После революции 2011 года в Ливии Европа оказалась глубоко втянута в события, происходящие в этой стране. Хотя ЕС инвестировал значительное время и капитал в стабилизационные проекты, его государства-члены часто способствовали динамике, которая привела к дестабилизации страны. Эта парадоксальная ситуация подорвала способность Европы влиять на переходный процесс в Ливии или обеспечивать европейские интересы в более отдаленной перспективе. Напротив, ЕС сыграл свою роль в дезинтеграции Ливии и распространении злонамеренных иностранных игроков — двух динамиках, которые стали катализатором кризисов в Сахеле, Северной Африке и восточном Средиземноморье. Способность Ливии разжигать хаос теперь слишком хорошо знакома европейцам. В последнее время Ливия выпала из списка приоритетов Брюсселя наряду с другими трудноразрешимыми внешнеполитическими проблемами. Отчасти это было связано с убеждением, что Ливия больше не представляет собой значительной или непосредственной угрозы — в конце концов, война закончилась в 2020 году, установился своего рода политический статус-кво, а ООН, несмотря на отсутствие успеха, продолжала добиваться решения проблемы.

Однако игнорирование Ливии в период относительного спокойствия, когда есть реальная возможность добиться позитивных перемен, может стать упущением, о котором Европа в итоге пожалеет. Учитывая роль Ливии в областях, вызывающих обеспокоенность Европы в целом — от мигрантов до Сахеля и газовых месторождений Восточного Средиземноморья, — восстановление стабильности в Ливии принесло бы как немедленные, так и долгосрочные дивиденды. Стремления ливийских граждан были неоднократно озвучены: они хотели бы добиться политических перемен через честные, открытые и прозрачные выборы и уже составили длинный список приоритетов, которыми должно заняться будущее национальное правительство. Наличие легитимного правительства с четким мандатом, которое будет править всей страной, также является необходимым условием для решения многих затянувшихся проблем Ливии. Помощь ливийцам в достижении этих политических изменений в рамках продолжающегося процесса демократизации, который, что очень важно, продолжается и после дня выборов, является ключевым шагом на пути к стабильности Ливии, и ЕС и его государства-члены имеют все возможности для содействия этому процессу.

Довести Ливию до выборов, не говоря уже о выборах, которые действительно принесут стране хоть какую-то стабильность, — легче сказать, чем сделать. Европейцам придется столкнуться с двумя ключевыми факторами при рассмотрении текущей нестабильной ситуации в Ливии: как продолжающееся соревнование международных игроков за влияние на Ливию с нулевой суммой превращается в «повторную Большую игру» внутри страны, и как это изменило махинации ливийской политической элиты и усилило ее непримиримость. Эти два фактора глубоко симбиотичны, поскольку иностранные государства прилагают все усилия, чтобы расширить возможности ливийских прокси, использовать их в своих целях и создать условия с нулевой суммой, чтобы попытаться подорвать соперничающие страны. Со своей стороны, ливийские политики прекрасно понимают, насколько важна международная поддержка для их собственных амбиций. Поэтому они, в свою очередь, активно манипулируют внешними силами, чтобы обеспечить их постоянную поддержку. Во многих случаях ливийским политикам удается создать «иллюзию невозвратных издержек», которая поддерживает линию внешней поддержки, рационально устаревшую. Это подчеркивает взаимозависимость между продажной политикой ливийской «элиты» и ее международных партнеров.

