Но проблема не только во внутреннем потреблении. Главная проблема, с которой сталкивается газовая промышленность Алжира, — недостаточное инвестирование. Как объяснил один из источников в правительстве Алжира: «Мы можем сделать десять Калифорний в алжирской пустыне — как в Калифорнии, у нас много месторождений […] У нас есть ресурсы, но нам нужны инвестиции […] Европейские партнеры должны инвестировать в алжирскую Сахару». Алжирская экономика страдает от недостатка инвестиций, поскольку страна не может привлечь капитал из-за непривлекательных налоговых условий и болезненно медлительной бюрократии. В отчете Всемирного банка «Ведение бизнеса 2022» Алжир занял 157-е место среди 190 стран по индексу легкости ведения бизнеса, в то время как его сосед Марокко занял 53-е место. Открытие бизнеса в Алжире включает 112 процедур, занимает 18 дней и обходится в 11,3% от дохода на душу населения, в то время как в Марокко для этого требуется всего 4 процедуры, 9 дней и 3,6 % от дохода на душу населения.

В мае 2020 года для привлечения иностранных инвесторов и укрепления экономики страны алжирские власти отменили законодательство, которое ограничивало долю иностранного участия в отечественных предприятиях не более чем 49%. Однако новый закон, позволяющий международным инвесторам производить продукцию и продавать услуги без участия местного акционера, до сих пор не реализован, поскольку руководство страны по-прежнему придерживается очень централизованной экономики, сохраняя жесткий контроль над всеми секторами, особенно над нефтегазовым. Так или иначе, на так называемые «стратегические сектора», включая горнодобывающую промышленность, энергетику, транспорт и фармацевтику, по-прежнему будет распространяться правило 51/49 о контрольном пакете акций. Кроме того, по состоянию на 2020 год Алжир занимал 113-е место из 190 стран по легкости принудительного исполнения контрактов с индексом качества судебных процессов 5,5, по сравнению с Марокко, которое занимало 63-е место по первому показателю и 9,5 по второму. Скорый прогресс в этом вопросе также маловероятен, поскольку судебная система Алжира не является полностью независимой и подвержена политическим манипуляциям. Такая атмосфера правовой незащищенности является серьезным сдерживающим фактором для иностранных инвесторов.

Таким образом, в среднесрочной и долгосрочной перспективе не следует ожидать существенного увеличения экспорта газа из Алжира. Осознавая, что в настоящее время поддерживать стабильные поставки газа в Европу не представляется возможным, руководство страны намерено использовать обширные запасы сланцевого газа, занимающего третье место в мире по величине и оцениваемого в 20 трлн куб. м (ткм). Это, вероятно, вызовет сильную оппозицию в южных регионах, где в последние годы наблюдается рост «ресурсного регионализма», являющегося «ахиллесовой пятой» Алжира. Хотя маловероятно, что правительство откажется от нефти и газа, в ближайшие годы Алжир должен начать активное развитие сектора возобновляемых источников энергии. Подобные преобразования помогут Алжиру обеспечить благосостояние растущего населения, а возможно, и расширить свою роль в качестве надежного поставщика энергоресурсов в Европу. Однако этого не произойдет, если правительство не будет проводить политику, благоприятную для инвесторов, не начнет сложные реформы в энергетическом и банковском секторах и не решит проблему внутреннего спроса.

Второй фактор, способствующий неустойчивости этого брака по расчету между Алжиром и Брюсселем, — расхождение во взглядах и подходах к управлению миграцией. В отличие от других стран Магриба, Алжир не желает сотрудничать с ЕС в области управления миграцией. Даже в тех случаях, когда меры по пресечению нелегальной миграции в Алжире совпадают с европейскими целями, это скорее реакция на очевидную местную нестабильность, чем на давление ЕС. Алжирское правительство рассматривает управление миграцией как вопрос суверенитета и отвергает вмешательство ЕС в то, что оно считает своими внутренними делами безопасности. Нежелание Алжира участвовать в инициативах ЕС по субсидированию и поддержке управления миграционными процессами, скорее всего, сохранится.

Что касается миграции, то ЕС рассматривает Алжир как транзитную страну, но он все чаще становится и пунктом назначения для мигрантов, поскольку страна привлекает мигрантов из стран южнее Сахары благодаря своему относительному экономическому процветанию. Число иностранных мигрантов в Алжире ежегодно увеличивалось на 10 000 человек в год в период с 2005 по 2019 год. По состоянию на 2020 год Алжир принимал 250 400 иностранных мигрантов, или около 0,6 % всего населения страны, многие из которых (100 600 в 2019 году) были беженцами. Нелегальные мигранты из стран Африки к югу от Сахары, особенно из Мали и Нигера, продолжают прибывать в Алжир в поисках работы или в качестве временной остановки на пути в Европу.

На этом фоне Алжир имеет большое значение для государств-членов ЕС в плане управления миграционными процессами. Миграция является крайне политизированным вопросом как в европейских, так и во внутренних дебатах в Алжире. Однако сотрудничество между Алжиром и Брюсселем в этой сфере ограничено. С одной стороны, ЕС не привлекает Алжир к эффективному сотрудничеству в области управления миграцией, поскольку не понимает алжирской точки зрения на миграционные вопросы. С другой стороны, Алжир постоянно политизирует этот вопрос и представляет давление ЕС на него как иностранное вмешательство в свои внутренние дела.