Участие иракских группировок в сирийском конфликте — и в борьбе с «Исламским государством» в Ираке — значительно укрепило их возможности и влияние. Эксперт Майкл Найтс отметил, что иракские специальные группы трансформировались в военном отношении — как в масштабах численности, так и потенциала — из-за сирийской войны и борьбы с ИГ в Ираке. Например, численность «Катаиб Хизбалла» увеличилась в пять раз в период с 2011 по 2013 год, частично из-за необходимости увеличения поддерживаемых Ираном боевых сил в Сирии.  Интересными среди них являются садристские элементы, призванные поставлять боевиков. Например, «Лива Дуалфикар» получала прямую поддержку от Ирана, но также получала тактическую помощь от «Лива аль-Юм аль-Мавуд», или «Бригады Дня обетованного». Несмотря на то, что сам иракский священнослужитель Муктада аль-Садр против интервенции в Сирию, многие шиитские организации на театре военных действий заявляют о своей лояльности к нему. В некоторых случаях, несмотря на рекламирование своей принадлежности к сторонникам ас-Садра, неясно, имеют ли ополченцы реальную связь с ним.  Филипп Смит указывает, что садристские группировки приложили руку к созданию многочисленных поддерживаемых Ираном группировок, действующих в Сирии и Ираке, включая AAH, LAFA, «Лива Дуалфикар» и, возможно Сил быстрого реагирования. Эти организации иллюстрируют способность Ирана поддерживать, сотрудничать и руководить ополченцами, которые следуют за другим религиозным лидером, чем верховный лидер ИРИ аятолла Али Хаменеи.

Национальные силы обороны и Местные силы обороны

К 2014 году, стремясь организовать своих местных доверенных лиц в Сирии, Иран при содействии ливанской «Хизбаллы» создал зонтичную организацию: Национальные силы обороны (НСО). НСО ранее существовали в структуре сирийской безопасности, но не были активированы или мобилизованы. До перестройки НСО, режим Асада дополнил свою военную безопасность ополченцами «Шабихи», алавитской организованной преступной группировки, которая была консолидирована как квази-служба безопасности, которая действовала с самого начала конфликта. Создание сети НСО было заявленной целью Тегерана в Сирии, согласно заявлению бригадного генерала КСИР Хосейна Хамадани. НСО были местной организацией, состоящей из гражданских добровольцев; формально они не были частью сирийской структуры безопасности, а являлись вспомогательным подразделением, предназначенным для оказания помощи сирийской армии. Инициатива создания НСО не получила поддержки в первые годы конфликта, несмотря на персонал, материальное снабжение и финансирование, предоставленное Ираном. В 2016 году Иран перешел к новому подходу: Местным силам обороны (МСО). Они были похожи на НСО, но сосредоточили свою зону действия в Алеппо и вокруг него. Они были частью сил сирийского правительства и не состояли из гражданских добровольцев. Хотя МСО были совместным проектом КСИР и сирийской правительственной армии, не все их подразделения работали с иранцами. Благодаря этим усилиям Иран смог внедриться в сирийскую структуру безопасности. Финансирование групп МСО взяли на себя иностранные союзники Сирии, такие как как Иран, который также несет ответственность за предоставление им продовольствия и выплату пособий раненым и убитым. МСО включала в себя несколько групп, первоначально названных сирийской «Хизбаллой», или Исламским сопротивлением в Сирии, в которую входили в том числе «Лива аль-Сайида Рукия» и «Лива аль-Имам аль-Бакир», среди прочих. «Лива аль-Имам аль-Бакир» является наиболее заметным элементом МСО. Самые ранние упоминания об этой группе относятся к 2012 году, но считается, что она была официально основана в 2014 году. Она была создана при содействии КСИР с целью поддержки военных операций Сирии в регионе Бадия. Это группа предлагает репрезентативный пример МСО: она «обещает лояльность Асаду и религиозную/идеологическую близость с Ираном без противоречий этих двух постулатов».

