Вступление: предистория и основные игроки
Конфликт в Сирийской Арабской Республике начавшийся весной 2011 года принято назвать гражданской войной. Но это не совсем так. Корни нескольких взаимозависимых и пересекающихся конфликтов в Сирии можно проследить со времен пакта Сайкс-Пико и с периода французского мандата 1920-1945 гг., которые имели катастрофические последствия для Сирии и заложили большинство ближневосточных конфликтов. Границы нарисованные в Париже и/или Лондоне полностью игнорировали желание населения и веками сложившиеся межэтнические и торговые отношения. Древние торговые маршруты из Ирака в Алеппо и Антиохию оказались разделёнными между новыми государствами Ираком, Сирией и Турцией. Основной сирийский порт, Бейрут, оказался столицей ещё одного нового государства – Ливана. Племена на юге были отрезаны от их родственников в Иордании, перекройка территории на востоке разбросала курдов между четырьмя государствами. Сирия созданная в границах территории французского мандата оказалась мультиконфессиональным, полиэтническим государством, где 80%-90% населения относились к арабам, а 10%-20% — это курды, армяне, арамейцы, друзы, езиды, черкесы и туркмены. В Османской Империи жестоко подавляли не суннитские общины, самые большие из которых были вынуждены сосредоточится в западных прибрежных районах (алавиты), и в южных горах (друзы). Немногочисленные шиитские общины с 20-х годов ХХ века были вынуждены уйти в малодоступные районы. Христиане, исмаилиты и евреи были гражданами второго сорта, чьи права были значительно урезаны в мандатный период.
Такой «коктейль» народов, племён и религий в 1945 году породил нестабильное государство, в котором до 1970 года почти постоянно совершались государственные перевороты: с 1949 по 1970 год было 8 успешных переворотов и 6 попыток.
Президенту Хафезу Асаду удалось на несколько десятилетий удерживать Сирию в состоянии неустойчивой стабильности. События конца1980-х — начала 1990-х годов прошлого века и первой половины 2000 годов века ХХI создали внешние условия, которые в конце концов и провели к возникновению 5 вооружённых конфликтов в Сирии в 2011 году.
Первым из них следует считать установление американской гегемонии после развала СССР, что изменило баланс сил на Ближнем Востоке, что подтолкнуло Дамаск к более тесному сотрудничеству с Ираком и Ираном и помешало их полной изоляции. В отсутствие ограничений связанных с арабо-израильским мирным процессом, Сирия получила ничем не ограниченную возможность реализовывать свои цели и задачи в Ливане и оказывать неоценимую помощь Ирану в обеспечение деятельности «Хизбаллы» в стране. Такая позиция Сирии вызвала резкое ухудшение отношений с Израилем и США и введение первых антисирийских санкций.
Турция, не оставляя попыток уничтожить Рабочую партия Курдистана (РПК) военными методами с середины 1990-х годов, начала осторожное налаживание отношений со своими южными и восточными соседями, которые предоставляли РПК возможность вербовки, подготовки и лечения ее боевиков.
Второе событие создавшее условия для возникновения вооружённых конфликтов в Сирии было фактическое уничтожение Ирака в 2003 году. Все его последствия не были просчитаны узкой группой «иракских ястребов» планировавших иракскую кампанию США 2003 года. В формировании плана иракской войны эта группа опиралась на информацию, мнения и оценки достаточно небольшой группы иракских диссидентов и перебежчиков, некоторые из которых не были в стране более 10 лет. Основывая на их оценках Пол Волфовиц заявил своему боссу, министру обороны Доналду Рамсфелду, что иракцы встретят американских солдат как освободителей[1].
