Сирия – балансируя на грани
На поверхности к февралю 2011 Сирия выглядела стабильной. Президент Б.Асад был достаточно популярен, что позволило ему в интервью Тhe Wall Street Journal 31 января 2011 года заявить, что «арабская весна» до Сирии не дойдёт.
Падающие доходы от экспорта нефтепродуктов, вынужденный выход из Ливана в 2005 и американские санкции вынудили правительство Сирии начать медленный переход к социально-ориентированной рыночной экономике. Правительство Сирии разработало и пыталось реализовать пятилетний план, предусматривавший создание частных банков, фондового рынка, частичной приватизации предприятий неэнергетического сектора и стимулирование прямых иностранных инвестиций. В результате с 2005 по 2010 ВНП вырос с $29,7 до $60 млрд, быстрыми темпами развивался туризм, торговля с соседями и строительство.
Параллельно Башар Асад начал осторожно реформировать патерналистко-голлисткую модель управления созданную его отцом. К 2004 году он отправил на пенсию три наиболее одиозные фигуры ассоциировавшиеся с наиболее темной, репрессивной стороной режима Хафеза Асада, министра обороны Мустафу Тласа, вице-президента Абдель Халима Хаддама и начальника Генштаба ВС САР Хикмата аль-Шихаби. Учитывая их связи и круг лоялистов своего отца, Башар Ассад назначил на их посты своих ближайших друзей и родственников, своего младшего брата Махера, шурина Асифа Шауката и двоюродного брата Хафеза Махлюфа. Башар Асад практически отказался от опоры на суннитов и насытил руководящие кадры правоохранительных органов членами алавитской общины. Не сумев эффективно реформировать партию Баас, он упразднил ее эксклюзивное право на выдвижение кандидатов на административные должности, сократил ее государственное финансирование понизив тем самым ее место и значение в системе государственного управления.
Вакуум был быстро заполнен традиционной системой племенного патронажа, что без связывающей и систематизирующей роли партии Баас привело к росту центробежных и фрагментирующих тенденций в сирийском обществе.
Ещё одним ударом по преимущественно суннисткой партии Баас было разрешение президента Б.Асада на участие как независимых кандидатов, так и ряда партий (Сирийской национальной-социальной партии, Арабского социалистического движения, Объединение социал-демократов и Партии национального согласия) в выборах в Народную Ассамблею (парламент). Сирийские курдские партии оставалась, однако, под полным запретом, что также увеличивало межэтническое напряжение и способствовало росту сепаратизма в северо-восточной Сирии (Рожава). Несмотря на убедительную победу партийной коалиции возглавляемой партией Баас, на выборах 2008 года в парламент впервые прошли независимые кандидаты и умеренная оппозиция вместе получившие чуть больше 22% мест[31]. Несистемная, в том числе религиозная, оппозиция оставалась под запретом, а членство в организации «Братья-мусульмане» каралось смертной казнью. Призывы некоторых оппозиционных активистов провести более глубокие реформы остались без ответа, многие из них были вынуждены покинуть страну, наиболее воинственные были осуждены на различные сроки лишения свободы[32]. Также возросла роль мухабарата (служб внутренней безопасности и контрразведки), который стал частью повседневной жизни, открыто присутствуя практически во всех высокоприбыльных предприятиях, и зачастую занимаясь крышеванием и вымогательством. Неудивительно, что поведение и роль мухабарата были центральной темой практически любых протестов.
Ещё одной проблемой, решения которой Башар Асад к 2010 году найти не сумел, был бурный демографический рост. Более половины населения Сирии к 2011 году было младше 25 лет, но, несмотря на хорошее образование, безработица оставалась высокой, поскольку темпы роста экономики значительно отставали от темпов роста населения.
Нельзя сказать, что правительство не понимало этой проблемы и не пыталось ее решить. Были приостановлены массовые увольнения с приватизируемых и государственных предприятий, введён ряд налоговых льгот для частных предприятий сохраняющих рабочую силу в переходный период к рыночной экономике, введены программы ученичества и некоторые другие меры. Но этого оказалось недостаточно, особенно на северо-западе страны, который наводнили дешевые и качественные турецкие товары.
Сельскохозяйственный сектор также страдал от лишения субсидий на удобрения, резкого увеличения цен на топливо, и сокращения инвестиций. Это сузило социальную базу традиционно поддерживавшую баасисткий режим и семью Асадов[33].