Укрепление и вербовка боевиков в ряды ополченцев на сирийском театре военных действий

С начала гражданской войны в Сирии КСИР участвовал в обучении и оснащении правительственных сил и местных ополченцев. Кроме того, КСИР сосредоточился на вербовке неиранцев для участия в боевых действиях от его имени в Сирии. Бригады «Фатимиюн» и  «Зейнабиюн» были созданы в первые годы конфликта, обе из которых имели жизненно важное значение для успехов Ирана в регионе, такие как отвоевание Кусейры у сирийских повстанческих сил в 2013 году. Иран также занимался более прямой вербовкой доверенных лиц в Сирии. В дополнение к «Фатимиюн» и «Зейнабиюн»  спецподразделение «Аль-Кудс» создало «Лива Абу Фадль аль-Аббас» и, наряду с «Хизбаллой» оказала содействие в формировании «Лива Дуалфикар» в 2013 году. Эта первоначальная поддержка часто приводила к продолжающимся дальнейшим тактическим отношениям. В случае с бригадой «Фатимиюн» Иран также предоставил финансирование, обучил и использовал их собственных командиров на сирийском поле боя. «Хизбалла» также оказала помощь иранским силам в создании и подготовке ополченцев, таких как «Кувват аль-Рида», «Харакат аль-Нуджаба» и «Лива аль- Сайида Рукайя. «Хизбалла» активно занималась формированием как шиитских, так и нешиитских ополченцев. Группы, возглавляемые «Хизбаллой», состояли преимущественно из сирийцев-шиитов и алавитов, но эта она также способствовала созданию христианских ополчений. «Хизбалла» также непосредственно вербовала боевиков для усиления своих собственных  сил в Сирии, в основном вербуя сирийских жителей вблизи границы с Ливаном или в районах, имеющих связи с его шиитской общиной. После того, как деревня Зита, расположенная на сирийско-ливанской границе, была отбита у повстанческих сил, она была взята под контроль «Хизбаллой». Несмотря на тенденцию оттока шиитского населения, есть свидетельства того, что «Хизбалла» работала с другими меньшинствами в Сирии. Примечательно, что в 2014 году «Хизбалла» призвала сирийских христиан «сформировать народные комитеты в Сирии и Ливане на основе модели исламского сопротивления». Кроме того, между этими комитетами и «Хизбаллой», по-видимому, существовала значительная координация. Иран использовал многочисленные методы вербовки своих различных доверенных лиц. Это включало предоставление финансирования для различных групп, в том числе бригад «Фатимиюн» и «Зейнабиюн». Семьям погибших также было предложены льготы. В объявлении о вербовке в Facebook, размещенном бригадами «Зейнабиюн» в 2015 году, говорилось, что «если новобранец будет убит в бою, образование его детей будет оплачено, а семья будет ежегодно бесплатно совершать паломнические поездки в Иран, Ирак и Сирию». Также были приняты принудительные меры рекрутирования: или стать членом ополчения или подвергнуться аресту и депортации из Ирана. Эта тактика чаще всего использовалась для вербовки в бригады «Фатимиюн» и «Зейнабиюн». В бригаде «Фатимиюн» власти угрожали отдельным лицам тюремным заключением или депортацией и предлагали вербовку в группу в качестве потенциальной альтернативы. Что касается бригады «Зейнабиюн», то некоторые источники свидетельствуют, что КСИР сосредоточен на вербовке пакистанских шиитских мигрантов и паломников, по-видимому, концентрируясь на тех, кто находится в более низких социально-экономических слоях. Пакистанский чиновник заявил, что тайные агенты КСИР обещали работу пакистанцам, недавно прибывшим в Иран. Некоторых из них КСИР переправляет в Иран и помещает в специальные места содержания под стражей. КСИР, как утверждается, угрожает заключенным смертной казнью с возможностью избежать ее, завербовавшись в «Зейнабиюн». Отсутствие доказательств не обязательно исключает применение другими группами тактики принудительной вербовки. Глобальное внимание к связанным с КСИР группировкам, таким как «Фатимиюн» и «Зейнабиюн», может привести к завышению отчетности. Кроме того, из-за часто неясного характера этой тактики они могут быть неочевидны как для бойцов, так и для следователей. Например, анонимный источник заявил, что, хотя были приемлемые причины отказаться от работы с доверенными лицами, такими как «Лива аль-Кудс», многие из них в конечном счете присоединились к проиранским прокси, чтобы избежать прессинга со стороны проасадовских сил, контролирующих различные районы. В то время как многие прокси-группы  начинали свою деятельность путем вербовки исключительно шиитов, сейчас многие поддерживаемые Ираном ополченцы этнически и религиозно разнообразны. Это старая стратегия Ирана и его доверенных лиц, которые в прошлом взаимодействовали с суннитскими группировками в Сирии, Палестине и других местах. Например, ливанские «Бригады сопротивления», были набраны из друзов и суннитов, а «Лива аль-Кудс» — из палестинских боевиков, большинство из которых были суннитами из лагерей беженцев в провинциях Алеппо и Хомс в 2016 и 2017 годах. Некоторые группировки, такие как «Лива аль—Имам аль-Бакир», являются стратегическими партнерами Ирана, помогая ему  вербовать людей из существующих в регионе племен. Одним из наиболее заметных примеров действий Ирана по вербовке доверенных лиц является создание группы «Лива Абу Фадль аль-Аббас» (LAFA), которая представляет собой консорциум из нескольких групп ополченцев. Это одна из первых иностранных сетей прокси, созданных в Сирии,  и она в основном состоит из иракских боевиков. По словам иракского пограничника,  новобранцы были доставлены из  Ирака в Иран под предлогом религиозного туризма, чтобы пройти обучение и получить финансовую стипендию перед отправкой в Сирию. LAFA долгое время была связана с сирийской Республиканской гвардией,