Революция в Ливии и последующий переходный период всегда были глубоко геополитическими событиями. Геостратегическое положение Ливии в центре Средиземноморья и как мост к Африке южнее Сахары, а также ее огромные углеводородные ресурсы являются бесценными активами. Соседние державы стремились использовать нестабильность Ливии в период перехода от 42-летнего правления Муаммара Каддафи чтобы получить влияние на будущее руководство страны. Европейцы также участвовали в этом оппортунизме, чтобы оттеснить мигрантов, беженцев и джихадистов, а также извлечь выгоду из нефтяных богатств и ресурсов Ливии. Эта борьба между соперниками за трофеи и влияние превратила Ливию в поле боя, где государства не только боролись за влияние и контроль над страной, но и за исключение своих соперников. Эта конкуренция неизгладимо изменила ход переходного периода в Ливии. Она также обострила другие сферы соперничества между этими соперниками, а внешние державы, вмешивающиеся в дела страны, экспериментировали с новыми инструментами и тактикой, которые впоследствии применялись ими при вмешательстве в других странах. Сегодня геополитические аспекты переходного периода в Ливии представляют собой уникальные проблемы. Для того чтобы политический процесс в Ливии продвигался вперед, необходима критическая масса участвующих государств. Если этот процесс должен привести к прочной стабильности, то приоритет должен быть отдан ливийским чаяниям, а не международным.

К несчастью для Европы, то, что происходит в Ливии, выходит за пределы ее территории. Беды, постигшие страну, часто экспортируются неожиданными и запутанными путями. Лучшим примером этого является то, как страны-члены ЕС умышленно игнорировали растущую нестабильность в Ливии в годы, предшествовавшие войне, и во время нее, надеясь обеспечить свои собственные стратегические интересы в условиях хаоса. Однако тем самым они непреднамеренно способствовали вмешательству Турции и последующему распространению ливийского конфликта на Восточное Средиземноморье и сахельский кризис. Вмешательство Турции в Ливию произошло по просьбе ливийского правительства и в условиях нежелания Европы что-либо предпринять, чтобы противостоять нарушению командующим Ливийской национальной армией Халифой Хафтаром (контролирует Восточную Ливию или Киренаику) глобального порядка, основанного на правилах. Анкара воспользовалась слабостью и отчаянием Ливии, предложив военную поддержку в обмен на сделку по разграничению морских границ, к ужасу и возмущению Европы. Три года спустя Турция продолжает опираться на это соглашение, чтобы подорвать планы Греции по восстановлению баланса в регионе на фоне споров о претензиях на энергетические запасы Восточного Средиземноморья, а греко-египетские вызовы турецко-ливийским претензиям на воды между Критом и Киренаикой теперь могут вновь разжечь этот кризис. Испытания беспилотных летательных аппаратов, проведенные Турцией в Ливии, переросли в будущие кампании в Азербайджане, Эфиопии и на севере Сирии.

Сегодня новые ливийско-международные консорциумы препятствуют воссоединению Ливии и стремлению ливийцев провести выборы. Три соперничающих центра власти существуют вокруг Турции и премьер-министра Абдель Хамида Дбейбы: ЛНА Хафтара, Египет и спикер парламента Ливии Агила Салех. Все трое помогли сорвать избирательный процесс ООН в 2021 году и продолжают бороться за доминирование в Ливии, в то время как их международные сторонники получают выгоду.

Дбейба был назначен 5 февраля 2021 года в рамках процесса ООН для формирования Правительства национального единства (ПНЕ), которое должно было подготовиться к выборам через десять месяцев, а взамен обязался не выдвигать свою кандидатуру на выборах. Вместо организации выборов он работал над установлением власти своего правительства (контролирует Западную Ливию или Триполитанию) и начал масштабную кампанию по расходованию государственных средств. Позже он отказался от своего обещания и использовал государственные ресурсы для поддержки своей кандидатуры на пост президента, что серьезно подорвало доверие к выборам. Несмотря на обвинения в значительной коррупции, а также в превышении срока полномочий и неспособности обеспечить стабильность в стране, тесные связи с Турцией защитили его от серьезных внутренних вызовов его руководству, а также от вызовов, исходящих из-за рубежа. Анкара подписывает международные соглашения, развивает растущие деловые интересы в стране и проводит ограниченную реформу сектора безопасности (РСБ), что помогло укрепить позиции того, что должно было быть временным правительством с мандатом, ограничивающимся содействием проведению выборов.

