Кризис парламентаризма в Израиле

Размышления о причинах досрочного роспуска Кнессета пятнадцатого созыва и о будущем демократии в стране

Сделанное Ариэлем Шароном в начале ноября 2002 года драматическое заявление о досрочном роспуске Кнессета и о проведении в течение трех месяцев досрочных всеобщих выборов – четвертых за шесть с половиной лет – как это ни парадоксально, никого не удивило. Израильская парламентская демократия, когда-то считавшаяся – пусть и не всегда заслуженно – едва ли не эталоном стабильности (одна и та же партия сумела выиграть восемь электоральных кампаний подряд), уже не первый год приводится политологами в пример как одна из самых неустойчивых и уязвимых политических систем в мире. На сегодняшний день можно говорить о глубоком кризисе израильского парламентаризма как такового. Рассмотрению причин и составляющих факторов этого явления и посвящена настоящая статья.

1. Тенденции трансформации израильской партийно-политической системы

Принято считать, что одна из наиболее характерных особенностей израильской политической системы заключается в том, что она отличается высокой степенью стабильности. Действительно, даже в условиях обострения вооруженных конфликтов с арабами, в Израиле никогда не отменялись всеобщие выборы, и никакая группа граждан страны не была ограничена в своих избирательных правах. Более того, практически все имеющиеся в Израиле на сегодняшний день партии возникли достаточно давно, а многие были созданы еще до основания государства. Достаточно сказать, что на всем протяжении израильской истории лишь лидеры двух партий – Партии Труда и блока Ликуд – претендовали на то, чтобы возглавить исполнительную власть в стране, и даже изменение системы выборов в середине 1990-х годов не привело к появлению каких-либо кандидатов извне. В 1996-2001 гг. граждане Израиля трижды участвовали в прямых выборах премьер-министра, и все три раза в избирательные бюллетени были внесены только имена и фамилии сменявших друг друга лидеров Партии Труда и блока Ликуд. Тот факт, что даже частичное изменение системы выборов, сопровождавшееся одновременным повышением электорального барьера с 1% до 1.5%, не привело к появлению новых сил в политической жизни страны, действительно, служит индикатором стабильности – чтобы не сказать, застоя – парламентской системы страны.

На протяжении шестнадцати (!) электоральных кампаний сколько-нибудь реальной «третьей силы» в израильской политике так и не появилось. До середины 1960-х годов доминирующее положение социал-демократов не вызывало сомнений (см. таблицу 1), в последующее десятилетие они сохраняли контроль над основными рычагами политической власти в условиях постепенного возвышения партии Херут среди других сил оппозиции, а начиная с 1977 года соперничество между Партией Труда и основанном на базе партии Херут блоком Ликуд является основной интригой всех электоральных кампаний. Появление различных центристских сил (партии Общих сионистов – в 1951 году, Либеральной партии – в 1961 году, Движения за демократию и перемены – в 1977 году, партии «Третий путь» – в 1996 году, Партии Центра – в 1999 году), равно как и усиление в отдельные периоды тех или иных радикальных или секторальных партий, не привело к формированию реальной политической альтернативы действующей власти. Достаточно сказать, что, несмотря на значительное снижение своего влияния в последние годы, Партия Труда и блок Ликуд стоят за мэрами почти всех без исключения израильских городов: исключениями являются лишь Герцлия, где мэром стала кандидат от леворадикального блока Мерец Я. Герман, Бней-Брак, традиционно возглавляемый представителями ашкеназских ортодоксальных религиозных кругов, и поселок Бней-Айш, где председатель местного совета был избран по списку впоследствии распавшейся правой партии Цомет. Поэтому, кстати, совершенно очевидно, что если бы в Государстве Израиль была принята мажоритарная избирательная система, его политическая карта выглядела бы существенно по иному.

Более того, попытки разного рода политических деятелей, даже наиболее популярных из них, покинуть ту партию, которая их «взрастила», и сформировать свой собственный список, как правило, завершались сокрушительным электоральным фиаско. Так было и в 1977 году, когда основанное Ариэлем Шароном движение Шломцион получило лишь два мандата на выборах в Кнессет девятого созыва, и в 1981 году, когда столько же получил созданный Моше Даяном список Телем, и в 1984 году, когда ведомое Эзером Вейцманом движение Яхад получило лишь три места в парламенте. Показательно, что, считаясь яркими лидерами в наиболее влиятельных израильских политических организациях – блоке Ликуд (А. Шарон и Э. Вейцман в 1970-е годы) и партии Труда (М. Даян и Э. Вейцман после 1988 года), эти политики не сумели создать сколько-нибудь серьезной альтернативы большим партиям. Новоиспеченные списки в лучшем случае оказывались способны лишь преодолеть электоральный барьер (составлявший 1% на выборах 1949-1988 годов и 1.5% – начиная с выборов 1992 года), однако им не удавалось составить сколько-нибудь серьезную конкуренцию уже имеющимся партиям в борьбе за реальные рычаги власти в стране. Даже легендарный первый глава правительства Израиля Д. Бен-Гурион, основавший партию РАФИ после своего выхода из возглавлявшейся им на протяжении многих лет Рабочей партии, получил на выборах 1965 года лишь 10 мандатов – в четыре с половиной раза меньше, чем список Рабочей партии. Наиболее отчетливо данная тенденция проявилась в ходе выборов 1999 года, когда созданная незадолго до начала электоральной кампании Партия Центра, во главе которой встали бывший министр обороны И. Мордехай, бывший начальник Генерального штаба ЦАХАЛа А. Липкин-Шахак, бывший министр финансов и юстиции Д. Меридор и бывший мэр Тель-Авива и министр полиции Р. Мило, получила лишь шесть мандатов. Иными словами, многолетняя практика отчетливо демонстрирует, что в Израиле популярность той или иной партии не основывается на авторитете того или иного лидера, а достигается за счет иных факторов. Исследования, которые проводились в различные периоды существования государства, показали, что в Израиле идейные соображения и мировоззренческие позиции являются одним из основных предметов политических дискуссий и споров[1]. Такие аспекты, как личностные качества претендентов, отходят при этом на второй план.