Действия мягкой силы Ирана в Сирии

Одновременно с военной интервенцией, Иран предпринял шаги по осуществлению невоенных вторжений в Сирию, чтобы укрепить свое долгосрочное влияние. По словам эксперта Амина Сайкала, двусторонний подход Ирана к укреплению влияния был изложен в  «Документе о двадцатилетней перспективе» от 2005 года. В нем Исламская Республика изложила подход «умной силы» посредством сочетания мер жесткой и мягкой силы для усиления своего регионального влияния. Стратегии мягкой силы Ирана включают:

— пропаганду своей революционной идеологии для обращения к широкому кругу аудиторий, от религиозных до светских негосударственных субъектов; — распространение антигегемонистской риторики (т.е. в качестве третьего пути против двойственной политики США и России);

—  распространение модели исламского управления велаят-е-факих;

— укрепление исторических и культурных связей с соседними странами.

Иран ввел в действие инициативы «умной власти» путем стратегического согласования с шиитскими меньшинствами и уступчивыми религиозными и политическими группами в регионах, где он стремился к влиянию, включая Среднюю, Восточную и Центральную Азию. Это принимало различные формы. В 1980-х годах аятолла Али Хаменеи основал свою собственную семинарию в сирийском святилище Сайеда Зайнаб. В конце концов поблизости было построено несколько больниц, и Иран спонсировал радиостанцию для привлечения паломников. В 2020 году департаменты образования Ирана и Сирии договорились обмениваться научными и другими академическими знаниями, при этом Иран также пообещал оказать помощь в восстановлении сирийских школ. С этой целью, в преддверии и во время гражданской войны, Иран поддерживал важные деловые, политические и культурные отношения с учреждениями в Сирии. Например, «Джамиат аль-Бустан,» который в настоящее время входит  фонд Асмы Асад, является благотворительной организацией, предоставляющей социальные услуги алавитам. Частично финансируемая Ираном, эта организация якобы «завербовала более двадцати пяти тысяч боевиков и ополченцев», обеспечив им среднемесячную заработную плату в размере 150 долларов. КСИР, как сообщается, также использовал один из ее благотворительных филиалов в Дейр-эз-Зоре и  открыл скаутский центр для вербовки и обучения детей. В той же провинции эта организация  объединила несколько различных группировок под знаменем «Джейш аль-Кура». Усилия по вербовке были направлены как на сельских соплеменников, так и на городских жителей. В 2019 году Иран направил некоторых из самых опытных экспертов на конференцию по восстановлению в Сирии, в которой он также участвовал в годом ранее. Эксперт  Альрифаи отметил, что иранское участие в этих событиях является попыткой сохранить оправдание своего участия в Сирии, поскольку Тегеран обеспокоен потерей «стратегических ворот» в Ливан и Израиль, в дополнение к использованию Сирии в качестве арены для смягчения санкций США.

