«Исламское государство» – тупик на фронте и развитие хаоса
Распад оппозиции и ее радикализация вкупе с отказом США и их европейских союзников от прямой интервенции и успехи правительственных войск осенью 2013 года создали условия для блицкрига ИГ, которое не возникло неоткуда, ак моменту прихода в Сирию и военных успехов 2014-2015 гг. это была хорошо организованная и вооружённая радикальная организация, основной целью которой является создание глобального халифата. Корни «Исламского государства» восходят к «Аль-Каиде», но в конце 2013 года ИГ вошло в открытый конфликт с «Аль-Каидой» и объявила о неподчинении ее лидеру Айману аз- Завахири.
ИГ возникло и организовалась в Северном Ираке. Это смесь различных такфиристких движений как местного, так и зарубежного разлива, сдобренная обычным набором из профессиональных военных, дезориентированной молодежи и прочих «заблудших душ». В отличие от своих предшественников («Аль-Каида» на Аравийском полуострове (AQAP), «Аль-Каида в Ираке» (AQI) ) ИГ получило доступ и использует хорошо обученный командный состав армии и спецслужб Саддама Хусейна, распущенных временной американской администрацией сразу после оккупации США Ирака в 2003 году.
ИГ организационно оформилась в 2004 году как группировка «Аль-Каида в Ираке» под руководством Абу Мусаба аз-Заркауи, преемник которого, Aбу Айюб аль-Масри для увеличения потенциала вербовки в октябре 2007 года объявил о формировании «Исламского государства Ирака» (ИГИ) под руководством Абу Бакра аль-Багдади. Первоначальные цели ИГИ были значительно умереннее и ограничивались партизанской войной против возглавляемой США коалиции в Северном Ираке. Выбор северных районов Ирака в качестве базы был сделан методом исключения, поскольку предыдущие попытки создания своего оплота в других регионах Ирака провалились. Изначально ИГИ состояла почти исключительно из иностранных бойцов и главным своим приоритетом считала обеспечение поддержки со стороны местного населения. Опыт движения «Аш-Шабаб» в Сомали и, в частности, группировки «Боко харам» в Нигерии продемонстрировал значение поддержки местных сил в партизанской войне. Для создания настоящей базы, подобной той, которой «Аль-Каида» лишилась в Афганистане и Судане, было недостаточно полагаться исключительно на «конвейер» по поставке профессиональных мухаджиринов (иностранных боевиков), некоторые из которых начали воевать еще в начале 1980-х в Афганистане.
Турция видела в «Исламском государстве» возможность вести гибридную войну с курдами, становившимся все более и более независимыми от центрального правительства в Багдаде после падения режима Саддама Хусейна.
Иракские сунниты, небезосновательно считавшие, что их исключили из гражданского и военного порядка, установившегося после свержения Садама Хусейна, в котором доминировали шииты, оказались благодатной почвой для формирования из них ИГ.
То, что ИГ делало ставку на мухаджаринов (иностранных бойцов джихада), имело два последствия: (a) мухаджарины принесли с собою идеологию «Талибана», гораздо более ортодоксальную, чем идеологии, которые ранее проповедовались в Северном Ираке и Восточной Сирии; и (b) ряд конфликтов с «Джебхат ан-Нусрой» и «Ахрар аш-Шам», сформированных, в основном, из местного населения и некоторое время сопротивлявшихся внедрению практики «Талибана» и буквального следования законам шариата.
Четкая идеология хорошая профессиональная военная организация и достаточное финансирования предопределили успехи ИГ в Ираке, где к 2014 — 2016 гг. году ему удалось занять и контролировать существенные территории, включая Мосул. Будучи глубоко консервативной и религиозной организацией ИГ начала проводить политику геноцида на религиозной почве на подконтрольных территориях. Расширение своей территории в Сирию ИГ объясняло борьбой за арабское единство.
Идея национального единства арабов и создания единого государства очень популярна в мусульманском мире. Ее разделяют и ИГ и «Аль-Каида» и светское общество Ближнего Востока. Этим можно объяснить народную поддержку Абу Бакра аль-Багдади и Абу Мухаммеда аль-Джулани (лидера «Джебхат ан-Нусры»), которые преподносили местному населению свою борьбу как оборонительный джихад для защиты мусульманского населения от притеснений и объединения всех мусульман под знаменем ислама.