Цикл исследований, проведенных известным израильским политологом Ашером Арианом, выявил ведущую роль идеологических факторов в процессе формирования электоральных предпочтений израильских избирателей. Более того, с течением времени наблюдалось увеличение роли идеологического фактора (в 1969 году его назвали важнейшим 37% опрошенных, а в 1984 году – уже 52%). Вторым по значению фактором, также имевшим тенденцию к росту, являлась самоидентификация избирателя с партией. Лишь третьим по важности фактором выступала личность лидера партии, естественным образом являвшегося в условиях парламентской демократии претендентом на пост премьер-министра. В ходе четырех опросов, проведенных в 1969-1984 гг., лишь 10% – 21% респондентов сообщили, что приняли решение о поддержке на парламентских выборах той или иной партии исходя из личности ее лидера[2].

Определяющее влияние арабо-израильского конфликта на все сферы израильской общественно-политической жизни привело к изменению традиционных границ между «правыми» и «левыми». Деление на «правых» и «левых» существует в мире со времен Французской революции (тогда оно относилось к депутатам Национального собрания: по левую руку от председательствующего сидели представители третьего класса, основная движущая сила революции; справа находились представители высших классов, поддерживавшие сохранение существовавшей монархической системы). С тех пор принято считать, что для левого лагеря характерен социально ориентированный подход, требующий значительного вмешательства государства в экономику с целью сокращения социально-экономического неравенства граждан. Партии правого лагеря, напротив, выступают в поддержку частного предпринимательства и свободного рынка. Немаловажно и то, что правые партии значительно шире используют религиозную риторику, акцентируя в предвыборной пропаганде традиционные религиозные ценности. Известные политологи А. Ариан и М. Шамир полагают, что в Израиле деление партий на левые и правые утратило какой-либо смысл, поскольку «левые» партии не являются «пролетарскими», а религиозные партии вообще невозможно включить в эту последовательность[3]. И в самом деле, социологически левые партии с каждым годом становится все труднее отличить от правых. Еще в 1950-х годах в Рабочую партию входили в том числе и многие представители среднего класса, а правое движение Херут пользовалось значительной поддержкой в среде городского пролетариата. Сугубо правой (в социально-экономическом смысле) являлась фактически лишь партия Общих сионистов, однако не считавшаяся таковой в силу ее достаточно умеренной позиции по арабскому вопросу. Впоследствии такое сочетание («левизна» в вопросах мирного урегулирования при ярко выраженной «правой» позиции в социально-экономических вопросах) отличало партию Шинуй, взявшую к тому же на вооружение резко антиклерикальную риторику. Партия Труда и Ликуд весьма неоднородны по своему составу; в них представлены все статусные группы, причем, парадоксальным образом, начиная с 1970-х годов пролетарская составляющая была все более заметна в Ликуде, основу которого составили правая партия Херут и «буржуазная» Либеральная партия, тогда как Партия Труда стала выразительницей интересов среднего класса. Такие группировки, как Рац и Шели, прослыли в 1970-1980-х годах крайне левыми не потому, что пользовались поддержкой в рабочей среде, а из-за своих «голубиных» и секуляристских позиций[4].

За последние десятилетия между двумя классификациями – идеологической и социологической – образовался заметный разрыв. Как пишет известный израильский политолог Б. Нойбергер, «в 1990-х годах корреляция между последовательностью «левые – правые» и представлениями общественности о партиях существует лишь в идейном плане»[5]. К примеру, партия МАПАМ (на сегодняшний день входит в блок МЕРЕЦ, что весьма показательно, поскольку социально-экономическая программа этой партии кардинальным образом отличается от программы ее партнера по блоку – партии Рац и все, что их объединяет, сводится, по сути, к восприятию арабо-израильского конфликта) с идеологической точки зрения относится к левым партиям, пользуясь при этом поддержкой среднего и высшего классов. В экономической политике Партии Труда начали проявляться характерные для правых приватизационные и рыночные тенденции. Что же касается представлений широких масс о делении партий на «правые» и «левые», то здесь существует лишь один критерий, не имеющий ни малейшего отношения к вышеозначенным позициям по социально-экономическим вопросам. Этим критерием является отношение к арабо-израильскому конфликту: те, кто придерживается «голубиных» позиций считаются левыми, тогда как «ястребов» относят к правым.

