«Иран, Израиль и шиитская ось в 2023 г.»: оценки экспертов на конференции INSS. Часть 12

В Институте исследований национальной безопасности (INSS) в рамках программы изучения Ирана 21 ноября с. г. состоялось мероприятие, анонсированное как ежегодное, под названием «Иран, Израиль и шиитская ось в 2023 году: год конфликта?» В конференции, организованной  при поддержке Фонда Конрада Аденауэра, приняли участие высокопоставленные официальные лица и эксперты из США, Европы и Израиля.

Участники завершающей секции под названием «Последствия для национальной безопасности Израиля»: полковник в отставке Тамир Хайман, директор INSS, экс-глава АМАН – Управления разведки Генштаба ЦАХАЛа; полковник в отставке Моше (Буги) Яалон, бывший министр обороны Израиля (2013-2016); Меир Бен Шабат, бывший советник по национальной безопасности, старший научный сотрудник INSS; генерал-майор в отставке Амос Ядлин, бывший глава АМАН (2006-2010), старший научный сотрудник Белферовского центра науки и международных отношений Гарвардского университета, США; Сима Шайн, старший научный сотрудник, руководитель иранской программы INSS, бывший начальник аналитического отдела Моссада[i].

Тамир Хайман обозначил два возможных подхода к оценке разворачивающийся ситуации в Иране и тому, как она влияет на его политику. «Первый подход с позиции Израиля является пессимистическим – Иран четко позиционирует себя на плохой стороне истории, где он взаимодействует с Россией, к примеру, в войне в Европе, и с Китаем. Поэтому ни у кого нет сомнения по поводу его идентификации, на чьей он стороне». По мнению директора INSS, «Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД) не будет подписан в обозримом будущем, поэтому все свои деньги из-за санкций Иран не получит. Помимо этого революционная ситуация внутри страны позволяет описывать положение Ирана как ужасное и, возможно, ведущее к поворотному моменту в его судьбе».

Однако Т.Хайман предлагает взглянуть на события в Иране с другой стороны, с позиции самих иранцев. По его словам, на ситуацию с СВПД некоторые люди в Иране могут реагировать с облегчением, так как они никогда не хотели его заключения. Они могу рассуждать следующим образом: «Жизнь без ядерного соглашения позволяет делать все что угодно – развивать ядерную программу без ограничений, к тому же весь мир не идет против Ирана, а даже пытается добиться его расположения. Так зачем садиться за стол переговоров? С санкциями вполне можно справиться. Более того, с позиции шиитского иранского мировоззрения, экономика сопротивления, которая справляется с санкциями без западных стран, намного лучше экономики, полагающейся и рассчитывающей на Запад. В этом проявляется национальная гордость».

С международной точки зрения, Иран – часть конфигурации, в которой присутствует Китай, обладающий весьма толстым кошельком, и перед лицом западных санкций обладает подушкой безопасности, к тому же связан узами партнерства».

Израильский эксперт считает, что «сами иранцы могут рассматривать ситуацию как немного пугающую в связи с тем, что Иран встал на сторону России, хотя теперь у него есть больше союзников». По его мнению, иранцы могут рассуждать следующим образом: «Да, есть проблема с внутренними беспорядками, однако у этого протеста нет лидеров, нет того, что могло бы представлять реальную угрозу режиму, хотя это и неприятно и где-то опасно».

По мнению Т.Хаймана, с позиции Израиля неважно какой из вышеперечисленных подходов верен. Исходя из соображений выживания, он предлагает остановиться на пессимистическом сценарии и взглянуть на ситуацию с этой точки зрения. Он обосновывает это тем, что «иранцы обладают очень глубокой религиозной инфраструктурой, которая определяется поисками сокрытого Имама, правильного пути. Когда у вас такое осознание истории вы получаете цельную картину, которая интерпретируется как эффективная. Это может способствовать тому, что они продолжат двигаться в том же направлении. И это вызывает огромное беспокойство, особенно когда дело доходит до решения, которое Верховный лидер должен принять, – вероятно, получить ядерную бомбу».

Меир Бен Шабат по поводу оценки ситуации в Иране сделал пару замечаний, одно из которых заключается в том, что в Израиле по этому поводу нет единой позиции, и это делает его слабее. Другое его замечание было относительно того, что он всегда избегает разговоров о военной операции в отношении Ирана, поэтому и сейчас намерен обсуждать исключительно политический аспект проблемы. Бен Шабат полагает, что Израиль не может недооценивать иранской угрозы, но необходимо понимать, что Иран проходил и более сложные времена.

Он согласен с Т.Хайманом, который считает, что иранцы рассуждают следующим образом: «у нас нет много вариантов, но мы устойчивы, мы сильны, у нас есть Россия, США заигрывают с нами». При этом, по мнению Бен Шабата, подписание СВПД не стоит полностью вычеркивать из повестки дня, и есть несколько опций переговоров с иранцами. Он не думает, что иранцы чувствуют сейчас давление со стороны США и поддаются ему.

Амос Ядлин также допустил, что на иранские проблемы можно смотреть под двумя углами, но они оба неверные, поэтому он предложил свой вариант. Он напомнил об израильской концепции военных «кампаний между войнами», направленной на противодействие закреплению иранцев в Сирии. «ЦАХАЛ наносит удары по сирийской территории раз в неделю, иногда раз в две недели, нанося ущерб возможностям Ирана, который в лице Касема Сулеймани с 2016 г. планировал превратить Сирию в «Хизбаллу» №2 с ракетным арсеналом и оттуда угрожать Израилю. Иранцам это не удалось. Не раз сообщалось о гибели в Сирии ученых, которые оказывались иранцами. Иранцы хотели бы свести счеты, поэтому и последовали инциденты в Турции, Индии, Таиланде.