После падения режима Саддама Хусейна в Ираке в 2003 году Сирия оставалась последним оплотом баасизма (который некоторые американские научно-исследовательские институты ошибочно считают социалистической идеологией), во многом благодаря мудрой политике многолетнего президента САР Хафеза Асада. И не удивительно, что Сирия и ее светский режим долгое время находились под пристальным прицелом «Аль-Каиды», и в последние годы – ИГ.
Внушительные успехи ИГ изменили восприятие сирийских конфликтов внешними участниками. Отказавшись от прямой интервенции в 2013 году, США под впечатлением успехов ИГ летом 2014 года стали срочно собирать коалицию для проведения воздушных ударов по целым террористов в Восточной Сирии. Все внешние игроки на некоторое время объединили свои усилия для возобновления процесса национального примирения в рамках процесса Женева 2, немедленной целью которого стало создание единого фронта против «Исламского государства».
Территориальная экспансия ИГ развивалась на фоне острого конфликта между КСА, Турцией и Катаром. Турция и Катар, вложивший около $5 млрд в поддержку египетского правительства «Братьев-мусульман», были до крайности возмущены участием КСА и ОАЭ в его свержении. Также как и КСА, наследный принц ОАЭ Мухамед бен Заид был враждебно настроен как к «Братьям-мусульманам», так и к аффилированными с ними группами в Ливии. Открыто осудил свержения президента М.Мурси Катар. Кроме того и Эр-Рияд и Абу-Даби были озабочены поддержкой оказываемой Дохой «Джебхат ан-Нусре». В попытке убедить Катар прекратить поддержку террористических групп в Сирии, КСА, ОАЭ и Бахрейн отозвали своих послов из Дохи, наняли американскую PR фирму, развернувшую летом 2014 года антикатарскую кампанию в американской и, частично, европейской прессе под лозунгом «Катар – спонсор терроризма»[121].
КСА также усилило поддержку ИФ в Сирии, что быстро проявилось в битве при Ябруде в марте 2014 года, когда группы ИФ воевавшие вместе с «Джебхат ан-Нусрой» внезапно покинули позиции обеспечив тем самым захват Ярбруда «Хизбаллой» и правительственными силами. Это поражение не позволило «Джебхат ан-Нусре» создать плацдарм в Ливане, чему противились как просаудовские ливанские сунниты так и ХАМАС, «Хизбалла», другие просирийские силы и Израиль, с тревогой наблюдавший за развитием событий вокруг Ярбруда. Это сильно подорвало влияние Катара на «Джебхат ан-Нусру» и ИГ, однако не привело к усилению позиций и влияния КСА на оппозицию. Проблема заключалась в том, что несмотря на очевидные успехи ИФ против «Джебхат ан-Нусры», и «Ахрар аш-Шам», правительственные войска продолжали наступать. В ИФ начали развиваться споры по поводу отношений с ИГ. Увольнение принца Бандара с поста главы Управления общей разведки КСА усилило разногласия в ИФ. Его сменщик, принц Мухаммед бен Наиф организовал разгром «Аль-Каиды» в КСА в начале 2000-х и рассматривал ИГ как экзистенциальную угрозу королевству. Приход принца Мухаммеда бен Наифа, также означал диверсификацию подхода КСА к операциям в Сирии. Силы ИФ с этого времени были сосредоточены на юге, а операции на севере страны были доверены Турции, с которой принц сумел наладить рабочие отношения. Катар был вынужден подчиниться давлению Эр-Рияда и Анкары. В качестве знака примирения несколько видных членов «Братьев-мусульман» были выдворены из Катара, а руководство прокатарским группировками было передано в совместное управление Турции и ОАЭ.
Кроме ИФ, с начала 2014 года. ИГ вела активные боевые действия против «Джебхат ан-Нусры», «Ахрар аш-Шам», «Лива аль-Таухид» и «Сукур аш-Шам». Потерпев поражение от сил курдской самообороны на востоке провинции Дейр-эз-Зор и в провинции Хасеке, но сумев сохранить за собой территорию вдоль южной границы Рожавы и пробив коридор к сирийско-турецкой границе на севере, ИГ обеспечило себе не только каналы сбыта нефти своим бизнес-партнерам в Турции, но и приток боевиков, оружия и боеприпасов из подконтрольных ИГ территорий Ирака.