На протяжении двадцати восьми лет непрерывной гегемонии Рабочей партии в партийно-политической системе страны ее лидеры неоднократно сменяли друг друга. Давид Бен-Гурион, Моше Шарет, Леви Эшколь, Голда Меир и Ицхак Рабин, последовательно возглавлявшие Рабочую партию и правительство страны, были очень и очень разными людьми. Пожалуй, лишь Д. Бен-Гуриона можно назвать ярким харизматическим лидером, а, несмотря на тесные связи руководства Рабочей партии с высшим армейским командованием, только И. Рабин до его кооптации в политическое руководство страны был профессиональным военным. В то время как Д. Бен-Гурион и Г. Меир отличались весьма «ястребиной» позицией по вопросу отношений с арабами, М. Шарет и Л. Эшколь занимали значительно более умеренные позиции. Все эти различия, однако, парадоксальным образом, почти не оказывали влияния на итоги выборов. В ходе всех электоральных компаний, состоявшихся в 1949-1969 гг., Рабочая партия (с 1968 г. – Партия Труда) как минимум на 19 (а иногда – и на 30) мандатов опережала ближайших преследователей (см. таблицы 1 и 2). И хотя ведущая партия социал-демократического лагеря, как, впрочем, и никакая другая партия, на всем протяжении истории страны не смогла добиться поддержки абсолютного большинства избирателей страны, раздробленность оппозиционных сил существенно облегчало ее правление. В 1949-1965 гг. в стране фактически отсутствовала «вторая» партия: ею то оказывались левые социалисты (МАПАМ), то центристы (Общие сионисты и либералы), то последователи З. Жаботинского из партии Херут «Свобода». При этом разрыв между второй и третьей по величине парламентскими фракциями не превышал пяти мандатов, в то время как отставание «второй» партии от бессменного лидера (Рабочей партии) был 25 мандатов и более (см. таблицу 1). В этих условиях различные партии могли вести борьбу лишь за степень своего влияния в правительственной коалиции, доминантное положение в которой Рабочей партии никем не могло быть оспорено.

Таблица 1. Основные характеристики развития партийно-политической системы Израиля в период безусловной гегемонии социал-демократов

Дата выборов

1949

1951

1955

1959

1961

Фракция Рабочей партии

46

45

40

47

42

Вторая по величине фракция

19
МАПАМ

20
Общие сионисты

15
Херут

17
Херут

17
Херут;
Либералы

Разница в числе мандатов между крупнейшей и второй по величине фракциями

27

25

25

30

25

Разница в числе мандатов между второй и третьей фракциями

3

5

2

5

0

Общее число партий в Кнессете

12

15

12

12

11

 

Среди политологов до сих пор распространено мнение, основанное на достаточно поверхностном рассмотрении результатов парламентских выборов, согласно которому израильские избиратели стабильны в том, что касается их политических симпатий. Однако социологические исследования уже в середине 1970-х годов говорили о подвижности избирательных предпочтений. Исследования А. Ариана показали, что за период, прошедший с выборов 1965 года до выборов 1969 года, 25% опрошенных решили поддержать другую партию, для периода с 1969 по 1973 год эта цифра составляла 32%, а с 1973 по 1977 год – 50%[6]. При этом, однако, большинство избирателей не переходило из одного блока в другой, отдавая предпочтения иным партиям и движениям похожей политической ориентации. Поражение Рабочей партии на выборах 1977 года не было следствием массового оттока избирателей от социал-демократов к правому блоку Ликуд: парламентская фракция Ликуда увеличилась лишь на четыре человека, в то время как фракция Рабочей партии сократилась на девятнадцать мандатов! Оставшиеся пятнадцать мандатов получило созданное незадолго до выборов центристское Движение за демократию и реформы, и именно его успех – ставший, как показало время, пирровой победой (Движение просуществовало всего одну парламентскую каденцию) – предрешил падение Рабочей партии с пьедестала власти. С тех пор минуло четверть века, однако «маятниковое» голосование израильских избирателей стало еще более распространенным. Анализ результатов выборов 2001 года показывает, что премьер-министра Э. Барака поддержали менее половины (!) тех избирателей, которые проголосовали за него на всеобщих выборах за год и девять месяцев до этого.

Начиная с выборов в Кнессет десятого созыва, состоявшихся в 1981 году, разрыв между двумя крупнейшими политическими силами – Партией Труда и Ликудом – ни разу (за исключением выборов 1992 года) не превышал трех мандатов, при этом численность парламентских фракций обеих партий все время сокращалась (см. таблицу 2). В 1981 году суммарное представительство Партии Труда и Ликуда в парламенте страны достигло 95 мандатов (более 79% списочного состава Кнессета), однако за прошедшие с тех пор два десятилетия этот показатель упал более чем вдвое, до 45 мандатов. В сравнении с другими демократиями, в Израиле в настоящее время большие партии являются беспрецедентно ослабленными: две крупнейшие партии страны в сумме контролируют менее 38% депутатов парламента. На всем протяжении израильской истории в парламенте страны было представлено большое число партийных списков – от 9 до 15 в разное время. При этом, однако, никогда маленькие партии и движения (в период после 1965 г. к ним мы относим все политические силы, кроме Партии Труда и блока Ликуд) не были столь влиятельными, как в настоящее время. В то время как в 1981-1992 гг., в Кнессете десятого – двенадцатого созывов, средняя численность фракций «маленьких» партий составляла 2.9 – 3.2 депутата, в последние десять лет она выросла до 5.5 – 6.0 депутатов (см. таблицу 2).