По мнению А.Ядлина, «иранцам не удается реализовать задуманное против Израиля и, несмотря на нанесение определенного вреда, они сами страдают больше. Тегеран выбрал быть с Россией и Китаем, тем самым отказался от желания большинства иранцев вернуться к отношениям и вновь быть с Западом». По его словам, «Запад – более прогрессивный и продвинутый мир, иранцы хотят воспринять западную политику. В иранском правительстве больше министров с научными степенями PhD, и иранцы не хотят быть в том углу, куда их загнали».

Эксперт отметил, что ценит способности иранцев вести переговоры, но чтобы добиться на них успеха, прежде всего, нужно определить настойчивость своего оппонента в возвращении к переговорному процессу. Поэтому он считает, что «проблема Израиля заключается не в том, что думают иранцы, а в том, что они намерены делать или чего они не будут делать. На этом нужно сосредоточиться, т.к. принятие Верховным лидером ИРИ тех или иных решений не зависит о Израиля».

А.Ядлин не думает, что иранцы слишком счастливы по поводу происходящего. В качестве подтверждения он напомнил, что «Израиль начал заниматься иранской ядерной программой в 1994-1995 гг. Если бы кто-то сказал Б.Яалону в 1998 г. о том, что через 24 года у иранцев по-прежнему не будет ядерной бомбы, он бы выкинул его из окна». Точно также и он сам «был бы очень удивлен, если бы ему в 2006 г. сказали, что у Ирана в 2022 г. не будет ядерной бомбы». «Иранцы были решительно настроены на создание ядерной бомбы, и если бы Израиль не хотел себя обезопасить, он бы не делал то, что сделал и продолжает этим заниматься».

М.Яалон отметил, что «американцы вышли из СВПД, иранцы продвинулись в обогащении урана с 60 до 90 %, у них сейчас есть более продвинутые центрифуги, чем раньше, и в этом отношении они делают прогресс, включая приобретение новых возможностей. У них также есть высокоточные ракеты, БПЛА, которые используют русские на Украине. Они не почивают на лаврах, тем не менее, экономические санкции их сильно ограничивают. Помимо этого в стране проходят значительные акции протеста, которых не было со времени Исламской революции 1979 г. Иранцы недовольны этим». Он предложил обратить внимание на то, какие временные рамки определяют для себя сами иранцы, и как они видят себя во временном контексте. По мнению М.Яалона, «в этом западные лидеры совершают ошибку, поскольку они должны избираться каждые четыре года, они воспринимают время по-другому, тогда как Хаменеи совершает действия с исторической точки зрения, измеряя их столетиями, тысячелетиями или даже больше. И в этом смысле у иранцев есть время».

М.Яалон напомнил о «двух случаях в истории, когда иранцы решили остановиться и оба раза при Хаменеи. Первый раз в 2003 г., когда американцы решили перейти от обороны в наступление – сначала в Афганистане, затем в Ираке. Это привело к тому, что диктаторы в регионе стали задумываться по поводу того, кто следующий. Каддафи отказался от своего военного ядерного проекта и Хаменеи остановил военную составляющую своей ядерной программы. Некоторые утверждают, что она до сих пор не возобновлена», но эксперт предлагает разобраться, действительно ли это так. Во второй раз иранцы остановились в 2012 г. при администрации Обамы. По мнению М.Яалона, американская политика оказания давления на Иран была продуманной – жесткая изоляция и наложение санкций, включая со стороны России и Китая, а также резолюция ООН в 2010 г., военная угроза, в результате которой иранцы боялись либо США, либо Израиля. Это привело к тому, что Хаменеи немедленно на коленях пополз к столу переговоров. Сначала они были двусторонними с американцами в Омане, затем начались длительные обсуждения, которые завершились подписанием СВПД». Это соглашение 2015 г. он называет «исторической ошибкой, а выход из него было еще хуже, что и привело всех к нынешней ситуации».

По словам М.Яалона, «иранцы сейчас испытывают давление, что началось недавно. Не стоит игнорировать протесты». В этой связи он задается вопросами. «Есть ли возможность снова привести иранцев к тому положению, когда они столкнутся с дилеммой по поводу своего поведения и не только в отношении их ядерной программы, но также распространения оружия, террора, дестабилизации всего Ближнего Востока, подрывных действий против Бахрейна и других стран, террора в Европе». В этой связи эксперт упомянул высказывания «главы МИ-5 [британской контрразведки] по поводу возможных террористических актов в Великобритании». «Какое решение примут иранцы относительно этой дилеммы – продолжить свое поведение или заняться выживанием режима?»

Эксперт ставит еще один вопрос – «есть ли у Израиля США, которые способны действовать решительно?» По словам М.Яалона, иранцы сейчас видят колеблющихся американцев, и не только когда хоуситы иранскими ракетами С-802 атаковали американский эсминец USS Mason в Баб-эль-Мандебском проливе. Они три раза не ударили по нему не потому что не хотели, а потому что были задействованы различные способы защиты. Однако США на это не отреагировали. Что могли подумать иранцы в этой ситуации? – Американцы не хотят ввязываться с ними в конфликт, так как боятся». Эксперт отмечается, что Иран «был в шоке после убийства Касема Сулеймани», однако он называет это исключением. «Иранцы считают, что американцы их очень опасаются. Сегодня, когда США говорят об уходе из региона, в Иране понимают те вызовы, с которыми они могут столкнуться, но они не видят решительности со стороны Запада»[ii].

[i] https://www.inss.org.il/he/wp-content/uploads/sites/2/2022/11/iran_Kenes_2022.pdf

[ii] Завершающая панель: Последствия для национальной безопасности Израиля. https://www.inss.org.il/event/iran-2023/

62.87MB | MySQL:102 | 0,469sec