План урегулирования сирийского кризиса специального представителя ООН и ЛАГ Кофи Аннана буксует. Это солидарное мнение большинства экспертов, не говоря уже о сирийских оппозиционных деятелях. В Сирии фактически возобновились полномасштабные вооруженные столкновения армии и повстанцев, совершаются многочисленные диверсионно-террористические акты против силовиков и госслужащих. В прошлую пятницу было зафиксировано порядка 800 точек организации демонстраций разного уровня и масштаба. Не сильно ошибемся, если скажем, что в эту пятницу их было не меньше.
В общем-то, такой сценарий был абсолютно предсказуем еще до начала реализации инициативы Кофи Аннана. Вопрос, как всегда в деталях, а они таковы.
1. Прошедшие в этот период времени выборы в сирийский парламент не принесли ощутимых прорывов. Убедительное большинство получил правящий ныне блок партий во главе с «Баас». Те оппозиционеры, которые пытались в них участвовать, не добились фактически ничего. Имеющий репутацию «прирученного» оппозиционера Д.Кадри, который многое связывал с этими выборами, получил личный мандат, но его партия и сторонники не получили ни одного места. Это вызвало его разочарование и критику властей, что фактически означает конец проекта по созданию Дамаском «прирученной оппозиции». Основные партии оппозиционеров: Сирийский национальный совет (СНС), Национальный координационный комитет (НКК) и Движение за переустройство сирийского общества (Л.Яхсин), Демократический форум (М.Кило, Ф.Сара) выборы бойкотировали. Отметим при этом, что все эти четыре силы в принципе имеют очень схожую политическую программу, которая была документально зафиксирована месяц назад на совещании оппозиции в Каире. Объединиться в некий политический блок им мешают, как всегда, личные амбиции лидеров, что не отменяет характерного для них общего и главного тезиса: сирийский президент Башар Асад и его окружение должны уйти.
Дамаск не смог в должной мере воспользоваться выборами для того, чтобы предоставить оппонентам (и что тоже важно – международному сообществу) хотя бы «гибридный парламент». Мы имеем в виду возможность «знаковым» или «прирученным» оппонентам получить в будущем парламенте хотя бы 45% мест. Это само по себе мало что изменило бы в расстановке сил при принятии ключевых решений, но дало возможность оппозиционерам (тому же А.Далиля) иметь свою трибуну для высказывания мнений. А это очень важно с точки зрения создания для Дамаска «позитивного имиджа», раскола оппозиции и укрепления в ее среде позиций сторонников т.н. «мирной линии борьбы». Также абсолютно неясно, почему власти не могут дать серьезным оппозиционерам поучаствовать в новом правительстве на постах того же социального блока. Собственно именно для этой цели эти выборы и были нужны.
2. Сказанное выше свидетельствует (а пример с Д.Кадри особенно) только об одном. В правящей элите и силовых структурах нет консенсуса по вопросу дальнейших действий. Идет жесткая борьба между различными группировками, в которой пока побеждают сторонники «силовой линии». Это к вопросу об усилении в правящей верхушке «голубей», о которых говорят некоторые эксперты. Этого пока нет в помине, и этот важный момент необходимо зафиксировать. «Ястребы» (а это, прежде всего, брат Башара Асада Махер) считают, что любые уступки – это начало конца. В этом, безусловно, есть своя логика, но при этом такая политика вызывает дальнейшее расслоение правящей верхушки или лиц, которые до недавнего времени вокруг нее по тем или иным причинам консолидировались. Достаточно сказать, что всю неделю после проведения выборов вплоть до обнародования результатов голосования шла очень упорная борьба в правящей элите за «схему подсчета голосов». Если грубо: кого и в какой пропорции из оппозиции «посадить в парламент». Вновь победили сторонники «жесткого подхода», которые отрицают саму возможность диалога со слабо «прирученными» политическими объединениями. Проводить консультации лично с тем же А.Далиля можно, но как с личностью, а не как с руководителем партии.
