Положение дел в Сирии в настоящее время можно определить как патовую ситуацию. Правящий режим явно не может переломить волну протестных настроений, а оппозиция явно не понимает до конца, какой план действий необходимо применить в ближайшей перспективе. При этом оппозиционеры разношерстны, в настоящее время их объединяет, пожалуй, лишь только необходимость свержения персонально Б.Асада и его ближайшего окружения. Дальнейший после этого сценарий действий каждый из оппонентов нынешнего режима понимает по своему, благо интеллектуалов в Сирии хватает. Есть светская часть оппозиционеров, которая явно тяготеет к «полузападному» пути развития со своей арабской спецификой. То есть весь атрибут демократических институтов (выборы, многопартийность, свобода прессы и т.п.) с некой арабской идентичностью. Эти настроения сильны прежде всего у европейской и американской сирийской эмиграции, в которых ведущую роль играют представители христианской конфессии. Она традиционно ориентирована на Францию, и в ней явно чувствуется влияние французских левых интеллектуалов с их идеями мультикультурности и толерантности. Представляется, что в данном конкретном случае мы можем спокойно повторить фразу классика о том, что «страшно далеки они от народа». То есть народ безусловно желает всех благ западной цивилизации, но при этом не желает расставаться со своими принципиальными установками родо-племенного устройства. А это автоматически означает приоритет своего рода над всем остальным.
Восстание против режима Б.Асада имеет прежде всего экономическую подоплеку, и необходимость задействования демократических институтов (те же выборы или многопартийность) жестко лимитирована здесь интересами перераспределения социальных благ. Отсюда такой реверанс большей части оппонентов Асада к Турции, режим в которой дает экономически «дышать» по возможности большинству населения, при этом выдерживая тренд на уважение к исламским традициям. В общем-то это единственно верный курс сейчас в мусульманском мире, поскольку общество в нем просто не готово слепо копировать образ жизни на том же Западе. Это четко доказывают последние события в Британии, где протест «цветного населения» явился следствием глубинно-психологического отторжения этого самого образа жизни. При этом мы говорим о людях, которые родились по большей части в Европе; что тогда мы хотим увидеть у тех, кто живет сейчас на Востоке? Те же оппоненты Асада из алавитов уже начинают широко транслировать мнения о том, что де его род вообще не алавитский, а туркманский или турецкий, а в алавитскую общину он попал благодаря исключительно женитьбе . Такого рода измышления появляются только тогда,когда необходима некая защитная для рода или племенной группы реакция, что опять же свидетельствует о том, что именно этот фактор сейчас является определяющим.
Такое «расщепление» мировозрения уже начинает сказываться на положении дел в оппозиции: в ней наметился явный раскол между «светской» и «исламской» составляющими. Отсюда две учредительные конференции оппозиции, сначала в Анталии, затем в Стамбуле. Причем в последней было явное превалирование исламистов. Отсюда и отсутствие представителей «братьев-мусульман» в делегации сирийской оппозиции, которая приехала сейчас в Москву. Элементы начинающегося раскола есть и в выборе тактики. Если интеллектуалы стоят за безусловно мирный характер протестов, то исламисты явно склоняются к «ливийскому варианту», правда при условии военной поддержки со стороны НАТО. По данным французских спецслужб, «братья-мусульмане» в Сирии полным ходом формируют отряды «коммандос». Это означает, как минимум, отказ от принципа мирного характера протестов и переход к некому смешанному варианту действий по сценарию Алжира и Ливии. Переход к вооруженным формам борьбы наметился уже давно, и он является абсолютно логичным следствием невозможности повлиять на ситуацию иными путями. Если «братья-мусульмане» не оседлают сейчас эту стихийную тенденцию, то они рискуют потерять влияние на массы. Это совершенно не означает, что исламисты перестанут «валить» режим и через организацию мирных протестов.
И это не говоря уже о том, что и среди «светской» части оппозиции не все гладко. Если называть вещи своими именами, то в настоящее время суннитское население Сирии (и его буржуазия в первую очередь) выбирает наиболее приемлемый и выгодный для себя тренд: условно прозападный или турецкий. И, судя по всему, большинство склоняется именно к последнему. При этом у интеллектуалов явно присутствует подсознательный страх перед призраком радикализма. Отсюда постоянно повторяемый тезис о сохранении сирийской армии как инструмента поддержания стабильности в будущем.
Серьезным остается и курдский фактор. Курдское население (около 3 млн человек) требует автономии и предоставление сирийского гражданства. Полумеры правительства в решении этого вопроса (гражданство в последнее время получили 6 тыс. человек) уже никого не устраивают. Курды явно явно имеют ввиду в качестве «маяка» иракский опыт. По этой проблеме никто не обманывается, даже в рядах самой оппозиции. Речь идет о постепенном воплощении чаяний курдского народа о создании «независимогои единого» Курдистана, а утверждения о сохранения единства страны в будущем не должны никого обманывать, положение дел в Ираке иллюстрирует это достаточно четко.
Тем не менее, оппозиция смогла сформулировать свои единые требования на данном этапе, которые являются условием начала консультаций с сирийским руководством. Это нейтрализация роли спецслужб; уход армии с улиц; освобождение политзаключенных (а их, по данным оппозиционеров, около 30 тыссяч) и наказание виновных в убийствах мирных граждан. Выполнение этих требований является для режима Б.Асада самоубийством в чистом виде, так в этом случае демонстранты просто мирно захватят все госучреждения и сформируют параллельные органы власти. Как неприемлемо для Асада и ликвидация ст.8 конституции о «руководящей роли Баас».
Если говорить кратко, то создается впечатление, что Рубикон уже пройден и тезисы об организации действительно внятного и продуктивного диалога между Башаром Асадом и оппозицией являются утопией. При требованиях, которые сейчас выдвигает оппозиция, такой диалог возможен лишь для обсуждения условий капитуляции режима, к чему тот явно сейчас не готов.