Иранские доверенные лица также были вовлечены в инициативы мягкой силы. В частности, доверенные лица инвестировали в усилия по восстановлению в ключевых городах вдоль ирако-сирийской границы и реки Евфрат, чтобы заручиться поддержкой местного населения. В 2019 году поступали сообщения о том, что некоторые ополченцы «Аль-Хашд аш-Шааби» выступали в качестве финансовых посредников от имени Ирана в Сирии. Например, эти ополченцы либо предоставляли кредитные карты, либо средства через банки, связанные с проиранскими иракскими Силами народной мобилизации (PMF). С помощью этих шиитских ополченцев КСИР смог отбить у антиасадовских боевиков территорию вблизи святилища аль-Нуктах. В результате КСИР с 2017 года контролировал деятельность святилища, включая религиозные церемонии. Чтобы оправдать свои расходы перед иранской общественностью, Тегеран утверждал, что они получат значительную выгоду от участия в сирийской реконструкции. Многие компании, работающие над восстановлением инфраструктуры Сирии, принадлежат КСИР или напрямую связаны с ним. В 2018 году Иран согласился построить 200 000 домов недалеко от столицы. Недавно, с помощью местных шиитских бизнесменов, Иран смог построить отели рядом с мечетью Сайеда Зайнаб  для паломников, приезжающих из Ирана. Неясно, будут ли какие-то  реальные прибыли от подобных крупномасштабных проектов, многие из которых так и не были реализованы, достаточными, чтобы окупить все расходы Ирана.

Некоторые действия Ирана, по-видимому, указывают на общую стратегию изменения демографии в некоторых частях Сирии, что подтверждается рядом неподтвержденных данных и экспертным анализом. Сирийское правительство проводит политику демографических изменений со времен Хафеза Асада.  Эти усилия продолжались благодаря шиитским проектам  и сосредоточены на районах вокруг Дамаска, чтобы защитить его от возможного мятежа повстанцев. Демографические сдвиги были организованы с помощью соглашений о примирении, согласованных Россией и Ираном, а также включали как усилия по переселению, так и более жесткие меры, включая поджоги домов и полей тех, кто не желал переселяться. Совсем недавно правительство приняло законодательство, легализующее его контроль над землей по всей территории страны, потенциально институционализируя средство, с помощью которого можно оправдать свои демографические изменения.  В 2018 году Дамаск «натурализовал тысячи или даже десятки тысяч иранцев, включая членов  КСИР и поддерживаемых Ираном ополченцев, которые дислоцируются на юге Сирии вдоль границы с Израилем. Эта тактика не нова, поскольку «сирийцы, бежавшие из Дамаска и других районов в течение семи лет гражданской войны уже давно жаловались на демографические изменения и захват их территорий либо правительством, либо посторонними лицами». Одной из мотиваций усилий Ирана по демографическим изменениям является поддержка его стратегии «Полезной Сирии», «которая предполагает установление контроля над коридором, соединяющим прибрежный регион Сирии с опорными пунктами «Хизбаллы» в Ливане».  В более широком смысле, это также связано с желанием Ирана обеспечить влияние в случае свержения режима Асада и сохранить симпатизирующее лояльное население между Дамаском и ливанской границей. Сообщения также указывают на то, что «Хизбалла» участвовала в этнических чистках в приграничных районах, таких как Аль-Кусайр и Каламун, в 2013 году.  Кроме того, Иран занимается миссионерской деятельностью для содействия обращению в христианство и шиизм, которая включает, среди прочего, финансовые стимулы и академические стипендии. По крайней мере, с начала 2021 года неустановленные иранские силы предлагали деньги сирийским суннитам, чтобы поощрить их обращение в шиизм. Иран также поддержал стратегию демографического сдвига Башара Асада посредством оккупации и покупка земли и недвижимости вблизи шиитских святынь в Алеппо, Дамаске и Дейр-эз-Зоре через иранские фирмы, такие как «Джихад аль-Бинаа». «Хизбалла», как сообщается, также участвовала в покупке земли и инфраструктурных проектах направленный на оказание помощи в демографическом переселении. Еще в 2012 году оппозиционная Свободная сирийская армия сообщила, что иностранные боевики ополчения из разных стран, включая Иран, Афганистан и Ливан, по указанию КСИР поселили свои семьи в окрестностях святилища Сайеда Зайнаб в Сирии, вытеснив проживавших там суннитов. Некоторые бойцы из проиранских  групп, такие как «Фатимиюн», обосновались в Дамаске и его окрестностях после прохождения службы. Эти переселения могли бы помочь укрепить позиции Ирана по мере затухания конфликта в постконфликтную эпоху. В таких местах, как Дарайя и Дамаск, иностранные боевики-шииты из Сирии, Ирака и Ливана и их семьи были переселены в районы, из которых были насильственно вывезены суннитские семьи. «Харакат аль-Нуджаба» организовала  переселение 300 таких семей, которым были предоставлены дома и по 2000 долларов каждой.