Таблица 2. Основные характеристики развития партийно-политической системы Израиля в период формирования двухблоковой системы

 

Дата выборов 1965 1969 1973 1977 1981 1984 1988 1992 1996 1999
Суммарное число мандатов двух крупнейших партий

71

82

90

75

95

85

79

76

66

45

Фракция Партии Труда (в 1969-1984 гг. – совместно с партией МАПАМ)

45

56

51

32

47

44

39

44

34

26

Фракция ГАХАЛ (Херут и либералы) – Ликуд

26

26

39

43

48

41

40

32

32

19

Разница в числе мандатов между крупнейшей и второй по величине фракциями

19

30

12

11

1

3

1

12

2

7

Разница в числе мандатов между второй и третьей фракциями

15

14

24

17

41

36

33

20

22

2

Общее число «маленьких» партий в Кнессете

11

10

7

11

8

12

13

8

9

13

Средняя численность фракции «маленькой» партии в Кнессете

4.5

3.8

4.3

4.1

3.1

2.9

3.2

5.5

6.0

5.8

 

Израильский парламент, состоявший в 1949-1965 гг. из одной большой (получавшей 40 мандатов и более), 3-5 средних (получавших 12-20 мандатов каждая) и 7-8 маленьких партий (получавших менее десяти мандатов), постепенно превратился в арену противостояния двух блоков, каждый из которых состоит из одной крупной и 4-7 маленьких партий. Показательным в этой связи является постепенное сокращение разрыва между второй и третьей партией: если в 1965-1999 гг. он колебался от 14 до 41 мандата, составляя в среднем 24.7 мандата, то в Кнессете пятнадцатого созыва, избранном в 1999 году, он сократился до двух мандатов. Иными словами, в Кнессете пятнадцатого созыва фактически не было больших фракций. Три самые большие группы депутатов представляли Партию Труда, включая избранных по ее списку представителей фактически не существующих движений Гешер (2 человека) и Меймад (1 человек), блок Ликуд и религиозно-популистскую партию ШАС, однако все они в сумме располагали лишь 62 мандатами (менее 52% списочного состава парламента). Столь слабых «больших» партий нет, пожалуй, ни в одной демократической стране в мире. В условиях нынешней беспрецедентной фракционной раздробленности функционирование израильского парламента не могло не стать крайне затруднительным. Состоявшиеся в феврале 2001 года досрочные выборы премьер-министра не смогли решить проблему, и менее чем два года спустя граждане Израиля вновь призваны на избирательные участки. Выборы в Кнессет шестнадцатого созыва назначены на 28 января 2003 года.

 

2. Израильская парламентская демократия: постоянство нестабильности

 

Повторяющимся из книги в книгу утверждениям о высокой степени стабильности израильской политической системы можно противопоставить целый ряд индикаторов, свидетельствующих о том, что, если израильский парламентаризм и отличает известное постоянство, то это «постоянство нестабильности».

С 1981 года в Израиле состоялось семь электоральных кампаний, каждая из которых приводила к смене премьер-министра страны. Более того, каждый новый глава исполнительной власти в стране занимал этот пост не как наследник, а как антипод своего предшественника. Уход из политической жизни в ходе все не кончавшейся Ливанской войны бессменного (на протяжении почти тридцати пяти лет) лидера партии Херут и блока Ликуд Менахем Бегина привел к проведению в 1984 году очередных досрочных выборов, в результате которых пост премьер-министра занял председатель Партии Труда Шимон Перес. Электоральное противоборство 1988 года привело к победе Ликуда – с перевесом всего в один мандат, и пост премьер-министра занял Ицхак Шамир. В 1992 году Ликуд уступил Партии Труда двенадцать мандатов и, как результат, пост премьер-министра, который занял лидер лейбористов Ицхак Рабин. Четыре года спустя Биньямин Нетаньягу стал третьим лидером Ликуда, ставшим главой исполнительной власти в стране. Период его правления ознаменовался беспрецедентным усилением внутриправительственных интриг. В ходе его каденции из правительства вышли все назначенные им ключевые министры, избранные по списку его собственной партии: министр финансов Д. Меридор, министр обороны И. Мордехай и министр иностранных дел Д. Леви. Многочисленные кризисы привели к очередным внеочередным выборам (они состоялись 17 мая 1999 года), которые Б. Нетаниягу проиграл ставшему незадолго до этого председателем Партии Труда Эхуду Бараку. Однако пребывание Э. Барака на посту главы правительства оказалось еще более коротким, а промежуток между выборами сократился до года и девяти месяцев. 6 февраля 2001 года премьер-министром Израиля стал патриарх израильской политики, один из создателей и многолетних лидеров блока Ликуд Ариэль Шарон. Однако и он вынужден был назначить досрочные выборы менее чем через два года после своего избрания.