Недовольство аграриев было усилено беспрецедентной засухой 2007-2010 годов поразившей самые бедные северо-восточные регионы Сирии. Недовольство правительством было усилено разгулом коррупции и массовой внутренней миграцией вызванной непродуманным переходом к рыночной экономике[34]. По данным, собранным Емили Хокаем в своей книге, количество внутренних перемещёнцев к марту 2011 года превысило 1,5 млн человек размещённых в палаточных лагерях вокруг Алеппо, Дамаска, Дераа и Сувейды.
Эти процессы происходили на фоне быстро развивающегося социального неравенства, характерного для большинства стран в переходный период к рыночной экономике. В этом Сирия пошла по стопам Египта, Туниса, России, Албании, Грузии и стран Восточной Европы.
Богатство накопленное ведущими семьями cтало более видимым. В Сирии появился даже свой Березовский, в лице Рами Махлюфа, двоюродного брата Башара Асада по прозвищу «мистер 10%». Трудно назвать сектор экономики, где бы не было его интересов. Магазины системы дьюти-фри, нефтяные компании, провайдеры мобильной связи, правительственные подрядчики, торговые сети – все прямо или через Cham Holdings LLC/Akhmad Maklouf Inc контролировал Рами Махлюф[35]. Большинство семей (Шалиш, Хамсо, Шаукат, аль Асад и т. д.) улучшивших своё материальное положение были алавитами, что не могло не увеличивать напряжение между суннитской и алавитскими общинами. Особенно обострило отношения предоставление алавитам-переселенцам работы в госсекторе. Однако было бы преувеличением считать, что конфликт между суннитами и алавитами был основной причиной или первоначальным мотором протестов. Напряжение между этими двумя общинами не оформилось в открытый конфликт схожий с турецко-курдским или армяно-азербайджанским.
«Арабская весна» становится сирийской – как мирные протесты переросли в вооружённые конфликты
Отметим, что 1982 году новости о массовых расстрелах в Хаме достигли мировых СМИ и населения Сирии через несколько недель. Также как и в Тунисе, Египте и Алжире современные технологии (мобильные телефоны и соцсети) позволяли не только получать информацию в режиме реального времени но и общаться вне пристального глаза спецслужб. Именно поэтому США последовательно исключали Скайп из всех пакетов антисирийских санкций. Дамаск в феврале 2011 года внезапно разблокировал Фейсбук и Твиттер, что предоставило молодёжи дополнительные возможности для обмена мнениями и самоорганизации.
Никто не ожидал, что задержание небольшой группы молодых людей в Дераа за граффити призывающее к свержению Асада перерастёт в общесирийский конфликт. В этом не было ничего необычного в той реальности, которая сложилась к весне 2011 года. Однако реакция родителей была очень необычной. Быстро истощив возможности обращения в официальные органы, они 15 марта 2011 года с несколькими сотнями своих сторонников и друзей организовали акцию протеста перед центральной мечетью Дераа. Вполне мирная демонстрация была жестко разогнана полицией, были смертельно ранены 4 человека.
Несмотря на то, что протесты в разных местах возникали и раньше (в том числе в Дамаске и Камышлы), но в отличие от стихийных и краткосрочных протестных вспышек в разных местах протесты в Дераа были хорошо организованы и скоординированы. С этими протестами могли себя идентифицировали и аграрии страдавшие от засухи, и сунниты чувствовавшие себя жертвами алавитского произвола местного мухабарата под руководством Атефа Наджиба, родственника Асада, и баасисты, недовольные потерей статуса и влияния, и интеллигенция которой не достались места в парламенте и безработная молодежь не нашедшая своего места в переходе к рыночной экономике. С каждым убитым мухабаратом протестующим крепли семейные связи, усиливалось убеждение, что люди должны продолжать сопротивляться непонятной внешней силе.
Неопытная и «необстрелянная» группа друзей, которой Башар Асад заменил старую гвардию своего отца сделала классическую ошибку отвечая насилием на протесты и насилием на насилие. Тут хотелось бы отметить для сравнения, что подобные беспорядки в Иордании были быстро успокоены, когда полиция начала раздавать протестующим пакеты апельсинового сока и бутылки с водой вместо обстрелов тем самым быстро успокоив протесты и предотвратив гражданскую войну. Сирийскому руководству не хватило мудрости короля Иордании и выдержки Хафеза Асада для снятия напряжения на начальном этапе протестов.
К 8 апрелю 2011 г. протесты охватили Латакию, Идлиб, Тартус, Камышлы, Дейр-эз-Зор, Ракку и Хаму. В каждом из городов протесты имели местную повестку, но были объединены общей темой неприятия политики президента Башара Асада. Вопреки широко распространённому мнению большинство этих протестов не имело религиозного характера.