Хафтар с 2021 года организовал целую волну блокад нефтедобывающих объектов и терминалов, чтобы вымогать деньги у правительства, и не позволил административно объединить Ливию или даже работать на востоке и юге страны. Во время выборов Хафтар использовал ЛНА для запугивания кандидатов и судей, наблюдавших за ходом голосования, угрожая при этом насильственным оспариванием результатов.

Наконец, Египет воспользовался тем, что, как он утверждает, является единственным источником законодательной и политической легитимности Ливии — несмотря на то, что парламент давно утратил народную легитимность и продолжает существовать на сомнительных правовых основаниях, — чтобы манипулировать избирательным процессом в Ливии в своих интересах. Каир настойчиво добивался проведения президентских выборов, о которых ливийцы не просили, и позволил Агиле Салеху в одностороннем порядке разработать правовую и конституционную основу для проведения выборов благодаря активному международному лоббированию. Закон Салеха был направлен на отсрочку парламентских выборов и создание по сути всемогущего президента. Закон был настолько спорным и сомнительным с юридической точки зрения, что подорвал весь избирательный процесс. С тех пор Египет продолжает стратегию защиты своего доверенного лица и пытается захватить исполнительную власть, кооптируя посреднический процесс ООН, переводя его в Каир и переориентируя на замену ПНЕ.

Ливийцы неоднократно выражали явное желание выйти за рамки нынешнего политического класса и институциональной системы, объединиться в политическом и военном плане и завершить разработку новой конституции для создания целостной и стабильной политической системы, о чем свидетельствуют консультации с ООН и их энтузиазм в отношении выборов и протесты против правящей элиты. Выборы — необходимый первый шаг к достижению этих целей и созданию ливийской власти, обладающей легитимностью для изгнания иностранных сил и обеспечения безопасности границ страны. Поэтому проведение таких выборов явно отвечает интересам Европы.

После провала «дорожной карты» на выборах 2021 года три центра власти в Ливии продолжают оказывать значительное влияние. Самым ярким признаком этого является то, что международные игроки все чаще взаимодействуют с этими центрами власти, как будто нынешний политический статус-кво сохранится, о чем свидетельствуют подписание крупных деловых контрактов или попытки тайного посредничества между различными группами. Это опасно для надежд на стабильность в Ливии и, как следствие, для региональной стабильности, поскольку урегулирование текущего статус-кво подразумевает формализацию разделенной политической структуры, что способствует провалу государства, социальным расколам, значительной коррупции и, в конечном счете, войне — как это неоднократно наблюдалось с 2014 года. Поэтому, если усилия ООН по проведению выборов не увенчаются успехом, Ливия не только вернется к хаотичной и катастрофической системе, но и ливийцы потеряют веру в международное сообщество и понятие демократии как средства, способного помочь им решить их политические проблемы.

Специальный представитель генерального секретаря ООН (СПГС) по Ливии Абдулайе Батили сообщил Совету Безопасности ООН о новой «дорожной карте «выборов 27 февраля 2023 года. Идея, представленная Совету Безопасности ООН (СБ ООН), заключалась в создании широкой инклюзивной руководящей группы по выборам, которая могла бы помочь преодолеть правовые и политические препятствия на пути к проведению выборов путем: принятия закона о выборах и создания ограниченной конституционной основы для выборов (не забывая о том, что в Ливии до сих пор нет постоянной конституции); создания кодекса поведения для кандидатов на выборах; и введения положений о безопасности выборов. В этом плане было мало деталей, связанных с реализацией, но он вызвал большую тревогу среди тех, кто знаком с Ливией, из-за его сходства с прежним планом ООН без каких-либо видимых признаков того, что он извлек уроки из провала 2021 года. Что еще хуже, на пресс-конференции в Триполи 11 марта СПГС, как оказалось, вновь изменил свой план, предоставив двум парламентам Ливии больше времени на доработку правовых требований для проведения выборов. По всей видимости, это, по крайней мере частично, стало результатом египетского давления, учитывая, что Каир выступал против первоначального плана Батили и контролировал этот внутрипарламентский трек. Это наносит значительный удар по надеждам ливийцев на прогресс, учитывая, что с 2014 года оба парламента Ливии используют предлог переговоров, чтобы потянуть время и укрепить свою власть.