Расследование поддержки Ираном и «Хизбаллой» доверенных лиц, действующих в Сирии с 2011 по 2019 год

Прежде чем углубляться в конкретные тенденции поддержки, сначала важно получить общее представление о структурах, которые поддерживают ополченцев.  Большинство таких групп получают поддержку как со стороны иранских действующих лиц, так и со стороны ливанской «Хизбаллы», в то время как лишь небольшая часть групп получает поддержку только от Ирана или «Хизбаллы».  КСИР и «Хизбалла», по-видимому, следуют схожей траектории в этом плане, но оказывают разные объемы поддержки. Согласно набору данных,  с 2011 по 2019 год КСИР был основной иранской организацией, оказывающей поддержку доверенным лицам, действующим в Сирии. Отчеты из открытых источников свидетельствуют о том, что «Хизбалла» и КСИР оказывали одинаковый уровень поддержки в начале конфликта, с 2011 по 2014 год. В 2015 году поддержка КСИР начала опережать поддержку «Хизбаллы» до 2019 года, когда они выровнялись. Неудивительно, что поддержка Ирана со временем увеличивалась по мере обострения конфликта. Она увеличилась с 2015 по 2017 год и достигла пика в 2018 году. Эти тенденции согласуются с основными событиями конфликта, включая битву за Алеппо, которая продолжалась с 2012 по 2016 год, а также после вмешательства России в конце 2015 года. Кроме того, многие поддерживаемые Ираном иракские ополченцы вернулись в Ирак в 2014 году для борьбы с «Исламским государством». Эта потеря сил, наряду с введением афганских и пакистанских новобранцев, может помочь объяснить увеличение помощи в 2015 году. В середине 2017 года президент Ирана Хасан Роухани объявил о победе над «Исламским государством», однако Тегеран имел сопоставимый уровень участия в Сирии в следующем, 2018 году. Поддержка Ирана несколько снизилась в 2019 году, что может, с одной стороны, быть связано с региональным и внутренним давлением и/или снижением освещения в средствах массовой информации и репортажах, посвященных конфликту. Что касается первого, то к тому времени ситуация с безопасностью для правительства Асада также, возможно, стабилизировалась, поскольку «Исламское государство и другие джихадистские группировки, хотя и продолжали действовать, но больше не представляли реальной угрозы. После того, как Россия и Турция начали патрулирование демилитаризованной зоны в Идлибе в конце 2018 года, Иран  стремился сосредоточиться на поддержании опосредованных сил в Сирии, которые и без того казались чрезмерно раздутыми. Кроме того, ужесточение санкций в отношении  Ирана в том же году, возможно, также повлияло на принятие решений в Иране. Внутреннее давление в Иране и Сирии нашло отражение в усилении протестов, и это, возможно, также повлияло на частичное снижение уровня поддержки.  Недавние сообщения о деятельности иранских посредников в Сирии в 2020 году подтверждают мнение о том, что, хотя характер поддержки может меняться, Тегеран по-прежнему присутствует в стране. По словам эксперта Афшона Остовара, существует определенная координация между «Хизбаллой» и Ираном, поскольку большая часть деятельности Ирана развертывается и/или делегируется через «Хизбаллу». Аналитики часто изучают эти взаимоотношения по системе принципал-агент. Одна из заметных проблем для Ирана заключается в том, что агенты ( здесь, «Хизбалла»  и другие доверенные лица) могут со временем ослабнуть, когда они действуют более автономно и отклоняются от направления и предпочтений принципала (здесь, Иран). Сотрудничество между Ираном и «Хизбаллой» является публичным и  признавалось иранскими официальными лицами, включая офицеров КСИР. Имеются сообщения о детальной координации между покойным генерал-майором Хосейном Хамадани, полевым командиром КСИР в Сирии, и Хасаном Насраллой в середине января 2012 г. Кроме того, исследование Alfoneh о гибели иранцев и их союзников в боевых действиях в Сирии указывает на высокие уровни координации между КСИР и «Хизбаллой».