Из региональных последствий иракская кампания во-первых, сняла основное препятствие для расширения иранского влияния на Ближнем Востоке. Приход к властив Иране президента Ахмадинежада в 2005 году усилил позиции радикального, воинствующего крыла Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и предопределил на несколько лет более активную экспансионистскую политику Тегерана в регионе. Эта политика привела к радикализации шиитского населения не только в Иране, но и других странах региона, включая Саудовскую Аравию, где шииты составляют 15% населения. Все это усилило соперничество между КСА и Ираном, в том числе через их прокси-организации в Ливане и Сирии. КСА и Иран вели несколько прокси войн задолго до событий в Хомсе весной 2011 года. Двумя основными театрами соперничества стали Ливан и Йемен. Чтобы не потерять поддержку населения КСА вступили также в информационную войну с Ираном и набравшим влияние Катаром. Телевизионный канал и электронные СМИ работающие под брендом «Аль-Арабия» были созданы как ответ и противовес на быстро набиравший авторитет и аудиторию катарского телеканала «Аль-Джазира». Усиливавшееся соперничество КСА с Ираном было самым драматичным поворотом ближневосточной политики во многом сформировавшим условия для возникновения сирийских войн.
Во-вторых, война в Ираке усилила противоречия между США, где к власти на лозунге османского возрождения пришла Партия справедливости и развития (ПСР) Р.Т.Эрдогана. Турция восприняла возникновение курдской автономии в Ираке как прямую угрозу своей территориальной целостности. После разгрома режима Саддама Хусейна руководство Турции увидело для себя возможность заполнить образовавшийся вакуум. Но на место регионального лидера также решил претендовать Катар, вдохновлённый своими успехами как посредника в разрешении конфликтов в секторе Газа и Ливане. Антиамериканская и антиизраильская позиция «Аль-Джазиры» способствовала укреплению образа Катара как независимого регионального игрока, а не как проводника американской политики в регионе.
Все эти факторы усилили существовавшие много лет межконфессиональную нетерпимость и сектантство, джихадизм и курдский национализм.
Особенно ярко это проявилось в политизации и радикализации соперничества между суннитами и шиитами существующего с VII века. Это соперничество медленно нарастало с первой четверти ХХ века, когда после захвата Мекки ваххабитами в 1925 году и отмены шиитского призыва к молитве. Это стимулировало переход в суннизм все большего количества мусульман. К 2010 году соотношение шиитов и суннитов изменилось с точностью до наоборот – количество шиитов уменьшилось с 80% до 20%, а сунниты стали преобладающей школой ислама — 80% всех мусульман в мире исповедуют тот или иной вариант суннизма[2]. Подавление шиитского населения режимом Саддама Хусейна после его разгрома привело к резкому обострению противостояния шиитской и суннитской общин и гибели нескольких десятков тысяч мирных граждан и внутреннему перемещению от 3 до 4 млн человек[3]. Даже широкое освещение этой гражданской войны в арабском мире не повлияло на рейтинги популярности мусульманских политиков, которые, как показали опросы общественного мнения, не зависят от того, какую школу ислама они исповедуют. Но семена заложенные уничтожением государства Ирак в 2003 году дали всходы в Сирии, где к 2011 году накопилось несколько сот тысяч, в основном суннитских, иракских беженцев. Страна была абсолютно не готова к такому потоку беженцев. Часть из них рассматривала Сирию как промежуточную остановку на пути в Европу, но после сделки 2015 года между Анкарой и ЕС все кто хотел, но не успел уехать в Турцию (а через неё и в ЕС), остались в Сирии. Большая часть иракских беженцев, вынужденно осевших в Сирии – это бывшие члены баасисткой партии, мелкие и средние чиновники баасистких администраций, офицеры иракской армии и сотрудники правоохранительных органов режима Саддама Хусейна. Все эти категории остались и без работы, и без средств к существованию после уничтожения государственного аппарата Ирака в 2003-2004 гг. и без столь важного для Ближнего Востока общественного уважения. Именно они составили костяк различных джихадистких и оппозиционных группировок участвовавших в сирийских войнах 2011-2020 гг., и нарушили хрупкое межконфессиональное равновесие.