Таким образом летом 2014 года в Сирии, несмотря на отдельные успехи каждой из воюющих сторон ситуация пришла в хрупкое равновесие. Турция, приобретя в результате разногласий между КСА и Катаром, фактический контроль над всеми оппозиционными силами на севере и северо-западе Сирии и планировала операции против курдов как в Рожаве так и в Африне. Подконтрольные Турции силы оппозиции вели позиционную войну против правительственных сил и активно занимались организацией терактов и провокаций. Силы поддерживаемые КСА были вынуждены обороняться от наступления ИГ в Хомсе и пытались наступать на правительственные силы в Дамаске, Дераа и Сувейде. Израиль прекратил налеты на базы «Хизбаллы» и сирийской армии понимая, что воюя с ИГ, «Джебхат ан-Нусрой», ИФ и прочими оппозиционными силами Дамаск и Тегеран фактически защищают Израиль.
ИГ понимая, что для удержания и расширения территории ему нужны боевики, деньги и оружие развернуло активную медийную кампанию по привлечению боевиков со всего мира, активно развивало торговлю нефти с отбитых в 2013 году у ССА (Турция) и «Джебхат ан-Нусры» месторождений с рядом катарских и саудовских трейдеров используя турецких посредников и покровителей. В июне Абу Бакр аль-Багдади объявил, что первейшей задачей ИГИ является создание самодостаточной исламской армии[122].
В западной аналитической литературе выдвигались версии о связях и чуть ли не спонсорстве ИГ Дамаском[123]. Атаки ИГ на Дамаск и несколько попыток покушений на президента Асада и его окружения летом 2014 года опровергают эти утверждения. Значения поставок ограниченных объемов нефти с месторождений в провинции Дейр-эз-Зор продолжавшихся после установления контроля ИГИ не стоит переоценивать. Государственные компании продолжали покупать нефть и газ с этих месторождений после перехода их под контроль начала ССА (Турция), затем и «Джебхат ан-Нусры». Это просто свидетельствует о прагматизме правительства, вынужденного идти на сделки с джихадистами в непростой ситуации, когда поставки из Ирана не покрывали всего минимального объема потребления.
Наступление сирийской армии весной и летом 2014 года, освобождение Ярбруда и центральной части провинции Хомс позволили Асаду не только убедительно выиграть президентские выборы, но и подучить более сильную позицию на переговорах в формате Женева 2. Однако дальнейшее наступление было остановлено хорошо организованной обороной ИГ в Хомсе и вводом турецких подразделений на сирийскую территорию на севере.
Успехи правительственных сил были практически сведены на нет внезапным наступлением ИГ в июле и августе 2014 года. С переменным успехом боевые действия продолжались до конца ноября когда фронт стабилизировался. Успехам ИГ также способствовал уход иракских шиитских подразделений из Сирии в ноябре 2014 года.
В отличие от ССА, ИФ, «Джебхат ан-Нусры» и других доморощенных оппозиционных формирований, у ИГ нет ни единого, ни основного спонсора, ни чётких источников финансирования. Все внешние участники сирийских войн, кроме Ирана, Израиля и России так или иначе участвовали в становлении ИГ. Бывший премьер-министр Великобритании Тони Блэр в 2015 году неохотно признался, что катастрофические ошибки Лондона и Вашингтона в управлении послевоенным Ираком были первопричиной возникновения ИГ[124].
Несмотря на обвинения Ираком, Сирией, сирийских курдов и администрацией Иракского Курдистана Турции в спонсорстве и сотрудничестве с ИГ, никаких тому подтверждений нет. Объективно вторжение ИГ в Сирию играло на руку Турции и помогало в ее борьбе с РПК. Услуги по транзиту нефти, добываемой ИГ и приносимые этим прибыли были дополнительным бонусом для вовлечённых в эту схему высокопоставленных сотрудников МIТ, турецкой армии и членов семьи Эрдогана. Но также как и в случае с торговлей нефтью между Дамаском и ИГ, эта торговля не означала союза Турции и ИГ. Тут можно отметить, что Ясин Кади и Билал Эрдоган не были единственными покупателями нефти из Дейр-эз-Зора. Небольшие объёмы через посредников поставлялись и на контролируемый кланом Барзани НПЗ Ланаз и в Иорданию.