Следует отметить, что даже и в те периоды, когда парламент страны полностью отрабатывал свою четырехлетнюю каденцию, зачастую не только персональный состав, но и структура правительства менялись неоднократно. В представлении многих эталоном стабильности воспринимается начальный период государственности, когда общепризнанным национальным лидером был Давид Бен-Гурион. Однако и период его правления отличался известной нестабильностью: достаточно сказать, что за четырнадцать лет его правления (в 1949-1963 гг.) сменилось десять правительственных коалиций[7]. Всего же за двадцать восемь лет своего бессменного правления социал-демократы стояли во главе семнадцати правительств, т.е. средний срок работы правительства не достигал и двадцати месяцев. За период с 1949 по 1977 год израильский парламент переизбирался восемь раз, и лишь в начале работы Кнессета седьмого созыва, сформированного в 1969 году, было создано правительство, проработавшее на протяжении всего четырехлетнего периода его работы. Во все остальные периоды на протяжении одной каденции Кнессета друг друга сменяли два – три, а в период работы Кнессета второго созыва – даже четыре правительства. Во главе восьми правительств стоял Д. Бен-Гурион, во главе двух – сменивший его на полтора года Моше Шарет, три правительства работали под руководством Леви Эшколя (в 1963-1969 гг.), еще три – под руководством Голды Меир (в 1969-1974 гг.), последнее – семнадцатое – коалиционное правительство во главе с Партией Труда возглавлял в 1974-1977 гг. Ицхак Рабин. Считать правительство, распадающееся каждые год и восемь месяцев, бастионом стабильности, пожалуй, едва ли возможно.

Досрочные выборы также пройдут в Израиле не впервые. До конца отведенного законом срока не доработали шесть из пятнадцати созывов Кнессета, причем два из них (второй и четвертый) – еще в считающуюся «стабильной» эпоху Бен-Гуриона. В 1951, 1961, 1984, 1996, 1999 и 2001 гг. граждане Израиля принимали участие во всеобщих досрочных выборах. Нынешние выборы, таким образом, станут седьмыми досрочными выборами за пятьдесят четыре года. Не так уж и мало для «стабильной» демократии.

Немаловажно и то, что в Израиле дважды за последние десять лет менялась система выборов. Выборы в Кнессет и прежде, и ныне проходили и проходят по системе пропорционального представительства, однако в 1992 году была принята вторая редакция Основного закона о правительстве, согласно которой в Израиле впервые в мире были введены прямые выборы главы правительства[8]. Эти выборы дважды (в 1996 и в 1999 гг.) прошли параллельно выборам в Кнессет, а еще один раз (6 февраля 2001 г.) – отдельно от парламентских выборов. Вопреки всевозможным ожиданиям, новая система не привела ни к повышению эффективности функционирования органов государственной власти, ни к прекращению непрерывных межпартийных торгов и скандалов. В марте 2001 года была принята в третьем, окончательном, чтении третья редакция Основного закона о правительстве, отменившая прямые выборы главы исполнительной власти. Та легкость, с которой изменяются имеющие конституционный характер основные законы, также никак не свидетельствует о стабильности политической системы.

Более того, этим «зигзагом» изменения электорального законодательства не ограничились: перед выборами в Кнессет тринадцатого созыва был повышен электоральный барьер (с 1% до 1.5%), что привело к серьезному искажению волеизъявления избирателей. Из-за того, что целый ряд маленьких правых партий, среди которых Тхия во главе с Ювалем Неэманом и Геулой Коэн, правоцентристская Новая либеральная партия во главе с бывшим министром финансов Ицхаком Модаи, а также списки во главе с раввином Моше Левингером, раввином Элиэзером Мизрахи и другие, не преодолели электорального барьера, многие десятки тысяч голосов сторонников правых и ультраправых сил не были засчитаны. В результате партии левого блока сумели добиться небольшого перевеса и сформировать правительственную коалицию, хотя большинство израильтян голосовало за партии и движения правой и правоцентристской ориентации. Полгода спустя представители левого правительства начали тайные переговоры в Осло, впоследствии утвержденные в Кнессете с минимальным перевесом.