Иракская война сделала джихадизм одним из основных и постоянных факторов ближневосточной политики. До 2003 количество последователей идеолога наступательного джихада Саида Кутба (Saiiyd Qutb, سيد قط ) постоянно уменьшалось. «Старые» исламистские группировки либо являются достаточно умеренными («Хизбалла», ХАМАС), или были подавлены (сирийские «Братья-мусульмане, египетская «Аль Гамма аль-Исламия, и алжирские исламисты). «Аль Каида» (запрещена в России), основу которой составляли арабские боевики прошедшие несколько афганских войн не пользовалась популярностью на Ближнем Востоке и не имела социальной базы за пределами Афганистана и племенных территорий на севере Пакистана. Однако ее идеология воинствующего джихадизма получила второе рождение в результате американского вторжения в Ирак. Оккупация Ирака открыла коридор распространения воинствующего джихадизма от Кабула до Эр-Рияда. Именно оккупация Ирака Вооружёнными силами США породила «Аль Каиду в Ираке» (AQI), которая стала прародительницей двух основных джихадистких группировок боровшихся в Сирии как с правительством и курдами так и между собой: «Джебхат ан-Нусра» и «Изламское государство» (обе организации запрещены в России).
Последним и одним из самых важных факторов определивших ландшафт сирийских войн стало возрождение курдского национализма и борьбы за самоопределение курдского народа в Сирии, Турции и Ираке. Создание курдской автономии в Иракском Курдистане вдохнуло новую жизнь в борьбу РПК с турецкими властями и сирийских курдов с Дамаском за курдскую автономию в Северо-Восточной Сирии (Рожаве) и провинции Африн. Однако сирийским курдам не удалось достичь единства. Этому мешает соперничество между Демократической партией Курдистана (клан Барзани) и Патриотическим союзом Курдистана (клан Талабани), традиционно имеющие наибольшее влияние (вместе с РПК) на сирийские курдские политические партии и движения.
Вышеуказанные факторы и определили ландшафт сирийских войн 2011-2020 гг.. отличительной чертой всех этих вооружённых конфликтов развивавшихся параллельно были военные действия различных оппозиционных группировок как между собой так и с активно действующими в Северной Сирии Вооруженными силами Турции и правительственными войсками президента Башара Асада.
Это даёт основания утверждать, что протесты в Хомсе весной 2011 года положили начало нескольким вооруженным конфликтам в Сирии, параллельно развивавшимся и часто пересекавшимся. Основными из них считаются конфликт между Дамаском и «умеренной» оппозицией представленной Сирийский свободной армией (ССА) и поддерживающими ее группировками. Второй широко освещавшийся конфликт – это противоборство «Исламского государства» (ИГ), режима Асада и ССА. Третий вооружённый конфликт это достаточно скоротечная, но очень кровавая война между ИГ и местными исламскими группировками, самая значительная из которых, «Джебхат ан-Нусра», в результате краткого конфликта с ИГ заключила с ним союз. Четвёртый конфликт – это борьба сирийских курдов за установление курдской автономии в Северо-Восточной Сирии и провинциях прилегающих к сирийско-турецкой границе. Особенностью этого конфликта является то, что курды избегали боестолкновений с правительственными войсками, но активно боролись с ИГ, ССА, «Джебхат ан-Нусрой» и Вооруженными силами Турции. Пятым конфликтом можно считать операции турецкой армии в Северной Сирии, включая оккупацию Африна и установление зоны безопасности вдоль сирийско-турецкой границы в Северо-Восточной Сирии (Сирийский Курдистан или Рожава, основной район курдской сирийской автономии). К этому можно добавить внутрикурдский конфликт в Рожаве между Партией единства и демократии (PYD) имеющей давние связи с Рабочей партией Курдистана (РПК) и Курдским национальным конгрессом (КНК), блоком объединяющим несколько мелких курдских сирийских партий ассоциированных с Демократической партией Курдистана контролируемой кланом Барзани.