В целом, как кинетическая (прямая), так и некинетическая (опосредованная) поддержка неуклонно увеличивалась до 2015 года; фактически, обе почти удвоились в период с 2013 по 2015 год, кинетическая поддержка оставалась примерно на том же уровне в течение следующих двух лет, в то время как некинетическая незначительно увеличилась. Эта картина может указывать на то, что Иран сосредоточился на кинетической поддержке, поскольку он наращивал некинетическую поддержку во время конфликта. В качестве альтернативы Иран мог бы потратить время на развитие оперативных возможностей своих различных доверенных лиц. Некинетические поддержка увеличивалась в течение большинства лет, за исключением 2017 и 2019 гг. В 2015 году Россия стала более активной в сирийском конфликте, оказывая столь необходимую воздушную поддержку правительственной армии и иранским силам. Возможно, по мере того, как давление со стороны кинетической поддержки ослабевало, Иран больше сосредоточился на некинетической поддержке, некоторая из которой могла бы быть полезны для укрепления долгосрочного присутствия в Сирии. Начиная с 2015 года эти тенденции корректируются, поскольку очевидна обратная зависимость между кинетической и некинетической поддержкой: по мере уменьшения кинетической поддержки некинетическая постепенно увеличивалась, пока не упала в 2019 году.  Конкретные иранские субъекты, по-видимому, более активно участвуют в оказании определенных видов поддержки. Ливанская «Хизбалла» и КСИР, по-видимому, со временем оказывали сопоставимую кинетическую поддержку. И наоборот, КСИР непропорционально оказывал больше некинетической поддержки по сравнению с «Хизбаллой» Чтобы лучше понять кинетические и некинетические закономерности в иранской поддержке, полезно разбить тенденции по типам и по времени. Обратившись сначала к ежегодной оценке, можно отметить несколько тенденций. В первые годы (2011 и 2012 годы), в сообщениях из открытых источников указывалось, что Иран поддерживал своих боевиков обучением и оружием, большая часть которого была предоставлена КСИР, и эта тенденция согласуется с существующими исследованиями. Следует отметить, что цифры поддержки  за 2011 и 2012 годы невелики. После активизации борьбы с сирийскими повстанцами и ИГ  в 2013-2015 годах, появилась дополнительная поддержка, и число групп, которым Иран, по сообщениям, оказывал кинетическую поддержку, выросло. С 2013 по 2014 год обучение, совместные атаки и размещение персонала увеличились, что соответствует тому, что можно было бы ожидать от растущего присутствия на поле боя. В 2015 году произошел всплеск всех видов иранской кинетической поддержки. Это соответствовало набору персонала и притоку бойцов из КСИР и «Хизбаллы». Примечательно, что увеличилось как количество групп, прошедших подготовку, так и количество участвующих в них иранцев и/или ливанцев из «Хизбаллы».  В частности, КСИР удвоил количество обучаемых им ополченцев по сравнению с предыдущим годом — с 3 до 6 тысяч. В том же году Иран осуществил крупную кампанию по вербовке и переброске иранских войск в Сирию. Иран увеличил численность войск в Сирии, перебросив боевиков из «Басидж» (находится под контролем КСИР), а также из бригад «Фатимиюн» и «Зейнабиюн». За пиком подготовки и расстановки кадров в 2015 году последовал разгар совместных операций в 2016 и 2017 годах. Пик поддержки пришелся на период с 2015 по 2017 год, даже несмотря на то, что президент Ирана Хасан Роухани объявил о «поражении» «Исламского государства» в декабре 2017 года Иран продолжал оказывать военную поддержку в последующие годы. В 2018 году в информации из открытых источников указывалось, что силы Ирана и «Хизбаллы» провели меньше совместных боевых операций с ополченцами, но по-прежнему поддерживали одинаковый уровень персонала, подготовки и снабжения оружием. Кроме того, Иран, возможно, пополнял или защищал свои запасы: несколько раз в течение лета 2018 года израильские авиаудары наносились по Ирану и его союзникам в Сирии. В 2019 году поставки оружия несколько увеличились, а темпы обучения боевиков из прокси-сил увеличилось. Акцент на обучении может свидетельствовать о желании Ирана сосредоточиться на поддержании союзных сил, поскольку конфликт в Сирии пошел на убыль в 2019 году.