Израильская политическая мифология комплексна и многообразна, однако, как и любая другая мифология, она редко выдерживает проверку реальностью. В израильском парламенте одновременно состоят 120 депутатов, однако из-за добровольных или вынужденных отставок, а также ротаций, численность депутатов Кнессета каждого созыва оказывается несколько большей. Так, в Кнессете пятнадцатого созыва, избранном в 1999 году, успели поработать 134 депутата (см. таблицу 3). Израильтяне любят гордо называть себя «народом книги», однако лишь чуть более 10% парламентариев в стране имеют ученую степень, тогда как почти 18% имеют лишь среднее образование. Невысокий удельный вес политиков, имеющих третью академическую степень, отличает как Партию Труда, так и блок Ликуд. Вопреки имиджу Израиля как страны неограниченных возможностей для иммигрантов, более 64% депутатов родились в Израиле (среди депутатов от обеих больших партий этот процент еще выше, достигая в Ликуде 85%), а большинство из тех, кто родился в странах диаспоры, прибыли в Израиль, будучи детьми (средний возраст прибытия в Израиль депутатов-иммигрантов не достигает и 17 лет). Среди 48 человек, ставших депутатами Кнессета от Парии Труда или Ликуда, лишь двое прибыли в Израиль после достижения ими совершеннолетия. Практически все парламентарии, не родившиеся в Израиле, прошли в парламент по спискам так называемых «этнических партий». За последние тринадцать лет в Израиль прибыли почти миллион русскоязычных иммигрантов, однако ни один из них (!) так и не сумел пройти в парламент по спискам Партии Труда или Ликуда.

 

Таблица 3. Кнессет пятнадцатого созыва, избранный в 1999 году:

основные социально-демографические показатели

 

Партия Труда

Блок Ликуд

Другие партии

Всего

 Всего избрано депутатов,  в том числе по ротации

28

20

86

134

 Средний возраст (на конец 2001 года)

54 года

56 лет

52 года

53 года

Происхождение

 Уроженцы Израиля

20 (71.4%)

17 (85.0%)

49 (57.0%)

86 (64.2%)

 Уроженцы других стран

8 (28.6%)

3 (15.0%)

37 (43.0%)

 48 (35.8%)

 Средний возраст иммиграции в Израиль

13 лет

10 лет

18 лет

16.5 лет

 Прибыли в Израиль после достижения совершеннолетия

1 (3.6%)

1 (5.0%)

13 (15.1%)

15 (11.2%)

Военная служба

 Служили в армии

25 (89.3%)

20 (100%)

59 (70.2%)

104 (78.8%)

 Генералы

4 (16.0%)

1 (5.0%)

5 (8.5%)

10 (9.6%)

Образование

 Среднее или базовое  религиозное образование

3 (10.7%)

21 (24.4%)

24 (17.9%)

 Высшее образование  или диплом раввина

22 (78.6%)

18 (90.0%)

56 (65.1%)

96 (71.7%)

 Ученая степень

3 (10.7%)

2 (10.0%)

9 (10.5%)

14 (10.4%)

Гендерный состав

 Мужчины

23 (82.1%)

17 (85.0%)

78 (90.7%)

118 (88.1%)

 Женщины

5 (17.9%)

3 (15.0%)

8 (9.3%)

16 (11.9%)

 Среднее число детей

2.71

3.10

4.24

3.74

 

Следует отметить, что в Израиле трижды создавались коалиционные правительства с участием социал-демократов и представителей правых сил (из Херута и возникшего на его основе Ликуда), однако все три раза их сотрудничество оказывалось недолговечным. Первое такое правительство было создано Леви Эшколем накануне Шестидневной войны, однако оно распалось спустя три года из-за категорического отказа Менахема Бегина согласиться с предложенными американским госдепартаментом инициативами, предусматривавшими уход Израиля со значительной части занятых в ходе той войны территорий. Четырнадцать лет спустя, после выборов 1984 года, создалась «ничейная» ситуация, когда каждая из двух крупных партий оказалась во главе коалиционного блока, насчитывающего 60 депутатов. В результате было создано правительство национального единства. В ходе предвыборной кампании 1988 года как Партия Труда, так и Ликуд, объявили о невозможности повторного создания правительства национального единства. Однако результаты выборов выявили разницу всего лишь в один голос между двумя крупными партиями, тогда как каждая из них нуждалась, по меньшей мере, в семи партнерах для того, чтобы сформировать коалицию[9]. В результате, несмотря на наличие принципиальных разногласий и отсутствие какого бы то ни было единства, две крупные партии – Партия Труда иЛикуд – вынуждены были вновь подписать соглашение о коалиционном сотрудничестве. Однако в 1990 году стремление председателя Партии Труда Шимона Переса вновь занять пост премьер-министра (это стремление реализовалось лишь пять лет спустя, после убийства И. Рабина) привело его к решению развалить правительство национального единства. Надежды Ш. Переса, однако, не сбылись, и после пятимесячного правительственного кризиса была сформирована узкая коалиция правых, правоцентристских и религиозных партий без участия социал-демократов, а И. Шамир сохранил пост главы правительства. В третий раз правительство национального единства было сформировано Ариэлем Шароном одиннадцать лет спустя, в феврале 2001 года. Оно просуществовало лишь год и девять месяцев, после чего внутрипартийные соображения предопределили решение председателя Партии Труда Биньямина Бен-Элиэзера развалить его. Простой подсчет показывает, что правительства с участием как правых, так и левых партий существовали в Израиле на протяжении одиннадцати лет. Этот опыт вполне достаточен для того, чтобы констатировать: несмотря на определенные плюсы, в целом такое правительство является малоэффективным. Желая сохранить единую коалицию, политические лидеры, исповедующие весьма и весьма различные взгляды, находят «общий знаменатель» путем отказа от сколько-нибудь решительных действий на каком бы то ни было направлении. Как результат, сторонники обеих политических лагерей, несмотря на большую популярность в обществе идеи надпартийного сотрудничества, выражают все растущее недовольство политическим курсом такого правительства. Именно подобное недовольство внутри Партии Труда привело Б. Бен-Элиэзера к решению о выходе из правительства, причем произошло это за три недели до назначенных перевыборов председателя партии. Так как оба его конкурента (Х. Рамон и А. Мицна) выступали против участия Партии Труда в правительственной коалиции во главе с лидером Ликуда, Б. Бен-Элиэзер решил попробовать разыграть ту же карту, оставив ради этой сомнительной интриги пост министра обороны страны. Руководство и сторонники Ликуда, однако, горевали недолго: на освободившийся пост был немедленно назначен генерал Шауль Мофаз, вышедший в отставку с поста начальника Генерального штаба армии за четыре месяца до этого.