Очевидно, что для того, чтобы ООН смогла провести выборы в Ливии, ей потребуется активная помощь со стороны участвующих государств, которую ЕС и его ключевые государства-члены вполне могут оказать, учитывая их географическую и историческую близость, а также взаимную заинтересованность в ливийских выборах. В то время как административный механизм и опыт ЕС могут помочь в поддержке технических и логистических требований к выборам, государства-члены имеют все возможности для того, чтобы добавить опыта в миссию ООН путем прикомандирования сотрудников. Поддержка ООН также означает защиту независимости миссии ООН и использование европейской дипломатии для решения некоторых вопросов, которые привели к неудаче предыдущих политических и избирательных процессов в Ливии. Например, следует ожидать манипуляций с избирательным процессом со стороны представителей корыстного политического класса Ливии, учитывая, что они регулярно портили и срывали все политические процессы с 2015 года. Их продолжающаяся безнаказанность привела к тому, что они еще больше укрепились в своем коррумпированном и обструкционистском поведении. Как и в случае с другими конфликтами, Европа должна возглавить международные усилия по привлечению ливийских игроков к ответственности за их военные преступления, нарушения прав человека, финансовую коррупцию и нарушения резолюций Совета Безопасности ООН. Благодаря операции IRINI в Средиземноморье ЕС также накопил значительный объем доказательств, которые могут стать полезным рычагом воздействия на ключевых игроков. Хотя государства-члены должны способствовать проведению судебных процессов в рамках универсальной юрисдикции над военными преступниками и другими лицами, виновными в нарушении прав человека, они также должны использовать угрозу запрета на поездки и замораживания активов ЕС, чтобы изменить расчеты ливийской элиты и побудить их принять участие в выборах в Ливии, а не пытаться сорвать их.

Еще один ключевой урок 2021 года — необходимость защиты целостности избирательного процесса от тех, кто готов пожертвовать избирательными стандартами в интересах целесообразности, или от махинаций государств-интервентов, которые хотят манипулировать выборами в Ливии в своих собственных целях. В прошлый раз европейцы невольно способствовали этому, поскольку у них не было собственной всеобъемлющей стратегии для Ливии, регулирующей проведение выборов и обеспечивающей справедливые, инклюзивные и прозрачные избирательные процессы, а также то, как выборы вписываются в более широкую стабилизационную политику. Это означало, что как государства-члены, так и ЕС в целом были не в состоянии активно управлять спойлерами и оказывать на них давление, а наоборот, сильно реагировали на них и тем самым поддавались манипуляциям.

С самого начала реализации «дорожной карты» европейцы постоянно шли на компромисс с честностью выборов ради целесообразности, что в итоге сделало их соучастниками краха избирательного процесса. Через несколько дней после вступления А.Х.Дбейбы в должность  европейские дипломаты с тревогой размышляли о том, как облегчить ему нарушение его обещания, чтобы склонить его к поддержке выборов, в то время как ранее они превозносили систему обещаний ООН. Точно так же европейцы оправдали Салеха за то, что он в обход надлежащего парламентского процесса создал весьма спорную правовую и конституционную основу для важнейших выборов в Ливии, и пошли на поводу у требований Египта позволить Салеху возглавить процесс. Попустительство такому поведению подорвало честность выборов и впоследствии стало стимулом для ухудшения ситуации, в том числе для того, чтобы Салех едва не спровоцировал новую войну, когда он снова нарушил все надлежащие процедуры, чтобы попытаться назначить другого премьер-министра — шаг, который снова поощрялся и поддерживался Египтом. На каждом шагу европейцы думали, что оказывают поддержку, что подчеркивает их плохую осведомленность о последствиях принятия решений ЕС и общее отсутствие всеобъемлющей европейской стратегии в отношении Ливии, а также позволяет соперникам с легкостью кооптировать европейские инструменты и усилия.