Однако именно в этих местных различиях крылись зародыши тех войн в которые выросли протесты весны 2011 года.
В первые месяцы особого насилия ни в отношение протестующих ни в отношении полиции и армии не было. Поэтому, самым настоящим первым шоком для сирийцев стали события в городке Джиср аш-Шугур в провинции Идлиб. Освещение этих событий в западных СМИ заложили основу всего последующего освещения сирийских войн и политики и действий администрации президента Асада. Для правильного понимания значения инцидента в Джсир аш-Шугур для развития сирийских войн стоит более подробно остановиться на хронологии и эффектах этого инцидента на развитие сирийских конфликтов.
В спокойный город внезапно хлынуло большое количество боевиков. Они целенаправленно убивали силовиков, включая работников дорожной полиции. Большинство было убито в казарме. Бандиты снимали расстрел полицейских на видео. Мирные жители тогда впервые начали убегать из города. Бандиты отрезали им все пути, кроме одного: того, что вел на территорию Турции, где заранее были оборудованы палаточные лагеря видимые даже с рейсовых самолётов летавших над этим районом.
Вынужденный исход этих людей был объявлен «бегством от режима Асада». Это была первая крупная кровопролитная провокация, которых на разных этапах сирийских войн было немало. Ехавших на помощь военных везли туда на автобусе, который попал в засаду. Бандиты его расстреляли и убили более 20 военнослужащих. Всего в Джиср аш-Шугуре погибло около 120 силовиков.
Многих убитых потом раздели, сняли форму и, искромсанных, бросили в огромную яму представив их как убитых армией мирных жителей. Но, сами бандиты свою «работу» снимали на видео с комментариями. И было достаточно большое количество очевидцев. Поэтому после краткой вспышки антиасадовских сюжетов в электронных СМИ видеоклипы боевиков быстро подтвердили то, что реально произошло.
После того, как армия выбила бандитов из города, сирийцы привезли туда иностранных журналистов. Показывали эксгумацию. Написавшие об этом и присутствовавшие там турецкие репортеры на родине попали в «черные списки» за эту правду. Западные корреспонденты после долгого молчания представили этот инцидент как зверства сирийской правительственной армии.
Позднее, городок снова был захвачен и до сих пор находится под контролем джихадистов. А события начала июня 2011 года стали одной из первых страниц истории того, что до сих пор продолжается в Сирии. Главой, которую затмило то, что произошло в стране потом.
Первоначальная фаза сирийских войн продлилась приблизительно до середины осени 2011 года и характеризовалась низкой степенью организованности оппозиционных сил, отдельными вспышками насилия в ходе протестных акций и относительно невысокой популярностью протестного движения. С протестами такой интенсивности Дамаск справлялся вполне успешно.
Это связано, прежде всего с исторической слабостью баасисткого режима Хафеза Асада. Такая историческая слабость была вызвана, прежде всего необходимостью обеспечить более широкую, по сравнению с другими баасисткими режимами, социальную базу для удержания власти[36]. За годы правления Хафез Ассад сумел создать экономическую систему, которая обеспечивала как базовые потребности большинства населения, так и скромный рост благосостояния среднего класса. Именно дамасские торговцы и крупная буржуазия Алеппо была изначально той социальной группой которая обеспечила приход Хафеза Ассада к власти в 1970 году. Браки Башара и Махера Асадов многие сирийские аналитики также рассматривают как обеспечивавшие поддержку режима Асадов богатыми суннитскими общинами Западной и Северо-Западной Сирии[37]. Несмотря на то, что Башар Асад окружил себя алавитами, в первой фазе сирийских конфликтов его режим сохранял поддержку крупных суннитских кланов и племен[38]. Значительное увеличение зарплат и окладов содержания государственных служащих и военных с 1 апреля 2011 года обеспечило поддержку госаппарата и армии.
На этом фоне на востоке страны проходила быстрая поляризация суннитских племён. Племена Агейдат, Хаддийин и Бен Халид после нескольких месяцев колебаний перешли в стан оппозиции, в то время как Аль-Баггара занимающее территорию к западу от Дейр-эз-Зора и контролировавшее как город так и большинство нефтяных месторождений в провинции осталось верным Дамаску. Другие регионы компактного проживания Аль-Баггары такие как Алеппо, Хасеке, Ракка и Идлиб в разное время были театрами активных военных действий и местами активного противостояния между оппозиционными племенами и Аль-Баггарой. Оппозиционные лидеры на начальных этапах сирийских войн заявляли, что разгром Аль-Баггары будет означать разгром режима Башара Асада[39]. Однако, нельзя сказать, что принадлежность к племени автоматически определяла отношение к режиму Асада. Аль-Баггара в своей массе поддерживало центральное правительство только потому, что это племя как этно-социальная группа получала немалые и социальные привилегии от баасисткого режима при обоих Асадах.