3. Из этого вытекает изменение обстановки, которое дает повод некоторым экспертам говорить «о возможности государственного переворота, организованного внутри самой армии». В этом якобы может поучаствовать Москва, которая через «прирученных офицеров» уберет Башара Асада, при этом оставив «на плаву» ту часть элиты, которая сможет гарантировать ей сохранение «российского стратегического присутствия в стране». Скажем прямо: Москва не могла и не очень хотела это делать и в «старые добрые времена СССР», когда обладала несравненно более мощным аппаратом спецслужб, армии и вертикалью управления. Достаточно вспомнить историю с Афганистаном, где Москву просто поставили перед фактом молодые и ретивые афганские офицеры. Тем более, сейчас. Откровенно и обидно «для державников» отметим: Россия в настоящее время не проводит в мире активной и наступательной внешней политики, которая подразумевала бы такие сценарии. В них нет потребности со стороны бизнеса и общества, и что самое главное – государства. В этой связи практически отсутствуют структуры, которые даже чисто технически это могли бы сделать. Более того, в России сейчас не существует аппарата, который мог бы профессионально просчитать все варианты такого сценария. В принципе, это просто невозможно сделать, поскольку отсутствует всесторонняя информация. С большей долей вероятности, такой переворот приведет только к новой вспышке насилия и разделу страны на множество противоборствующих между собой лагерей. И что самое главное – Москва не имеет ясной «картинки», как она видит выход из сирийского кризиса. Пока ясно, чего она хочет: мирной трансформации режима и недопущения повторения «ливийского сценария». Со вторым все понятно: он блокируется через Совет Безопасности ООН. С первым неясно ничего, поскольку Асад и его окружение «трансформироваться» не хотят, справедливо опасаясь повторить судьбу Мубарака.
Полагать, что сирийские офицеры, которые учились у нас или были завязаны на серьезный бизнес в области ВТС с Россией, «по мановению палочки» из Москвы могут совершить переворот – утопия. Даже не потому, что «просирийское лобби» в Министерстве обороны РФ не желает такого развития событий. Сирийская армия сейчас расколота, а основные боеспособные подразделения находятся под плотным контролем спецслужб. Но даже и без оного, в них остались те, в подавляющей части, люди, которые ассоциируют свое будущее именно с Асадом. Все, кто был не согласен с таким видением вопроса, в большинстве своем дезертировали. Отметим, кстати, что этот тезис «прокремлевских офицеров, которые могут спасти Сирию, если Москва захочет», очень популярен среди массы оппозиционной Асаду интеллектуальной сирийской элиты.
В этой связи мы подходим к вопросу, кто реально сейчас является «последним бастионом власти». Это, прежде всего спецслужбы, а не армия. Именно спецслужбы играли на протяжении последних пятнадцати лет (с момента болезни Хафеза Асада) главенствующую роль практически во всех сферах сирийского общества, начиная от политики и заканчивая экономикой. Собственно этот момент сейчас является главным локомотивом восстания. Если брать упрощенно, то спецслужбы «вырвались из бутылки» и стали доминирующей силой во всех сферах жизни, в том числе и бизнесе. Именно против такой регламентации, когда мало, чего можно было добиться в жизни и карьере без поддержки со стороны спецслужб, сейчас и протестует значительная часть сирийского общества.
Сколько же всего составляет аппарат сирийских спецслужб в настоящее время? Напомним, что их всего пятнадцать, и между ними всегда существовала конкурентная борьба, которая сейчас поутихла перед лицом «общего врага». Некоторые эксперты называют цифру в 500 тыс., что, безусловно, включает в себя не только кадровых сотрудников, но и членов их семей, аффилированных бизнесменов, агентуру и т.п. Договариваться с ними «о сдаче Асада» бесполезно, поскольку это будет означать и их конец тоже. В среде спецслужб, безусловно, существуют разные течения, но более конструктивные сейчас «не в фаворе». Вспомним, кстати, в этой связи того же Д.Кадри, который однозначно опирался на поддержку части спецслужб. Его фиаско на выборах – прекрасная иллюстрация, кто сейчас в Дамаске «заказывает музыку», и как они видят будущее Сирии.