Неудивительно, что в результате этих войн, вызвавших самую крупную гуманитарную катастрофу в регионе за последние 40-50 лет, Сирия была полностью разорена. Не менее 500 тысяч человек погибли, около 2 млн были ранены, 6,6 млн стали перемещенными лицами и около 5 млн беженцами в основном осевшими в Турции, Иордании и Ливане. Уже к 2013 году по данным ООН Сирия была отброшена в своём развитии на 40 лет назад. Были полностью или частично уничтожены все 6 объектов мирового наследия находящиеся в Сирии. По данным ООН уже к 2015 году 80% сирийцев жили за чертой бедности. Средняя продолжительность жизни к 2019 году снизилась с 70 до 55 лет[4].
В разное время в конфликты в Сирии вмешались нескольким внешних сил от Ирана и Турции до США, Саудовской Аравии, Катара и России[5]. Наиболее интересными и показательными были изменения в сирийской политике США. До конца причины отстранения США от активной роли во всех ближневосточных процессах остаются не совсем ясными. Сторонники бывшего президента Барака Обамы склонны считать что решение о весьма ограниченном вмешательстве в сирийские события было вызвано его пониманием изменяющейся роли США в формирующемся многоцентричном миропорядке[6], пределов влияния США и финансовых ограничений наложенных глобальным кризисом 2008-2010 гг.[7].
Сирийские войны надо рассматривать в контексте посткризисных изменений на Ближнем Востоке и отказа Вашингтона от безусловного доминирования США в регионе.
Конечно все основные игроки (6 стран и джихадисткие группировки) имели разную вовлечённость в те или иные сирийские войны, но именно их интересы, открытое взаимодействие, противостояние, конфликты и переговоры (в основном непубличные) сформировали характер сирийских конфликтов.
Сирийские войны важны ещё и тем, что они ознаменовали собой возврат России в активную международную политику. После последовательного сокращения присутствия в мире в 1980-х годах прошлого века, развала СССР и последовавшего за ним хаоса ельцинского периода Россия была вытеснена на периферию международных отношений, что было не совместимо ни с ее национальными интересами ни с военным и экономическим потенциалом накопленным ею к 2010-м годам. К 2007-2008 гг. стало ясно, что усилия России по интеграции в т. н. «цивилизованное общество» потерпели неудачу. Стало понятно, что клуб западных держав в лучших традициях XIX века отводил России роль поставщика дешевых полезных ископаемых и вечного мальчика для битья[8]. Со второй половины нулевых годов XXI века российскому бизнесу начали все чаще отказывать в приобретении активов в западных странах (провалившиеся приобретения «Опеля», СААБ, нефтяных активов в Северном море, банковских активов в Великобритании, месторождений урана в США и некоторые другие сорвавшиеся сделки в 2006-2011 гг. только подтвердили тенденцию на выдавливание российского бизнеса), картельное манипулирование ценообразованием основных товаров для минимизации доходов российских экспортеров[9] и желание западных элит вернуть отношения с Россией на уровень начала 1970-х годов прошлого века.
Однако ни национальные интересы России ни интересы российского бизнеса более не укладываются в предложенную Западом модель отношений. К тому же растущие связи российских исламских радикалов с их родственными группами на Ближнем Востоке, необходимость переориентировать инвестиционные и торговые потоки от западных стран, которые не желали пускать российский бизнес, и наличие в регионе больших, в том числе неразведанных запасов полезных ископаемых, предопределили интерес России к возврату к активной ближневосточной политике.
Сирия много лет была близким союзником СССР и, несмотря на все сложности постсоветского периода оставалась надёжным торговым партнёром и осторожным политическим союзником России. Она сохранила номинальное присутствие ВМФ РФ (знаменитый ПМТО в Тарусе где к середине 2010 года оставалось служить меньше 20 человек обеспечивавших заправку и текущий ремонт судов ВМФ РФ осуществлявших патрулирование в акватории Средиземного моря), была домом значительной русскоговорящий общины насчитывавшей к концу 2010 года более 70 тысяч выходцев из СССР (Россия, Украина, Молдова и Российский Кавказ), экспортировала значительную часть своей сельскохозяйственной продукции и являлась крупным клиентом российской оборонной промышленности.