Вообще, мало какие бастионы израильские военные берут с таким успехом, как парламент и правительство. В ходе выборов в Кнессет первого созыва свои кандидатуры могли выдвигать и военные, находившиеся на сверхсрочной службе, однако впоследствии, дабы максимально сократить политизацию армии, участие в политической жизни людей в погонах было запрещено. Высокопоставленные офицеры армии, полиции и спецслужб могут баллотироваться в Кнессет только по выходе в отставку. Следует отметить, что на разных этапах израильской истории военные были представлены в предвыборных списках едва ли не всех партий страны[10]. В последние годы отставные военные возглавляли списки и выигрывали внутрипартийные выборы в Партии Труда (Эхуд Барак и Биньямин Бен-Элиэзер), Ликуде (Ариэль Шарон), Партии Центра (Ицхак Мордехай и Амнон Липкин-Шахак), партии «Третий путь» (Авигдор Кахалани), праворадикальных партиях Цомет (Рафаэль Эйтан) и Моледет (Рехаваам Зеэви) и в Национально-религиозной партии (Эфи Эйтам). В сформированное в феврале 2001 года правительство страны вошел целый ряд отставных генералов: Ариэль Шарон (глава правительства), Биньямин Бен-Элиэзер (министр обороны), Матан Вильнаи (министр науки, культуры и спорта), Эфраим Снэ (министр транспорта), а также впоследствии убитый арабскими террористами Рехаваам Зеэви (министр туризма), причем так было и в прошлом: все пятеро уже имели опыт работы в правительстве.

Центральная роль арабо-израильского конфликта и проблем безопасности в израильской общественно-политической жизни привела к массовому использованию кандидатами в депутаты от обеих больших партий опыта военной службы в своей внутрипартийной предвыборной агитации. Данные, собранные мною в ходе внутрипартийных выборов в двух последних избирательных кампаниях в Партии Труда и Ликуде, представлены в таблице 4[11]. Так как печатные агитационные материалы были подготовлены подавляющим большинством кандидатов в депутаты как перед выборами в Кнессет четырнадцатого (1996 г.), так и пятнадцатого (1999 г.) созывов, а также в силу того, что были проанализированы брошюры и листовки всех кандидатов в обеих ведущих партиях страны, эти данные в полной мере могут служить индикатором отношения политической элиты страны к военной службе и силовым структурам.

Из представленных данных видно, что в среднем в обеих крупнейших партиях свой военный опыт использовали в изданных ими агитационно-пропагандистских материалах более 29% кандидатов. Характерно, что среди них были не только кадровые военные, но и политики, в молодости прошедшие обязательную военную службу, но впоследствии сделавшие сугубо гражданскую карьеру (как, например, Дан Меридор). Все это свидетельствует о достаточно высокой степени «гражданского милитаризма», отличающей израильское общество, хотя в разных партиях это явление выражено неодинаково (см. график 1).

 

Таблица 4. Опыт военной службы как элемент предвыборной агитации кандидатов в депутаты Кнессета

 

Дата выборов

1996

1999

Партия

Партия Труда

Блок Ликуд

Партия Труда

Блок Ликуд

Общая численность кандидатов, распространявших печатные материалы агитационного характера

55

55

52

68

Численность и удельный вес кандидатов, использовавших опыт военной службы в собственной предвыборной пропаганде

18
(32.7%)

22
(40.0%)

5
(9.6%)

22
(32.4%)

В том числе:Описание военной службы как важного этапа личной биографии

10
(18.2%)

10
(18.2%)

4
(7.7%)

18
(26.5%)

Служба в престижных частях и/или родах войск

2
(3.6%)

6
(10.9%)

1
(1.9%)

9
(13.2%)

Служба в чине офицера

8
(14.5%)

4
(7.2%)

3
(5.8%)

9
(13.2%)

Описание военной службы как важного элемента социально-политической реальности

8
(14.5%)

12
(21.8%)

1
(1.9%)

4
(5.9%)

Военная служба как свидетельство готовности индивида служить своей стране

2
(3.6%)

5
(9.1%)

1
(1.9%)

4
(5.9%)

Военная служба как доказательство компетентности индивида в вопросах национальной безопасности

3
(5.4%)

Военная служба как основной источник политической легитимации

6
(10.9%)

4
(7.2%)

 

График 1. Удельный вес кандидатов в депутаты Кнессета от обеих больших партий, использовавших опыт военной службы в собственной предвыборной агитации (электоральные кампании 1996 и 1999 гг.)