Говоря о миграции, стоит сказать, что контроль над миграцией из Ливии был одним из основных интересов и забот Европы с момента миграционного кризиса 2015 года. Коллективная политика Европы была направлена на эффективную экстернализацию проблемы путем удержания беженцев и мигрантов в Ливии. В 2017 году тогдашний министр внутренних дел Италии Марко Миннити разработал план финансового стимулирования ливийских ополченцев, чтобы они задерживали, а не переправляли беженцев и мигрантов через Средиземное море. Тем временем ЕС инвестировал средства в программы, направленные на улучшение условий содержания под стражей в Ливии, а также на модернизацию ливийских пограничных сил и береговой охраны. Такая политика привела к снижению количества мигрантов, пересекающих Средиземное море, но к росту смертности среди мигрантов, пытающихся перебраться в Европу. Более того, сговор между контрабандистами и ливийской береговой охраной привел к тому, что беженцы и мигранты попали в замкнутый круг вымогательства, когда они платят за переправу, а затем возвращаются к своим похитителям, будучи брошенными в море. Центры содержания под стражей, финансируемые ЕС, также изобилуют пытками, жестоким физическим и сексуальным насилием и общим жестоким обращением в ужасающих масштабах. Таким образом, европейская политика в отношении мигрантов привела к тому, что мигрантам и беженцам стало еще опаснее путешествовать через Ливию и Средиземное море. Более того, репутация Европы пострадала из-за обвинений в соучастии в жестоком обращении с мигрантами и обвинений в выдворении за помощь в возвращении мигрантов и беженцев в Ливию.

Потоки мигрантов снова растут, теперь они направляются из Восточной Ливии, а не из прежних западноливийских «горячих точек». Все это свидетельствует о том, что европейская политика противодействия миграции была краткосрочным пластырем, наложенным на долгосрочную структурную проблему. Это также выявляет различные политические недостатки этой сильно секьюритизированной политики. Экстернализация и такие политические решения, как исключение поисково-спасательных работ  из мандата операции IRINI, когда она сменила операцию «София», фактически передали весь оставшийся европейский контроль над миграцией ливийским властям.

В свою очередь, ливийские ополченцы и власти хитроумно используют миграцию для получения постоянных уступок от европейцев. Мандат Миссии ЕС по приграничной помощи (EUBAM) подчеркивает оперативные недостатки такого секьюрити-подхода. Неэффективная государственная бюрократия Ливии привела к тому, что политика EUBAM, ориентированная на обеспечение безопасности, привела к взаимодействию с негосударственными вооруженными группами, что только еще больше ослабило правительство и усилило власть ополченцев. Ориентация ЕС на безопасность ограничила возможности для более эффективного управления миграцией, которые можно было бы достичь, помогая стабилизировать Ливию и направляя европейские усилия и финансы на решение вопросов управления. Вероятно, дальнейшее внимание к урегулированию конфликтов и созданию институтов, как это было до 2015 года, могло бы помочь развитию институтов безопасности, обеспечить большую безопасность для ливийских и мигрантских общин на местном уровне и подорвать банды и сети, занимающиеся контрабандой людей. Это также могло бы создать более благоприятные условия для мигрантов в Ливии (многие из которых ранее стремились остаться и работать в стране) и проектов развития, которые принесли бы пользу как ливийцам, так и мигрантам. В конечном итоге это могло бы стать более эффективным путем к обеспечению безопасности границ, защите общин мигрантов, снятию озабоченности ливийцев по поводу безопасности границ и контрабанды и созданию подлинного партнера для долгосрочного управления миграцией и потоками беженцев.