При этом отметим, что расслоение партийного и государственного аппарата продолжается. Многие функционеры негласно «помогают» оппозиции, в основном информируя о тех или иных планах силовиков. Эта тенденция усиливается, что говорит о том, что поляризация общества нарастает, и государственный аппарат и армия начинает все откровеннее раскалываться. Хотя в случае с утечкой информации, необходимо иметь в виду и факт обыкновенной «подстраховки» функционеров на местах на случай прихода повстанцев к власти.
4. Вооруженное крыло оппозиции (а оно разнородно и не имеет фактически единого командования) с самого начала не было настроено на долгосрочный мир с властями, поскольку те не предлагали внятной программы взаимодействия. Сирийское руководство и не могло ее предложить, поскольку оппозиция в лице СНС готова вести разговор только о путях ухода Асада из власти. Отсюда активизация партизанской войны после небольшой тактической передышки для перегруппировки сил. Кстати, регулярные сообщения сирийских властей о том, что та или иная часть боевиков сложила оружие необходимо, помимо естественно пропаганды, расценивать именно с точки зрения «перегруппировки сил». Такой момент является классическим для всех локальных конфликтов, и он, кстати, свидетельствует о сложностях в рядах партизан. Правда мало, что меняет в общей настроенности на продолжение сопротивления.
Что нового появилось в тактике повстанцев? Это переход к совершению резонансных терактов с использованием смертников Оппозиция утверждает, что это происки агентуры местных спецслужб, но это не более чем обыкновенный метод дистанцирования от «непопулярных» с точки зрения западного обывателя методов борьбы. Второй момент – это то, что оппозиционерам удалось наконец-то «расшевелить» Алеппо, который в большой степени влияет на расклад сил. В общем-то, недаром те же Катар и Саудовская Аравия уделяют повышенное внимание этому городу. Почему ранее спокойный в общем-то Алеппо начал бурлить? Существует несколько причин. Первая – центральные власти в свое время фактически отдали местной мафии контроль над городом с целью таким способом минимизировать влияние протестных настроений. Плюс городской бизнес фактически был освобожден от уплаты налогов. До некоторого времени это срабатывало, пока работала промышленность. После того как турецкие бизнесмены под давлением Анкары начали сворачивать контакты с сирийскими партнерами, начались простои. Кроме того нарушилась система финансовых переводов, что вызвало дефицит наличности. Одновременно бандитский беспредел начал выходить за разумные рамки. Ну и конечно же «внешний фактор» в лице саудовских спонсоров, которые целевым образом вкладывают деньги именно в разжигание беспорядков в Алеппо. Экономика здесь во главе угла. С учетом дефицита наличности «понизилась зарплата» ополчения «шабиха» (вместо 3000 лир в «начале восстания» до 1000 лир сейчас), на которых режим делал ставку. И тут же начался их «переход» на сторону восставших.
Борьба за Алеппо продолжается. Сейчас иракские и иранские коммерсанты приезжают на крупнейшие текстильные предприятия с наличными и заключают контракты по завышенным ценам на их продукцию. Вопрос о выгоде не стоит, главное, чтобы город вновь «заработал». В Тегеране прекрасно понимают, что «проиграв» Алеппо, они проиграют все. Иракцы же окончательно превращаются с подачи иранцев в «финансовую выручалочку» для режима Асада: платят жалование военным, скупают продукцию текстильной промышленности, поставляют бензин «в кредит», и т.п. Интересно, что большая часть сирийского текстиля затем прямым ходом направляется уже «через иракских купцов» снова в Турцию. Вот такая хитрая политика премье-министра Турции Реджепа Эрдогана. Кстати, его нерешительность и хитрость все чаще демонстранты на улицах сирийских городов «критикуют» путем сожжения турецких флагов.