Также, по-видимому, существует разделение труда между иранскими субъектами. «Хизбалла», по-видимому, была в первую очередь тактическим оператором, поскольку она, по-видимому,  больше участвует в совместных атаках с ополченцами — и в меньшей степени участвует в их  тренировках. Между тем, КСИР, по-видимому, в основном играет консультативную и вспомогательную роль в специальных операциях. По сообщениям, КСИР и «Хизбалла» проводили обучение и, в меньшей степени, совместные атаки в сопоставимых количествах с течением времени. Есть периоды, в течение которых КСИР и «Хизбалла»  тренировали и проводили совместные атаки с одной и той же группой. В целом, согласно имеющейся информации, это, по-видимому, наиболее характерно для базирующихся в Ираке группировок, действующих в Сирии, а также для нескольких других, включая LAFA и «Лива Дуалфикар». Согласно публичным сообщениям, КСИР начал совершать совместные атаки с ополченцами в Сирии в 2013 году, а затем снова в 2015 году. Иран подтвердил, что силы КСИР находились в Сирии с начала конфликта в качестве консультантов, что согласуется с их самой ранней зафиксированной датой их совместной атаки.  КСИР перешел к более непосредственной оперативной роли в Сирии в начале 2013 года. В 2017 году он провел совместные нападения с участием пяти групп прокси, число которых в последующие годы сократилось. По сравнению с КСИР и неспецифическими иранскими субъектами, «Хизбалла» непропорционально проводила больше совместных атак с ополченцами с 2011 по 2019 год Имеющиеся исследования указывают на то, что «Хизбалла» совершала атаки в Сирии до участия в них КСИР. В связи с этим участие в боевых действиях было одной из главных целей «Хизбаллы» в Сирии, и она совершала атаки самостоятельно и совместно с другими ополченцами. «Хизбалла» и КСИР  в последующие годы чаще совершали совместные атаки с одними и теми же ополченцами, и эта тенденция усилилась в 2016 году, пик пришелся на 2017 год, а затем сошел на нет в 2018 и 2019 годах. При более широком рассмотрении этой тенденции полученные данные подтверждают идею о том, что между «Хизбаллой» и Ираном существует координация и делегирование полномочий прокси через «Хизбаллу». Совместные атаки КСИР и «Хизбаллы» с прокси существенно сократились в 2018 и 2019 гг. В те годы, как сообщается, и КСИР, и «Хизбалла» координировали атаки только с «Фатимиюн», «Харакат аль-Нуджаба» и «Лива Абу Фадл аль-Аббас»; кроме того, эти три группы периодически сотрудничали с КСИР с 2013 года. Продолжение совместных атак с этими конкретными группами неудивительно, особенно учитывая переплетенный характер «Фатимиюн» с КСИР, а также тесные отношения «Лива Абу Фадл аль-Аббас» и «Харакат аль-Нуджаба» с Ираном.