Катар активно поставлял оружие и деньги нескольким джихадистким группам в 2011-2014 гг,, и, как отмечалось выше, был обвинён в американских СМИ в спонсорстве терроризма. Представители катарской разведки и Министерства обороны совершали регулярные поездки на территории Северного Ирака контролируемые ИГ в 2010-2011 гг[125]. Вице-президент Байден публично обвинил Катар в поддержке ИГ. Были ли такие обвинения проспонсорированы КСА остаётся открытым вопросом.
В любом случае объёмы помощи и степень влияния Катара на руководство ИГ остаются неопределёнными. Объективно, война ИГ со всеми в Сирии была до определенной степени выгодна Катару, поскольку облегчала борьбу спонсорируемых Катаром «Джебхат ан-Нусры» против режима Асада. Нельзя исключать возможности того, что после начала переговоров между ИГ и «Джебхат ан-Нусрой» 2 ноября 2014 года, которые не могли состояться без согласия Катара, помощь Катара «Джебхат ан-Нусре» рассчитывалась и предоставлялась с учётом потребностей ИГ. Учитывая роль и деятельность Ясина Кади и ряда других бизнесменов и исламистских организаций, можно с некоторой степенью уверенности утверждать, что ИГ и до, и после 2014 года получала финансирование и помощь из частных источников в Персидском заливе. Вопрос о степени осведомленности и помощи/одобрения такой помощи государственными органами остаётся открытым. Сирийские курды и представители «умеренной» оппозиции с которыми автор общался в 2013-2022 гг. уверены, что Катар являлся основной силой обеспечившей успехи ИГ в 2010-2014 гг. несмотря на теологические разногласия.
КСА, с другой стороны, трудно заподозрить в поддержке ИГ. С одной стороны поддержка КСА свержению режима «Братьев-мусульман» в Египте и вытеснение «Аль-Каиды» из страны указывают на отношение КСА к ИГ. С другой стороны такфиризм ИГ во многом основан на ваххабизме КСА и родственной ей школе деобандизма и является прямым продуктом нескольких десятилетий радикальной исламской пропаганды КСА. С 2011 года КСА поддерживало и финансировало ИФ и подобные ему группы для противостояния с ИГ и «Джебхат ан-Нусрой». Однако, КСА никак не препятствовало участию отдельных саудовских бизнесменов и НКО в оказании посильной помощи ИГ.
И конечно репрессии суннитов в Ираке режимом Нури аль-Малики и оставшийся в одночасье без работы офицерский корпус армии и спецслужб Саддама Хусейна стали прекрасной почвой для возникновения ИГ.
Все вышеизложенные факторы определили относительную независимость ИГ от внешних участников сирийских войн. Это также объясняет и почти единую военную кампанию как Дамаска, так и всех остальных участников сирийских войн против ИГ. Междоусобные войны оппозиции, разобщённость и конфликты внешних участников, курдский сепаратизм, весьма двойственная роль Ирана и «Хизбаллы» создали внешние условия для завоевания ИГ значительной части территории Сирии. Завоевания ИГ заставили США организовать международную коалицию, которая начала кампанию воздушных ударов по ИГ и, отчасти, иным оппозиционным группам. Борьба с ИГ также отвлекла внешних игроков от борьбы с Асадом и дала России и Ирану возможность перегруппироваться и подготовится к резкому увеличению своего участия в сирийских войнах.
[121] https://theintercept.com/2014/09/25/uae-qatar-camstoll-group/
[122] Al-Furqan Media, «Announcement of the Islamic State of Iraq and ash-Sham: Речь Командира Верующих Абу Бакра аль-Багдади «Да благословит Господь Всевышний армию Пророка», 10 мая, 2014, просмотрено на YouTube 16 сентября 2015 года. https://www.youtube.com/c/AlFurqanEMedia
[123] См,, например Michael Weiss & Hassan Hassan Isis: Inside the Army of Terror, New York, Reagan Arts, 2015.
[124] Интервью Тони Блэра газете «Гардиан», 25 октября 2015 года, https://www.theguardian.com/uk-news/2015/oct/25/tony-blair-sorry-iraq-war-mistakes-admits-conflict-role-in-rise-of-isis
[125]Simpson, Cam; Philips, Matthew (19 November 2015). «Why ISIS has all the money it needs». Bloomberg Business. Retrieved 19 November 2015