При этом противоречия в среде «военного крыла» сирийской оппозиции продолжают сохраняться. В Сирийской свободной армии (ССА) нет единства, до сих пор не удалось прийти к реализации идеи единого командования и централизованного управления. Полковник Риад Асаад, который первым провозгласил себя командиром ССА, на самом деле – подполковник технического подразделения ВВС не самого высокого ранга. Согласитесь, что для главнокомандующего всеми «революционными силами» маловато. Генерал Мустафа аш-Шейх, который сейчас пытается обуздать вольницу и наладить некую централизованную вертикаль, более солидная фигура в сирийской армии. Он, кстати, с большим недоверием относиться к исламистам, что в принципе лежит «на подкорке» любого сирийского военного, состоявшегося в период правления Асада-старшего, независимо от политических воззрений и симпатий. Кстати, репутация М.аш-Шейха «как просаудовского ставленника» видимо объясняется тем, что он готов брать деньги на формирование новой армии от кого угодно. И, прежде всего от Эр-Рияда, поскольку других желающих пока нет. Отношения между М.аш-Шейхом и Р.Асаадом далеки от идеала, и это, безусловно, вредит делу.
Сопротивление, таким образом, строится по «территориальному признаку», когда командир в том или районе или городе сам выбирает, где воевать, с кем и на что. Командование ССА в Турции здесь скорее внешнеполитический координатор, нежели генеральный штаб, который планирует и готовит те или иные операции.
Говоря о продолжающихся взрывах автомашин с использованием смертников в Сирии, эксперты однозначно указывают при этом на присутствие в движении сопротивления все растущего и набирающего силу сегмента «джихадистов». «Светские оппозиционеры» при этом всячески отрицают это, говоря о «провокациях властей и связях радикалов с местными спецслужбами». В этой связи видимо стоит все-таки разграничить сирийских «Братьев-мусульман» и ветеранов «горячих точек».
Влияние «Братьев-мусульман» на ситувцию в Сирии продолжает на сегодняшний день оставаться умеренным. Но это совершенно не означает того, что в среднесрочной перспективе именно они составят одну из основных сил, которая будет оппонировать режиму Б.Асада. И этому есть несколько причин. Сирийское движение «братьев» с трагических для них событий в Хаме, когда их восстание было жесточайшим образом подавлено, серьезно трансформировалось. В частности, еще 7 лет назад на своей учредительной конференции ими было официально признано «ошибочность курса прежнего руководства движения, ответственность за события в Хаме, а также провозглашен приоритет именно парламентских форм борьбы». Часть сирийской интеллектуальной элиты считает это тактическим маневром, но факт остается фактом.
«Братья» на сегодняшний день самая организованная и сплоченная политическая сила, обладающая очень серьезной финансовой базой и имеющая филиалы в Европе, США, Великобритании, КСА, Турции и других странах мира. Движение не имеет мощных низовых ячеек в самой Сирии (и это на сегодняшний день является главной проблемой), но, тем не менее, проводит целенаправленную работу в этом направлении. Фактически в любом крупном или не очень городе Сирии сейчас есть представители «братьев», которые, обладая очень значительными финансовыми ресурсами, вербуют новых сторонников и формируют из них низовые ячейки. Этот процесс пока натыкается на отрицательный имидж «Братьев-мусульман» среди местного населения, которое считает, что за события в Хаме несет ответственность именно движение и расценивает этот эпизод как попытку ввергнуть страну в гражданскую войну. Преодолеть этот негативный имидж с помощью денег и смены «бренда» (изменить название партии на что-то нейтральное) — пожалуй, главная сейчас для «братьев» задача. И они ее решают очень поступательно, что говорит о том, что они нацелены «на будущее», и в «послеасадовский период» будут очень серьезными конкурентами «светским» партиям.