Вторым фактором обеспечившим устойчивость центрального правительства стала поддержка религиозными и этническими меньшинствами, видевшими в Асадах гарантию своего физического выживания в Сирии. Кроме алавитов, Асадов поддерживают христиане (в основном различные православные школы), которые составляют около 8% населения, друзы (3%), исмаилиты и различные шиитские школы (2%). Несмотря на всю свою авторитарность, баасисткий режим обеспечил степень религиозной свободы неслыханной в других арабских странах. Светскость, иногда весьма показная также увеличивала ряды сторонников режима Асада за счёт мусульман не принимавших джихадизм и воинствующий ислам[40].
И последним фактором способствовавшим выживанию режима президента Башара Ассада стала экономическая и социальная стабильность. Старшее поколение ещё помнило доасадовские, весьма бурные времена, а правительственные СМИ постоянно доносили до молодёжи ужасы иракской и ливанской войн и последствия «арабской весны» в Ливии и Тунисе.
Несмотря на очевидно значительную поддержку самых разных сегментов населения, протесты продолжали расширяться всю весну и начало лета 2011 года.
Расширение протестов вызвало жёсткую реакцию режима, которую не могли смягчить некоторые демонстративные жесты от встречи с родственниками арестованных студентов до освобождения нескольких политзаключённых, отправки в отставку правительства Нажи аль-Отари и отмены закона о чрезвычайном положении[41]. Для оппозиции эти жесты были недостаточны и протесты резко усилились после речи президента Башара Асада 30 марта 2011 года. Однако социальная база протестов не расширилась. К концу лета 2011 года сформировалось ядро оппозиции (впоследствие названной «умеренной»). Окончательному формированию первой из сирийских войн – гражданской – также способствовала личная нерешительность президента Асада, отсутствие единства в отношении оппозиции в его команде по отношению к протестами и протестующим, позиция Ирана и события «арабской весны» в других странах. На отношения к протестам также сильно повлиял ввод войск КСА в Бахрейн 14 марта для подавления набиравших там обороты протестов. Первая реакция международного сообщества была невнятной, что показало Дамаску, выборочность отношения международного сообщества к протестным движениям, особенно на фоне единогласной и жесткой реакции на события в Ливии. В результате в течение всего первого года сирийских конфликтов Дамаск медленно наращивал градус репрессий и жёсткости подавления протестов[42].
[31] Статистика по выборам, см: http://parliament.gov.sy/arabic/#
[32] Carsten Wieland, Syria at Bay: Secularism, Islamism, and «Pax Americana”, London, C Hurst & Co Publishers Ltd, 2005, с.165
[33] Более подробно, см. Samer N. Abboud, Syria, Cambridge: Polity Press, 2018
[34] Более подробно см. Emili Hokayem, Syria’s Uprising and the Fracturing of the Levant, Oxford, 2013
[35] Краткое описание всех интересов Рами Махлюфа и его компаний, см. https://syria-report.com/directory/cham-holding/
[36] Carsten Wieland, op.cit., c.22
[37] Dawn Chatty, “Syria’s Bedouin Enter the Fray: How Tribes Could Keep Syria Together,” Foreign Affairs, November 13, 2013, Nicholas A. Heras and Carole A. O’Leary, “The Tribal Factor in Syria’s Rebellion: A Survey of Armed Tribal Groups in Syria,” Terrorism Monitor (Jamestown Foundation)
[38] https://ctc.westpoint.edu/syrias-sunnis-and-the-regimes-resilience/ и http://militera.org/books/pdf/research/arakelyan_gb01.pdf
[39] The tribes in Aleppo and the revolution”, Jesr Press, 2019 (на арабском) и Faisal al-Mashhour, “Sons of Tribes in Deir al-Zor: From Stability to Revolution, Dynamics of Struggle and Factors of Social Peace”, Justice for Life Organisation, July 2017, на арабском, публикация племени Хадийин
[40] https://newlinesmag.com/reportage/apologists-call-assad-secular-assad-tells-syrians-otherwise/
[41] Любопытно, что эти меры и поведение президента Асада в тот период были практически полностью повторены администрацией президента Украины Януковича в январе 2013 года при попытке договориться с оппозицией и прекратить протесты.
[42] Беседа автора со старшим сотрудником Министерства иностранных дел Соединённого Королевства, март 2015 года.