Несмотря на очевидно прозападную ориентацию президента Башара Асада в первоначальный период его правления и попытки договориться с Турцией, Сирия сохраняла умеренно дружеские отношения с Москвой, надеясь на то, что даже ограниченная поддержка России поможет обеспечить интересы Сирии в Ливане и Палестине и не даст снять вопрос о принадлежности Голанских высот с повестки дня.
До событий 2011 года Сирия не была приоритетом российской внешней политики. Первым толчком к улучшению отношений стала просьба Дамаска о поставке более совершенных систем ПВО после очередного обострения отношений с Израилем и США в 2005 году. Участившиеся атаки израильских ВВС не только на объекты ООП, ХАМАСа и «Хизбаллы», но и на базы сирийской армии диктовали необходимость модернизации ПВО. Вместе с поставкой более совершенных систем, Россия списала бОльшую часть сирийских долгов СССР[10], что побудило Асада установить более тесные экономические связи с Россией.
Однако развитие российско-сирийских отношений должно учитывать сирийско-катарские, сирийско-саудовские, сирийско-турецкие и сирийско-иранские отношения. Каждая из этих стран перед началом сирийских конфликтов имела свои иногда, ярко выраженные, интересы в Сирии и занимает важное место в Российской внешней политике.
[1] Подробно о планировании иракской кампании и допущенных ошибках, см. Dale Herspring, Rumsfeld Wars, University Press of Kansas, 2008, c.68-89.
[2] См например: Scott C. Lucas, Constructive Critics, Ḥadīth Literature, and the Articulation of Sunnī Islam, Leiden: Brill Publishers, 2004 и https://www.bbc.co.uk/news/world-middle-east-16047709
[3] Подробно о вспышке межрелигиозной войны в Ираке см. Marcus Bouillon, David Malone and Ben Rowsell (eds), Iraq: Preventing Another Generation of Conflict, Boulder: Lynne Rienner Publishers, 2007.
[4] Статистические данные взяты с сайта Программы Развития ООН по Сирии, https://www1.undp.org/content/dam/syria/docs/Framework/SCPR-report-Confronting-fragmentation-2015-EN%20(1).pdf и данных ЦРУ: https://www.cia.gov/the-world-factbook/countries/syria/#people-and-society
[5] Израиль, Китай и ЕС также внесли свою лепту в сирийские конфликты, но предпочли не использовать весь потенциал своего влияния, а наблюдать и, в отдельных случаях, заявлять о своих интересах.
[6] Первым о формирующейся многополярности современного мира заговорил профессор А.П.Мовчан, см. например, Мовчан А.П. Международное право и мировой порядок // Московский журнал международного права. 1993. No 3.
[7] Kenneth Pollack in “Symposium: US Foreign Policy and the Future of the Middle East”., Middle East Policy 21.3 (осень 2014), с.1-30.
[8] См. Например: Zbignev Bzhezinsky, The Geostrategic Triad: Living with China, Europe, and Russia (Significant Issues Series), NY, Simon and Schuster, 2000, Denis J.B Shaw, Russia in the Modern World: A New Geography: (The Royal Geographical Society with the Institute of British Geographers Studies in Geography), London, John Whitley & Sons, 2009; Robert Kagan (11 January 2012). «Not Fade Away: The myth of American decline». The New Republic magazine.- это практически случайная выборка наиболее ярких публикаций доминирующей в западной политической мысли школ неолиберализма и неоконсерватизма абсолютно единых в определении места России в постиндустриальном мире.
[9] Отличным примерами являются механизмы ценообразования нефти и привязка цены российских марок к цене марки Brent, объём добычи которой едва достигает 10% от добычи Urals, и печально известная история целенаправленного разрушения европейского рынка и сложившегося за 40 лет механизма ценообразования газа в угоду продвижению «чистых» источников энергии и неоправданного сокращения потребления трубопроводного газа.
[10] Было списано $9,78 миллиарда из $13 миллиардов накопившихся к концу 2004 года.