«Братья» предлагают сирийцам приверженность принципам внутрипартийной демократии (руководство жестко меняется в результате выборов каждые пять лет); социальной справедливости и «турецкой модели развития». Естественно, не «под копирку», но с такими важными моментами как возможность экономической самостоятельности и развитой системой «социального лифта». В настоящее время руководство движения четко ориентируется на Анкару, и пользуется ее безусловной поддержкой. Ну, и конечно, в отличие от своих «светских коллег» они не страдают излишними амбициями и не в пример организованнее. В СНС, «братья» представлены очень широко, причем их значительная часть официально числится в качестве «независимых». Это также свидетельствует об их тактической гибкости, чем не всегда могут похвастаться «светские».
Вторым мощным фактором, который влияет на развитие внутренней ситуации в Сирии, является курдский вопрос. Мы уже говорили о том, что власти фактически предоставили военную и административную автономию курдским районам взамен за лояльность. В ответ оппозиционеры на недавней конференции в Каире приняли «Декларацию о правах курдов», которая гарантирует им широкую автономию в «будущей демократической Сирии». Но, представляется, что планы курдских руководителей совсем другие. Повторим тезис, что в мозгах любых курдских политических деятелей, независимо от их идеологической ориентации и клановой принадлежности, прежде всего, стоит идея «независимого и единого Курдистана», а все остальное является лишь компромиссами для достижения этой цели. В данном случае, мы, похоже, наблюдаем то же самое.
В этой связи примечательны итоги недавних консультаций турецкого премьер-министра Р.Эрдогана с лидером иракских курдов М. Барзани, в рамках которых стороны выразили готовность совместно проводить операции против Рабочей партии Курдистана (РПК). Боевики последней провели несколько масштабных диверсий на нефтепроводах, что одинаково больно ударило и по экономике Иракского Курдистана, и Турции. Более того, М.Барзани поддержал тезис турецкого премьера о том, что «автономия турецких курдов возможна только в рамках единой Турции». Это в декларациях. Что же касается дел, то они таковы: люди Барзани активно вооружают отряды РПК в Сирии, которые в свою очередь по договоренности с Дамаском стимулируют напряженность на сопредельных турецких территориях. С другой стороны, оружие из Иракского Курдистана через сеть контрабандных каналов доставляется в Сирию и через тех же активистов РПК продается затем бойцам внутреннего сирийского сопротивления. Это уже вызвало несколько вооруженных стычек между боевиками РПК и сирийскими силовиками. Совершенно очевидно, что сирийские курды имеют «на подкорке» повторение иракского варианта независимости с последующим образованием единого государственного образования. И очень усиленно готовятся к «послеасадовскому» периоду, стимулируя с одной стороны его скорое наступление, а с другой – через лояльность сирийскому режиму накапливая силы.
С учетом проиранского тренда правительства Нури аль-Малики в Ираке, Запад начинает все активнее продвигать свои бизнес-интересы именно в Иракском Курдистане, что объективно играет на руку курдскому сепаратизму в регионе, и прежде всего в Сирии. Вслед за «Шелл» и «Эксон» в Иракский Курдистан приходит французская «Тоталь». Вслед за ней в Курдистан вошли «Франс телеком» (44% акций местного оператора сотовой связи «Корек»). Французские операторы активно работают на цементном рынке Курдистана (заводы в Таслужахе и Базиане), Крупнейшая французская частная фирма по безопасности «Тале», которая долгое время работала в аэропорту Багдада и на северных границах Ирака, провела секретные переговоры с М.Барзани и получила контракты на обеспечение безопасности аэропортов в Сулеймании и Эрбиле. Вообще переориентация французов на Иракский Курдистан – это важная тенденция сегодняшних дней. В этом конечно есть роль влиятельной курдской диаспоры в Париже и племянника М.Барзани Сирвана Мустафы, который долгое время представлял интересы курдов в Париже и тесно связан с политической и экономической элитой этой страны. Но главное здесь в том, что Запад начинею расценивать Иракский Курдистан как основной свой оплот на территории Ирака с учетом «проиранского» Н.аль-Малики и «радикальных» суннитов. Но это объективно будет стимулировать курдский сепаратизм в Турции, Иране и Сирии, и последствия этого могут быть очень негативными для стабильности всего региона.