Не приходится сомневаться, что в связи с нынешним обострением арабо-израильского конфликта и ростом палестинского террора статус службы в силовых структурах, равно как и традиционно приписываемых такой службе ценностей, будет востребован и в ходе избирательной кампании в Кнессет шестнадцатого созыва. В этой связи вопрос о том, насколько качества, необходимые для успешной парламентской работы, тождественны тем, коими обладают отставные военные, приобретает особую актуальность.

3. Кризис парламентаризма и будущее демократии в Израиле

 

В последнее годы снижение престижа и статуса Кнессета, да и вообще выборных органов власти, представляется очевидным. Согласно представительному опросу, проведенному в 1994-1995 гг. (всего было проинтервьюировано 2.420 человек), наибольшим доверием израильского общества пользуются армия (90% опрошенных полностью полагаются на нее) и Верховный суд (85%). Выборные органы власти – парламент и правительство – пользуются доверием лишь 40% израильтян, политическим партиям доверяли лишь 21% опрошенных[12]. Подобный опрос, проведенный тель-авивским институтом «Дахаф» по заказу Информационного центра Кнессета в 2000-2001 гг. (в нем приняло участие 1.750 человек), показал, что лишь 14% населения полностью доверяют Кнессету. Более того, 50% опрошенных израильтян сообщили, что им стыдно за свой парламент. Следует подчеркнуть, что результаты опроса показали снижение степени доверия ко всем структурам власти, однако на армия и Верховный суд по-прежнему полагаются большинство граждан Израиля (76% и 61%, соответственно). Доверие же к репрезентативным органам власти и формирующим их партиям упало ниже критической отметки: лишь 16% опрошенных граждан страны полностью доверяют своему правительству, лишь 11% – политическим партиям[13]. Эти данные служат наглядным индикатором глубокого кризиса израильской парламентской демократии как таковой.

Примечательно, что сами депутаты Кнессета полностью отдают себе отчет в проблематичности их статуса в глазах общественного мнения. Однако они даже не пытаются убедить общество в важности бесперебойного функционирования органов репрезентативной власти. Как отмечалось выше, более 29% кандидатов в депутаты Кнессета, баллотировавшихся в 1996 и в 1999 гг. в Партии Труда и в Ликуде, акцентировали внимание избирателей на своей воинской службе. В это трудно поверить, но факт остается фактом: из проанализированных в рамках настоящего исследования материалов следует, что лишь около 20% депутатов Кнессета, повторно баллотировавшихся на выборах, сочли нужным в информировать избирателей о своей парламентской деятельности (см. таблицу 5 и график 2). В этом проявляется и отсутствие среди израильских политиков способности к подлинному лидерству: агитационные материалы готовятся исходя из результатов опросов, даже не претендуя на то, чтобы повлиять на умонастроения избирателей. Иными словами, политики пытаются подогнать свои программы под то, как они понимают желания широких слоев общества, не пытаясь предложить обществу свои ответы (пусть, может быть, и не самые выигрышные) на наболевшие вопросы.

Показательна в этой связи политическая кампания за ускорение строительства бетонного забора между Израилем и палестинскими территориями. Несмотря на то, что специалисты в вопросах борьбы с террором, выражают небезосновательные сомнения в эффективности бетонного забора как средства обеспечения безопасности израильтян, равно как и на очевидный пограничный характер этого забора (то есть то, что останется по «ту» сторону забора, окажется за границей территории Государства Израиль), в поддержку его строительства выступают такие разные политики, как Биньямин Нетаньягу (Ликуд) и Хаим Рамон (Партия Труда). Объединяет их только одно: готовность маневрировать в любую сторону в строгом соответствии с текущими опросами. Лидерством это никак не назовешь.

 

Таблица 5. Опыт парламентской работы как элемент предвыборной агитации кандидатов в депутаты Кнессета

 

Дата выборов

1996

1999

Партия

Партия Труда

Блок Ликуд

Партия Труда

Блок Ликуд

Общее число депутатов Кнессета, повторно баллотировавшихся на выборах

19

25

18

20

Среди них те, кто в предвыборной агитации акцентировали внимание на своей парламентской деятельности…

6
(31.6%)

4
(16.0%)

4
(22.4%)

2
(10.0%)

… в законодательной сфере

5
(26.3%)

2
(8.0%)

2
(11.1%)

… в текущей работе на пленарных заседаниях и в комиссиях Кнессета

1
(5.3%)

1
(4.0%)

2
(11.1%)

1
(5.0%)

… в других областях

1
(4.0%)

1
(5.0%)

Удельный вес членов Кнессета, не упоминавших о своей парламентской работе в изданных ими агитационных материалах

13
(68.4%)

21
(84.0%)

14
(77.8%)

18
(90.0%)

График 2. Удельный вес кандидатов, акцентировавших в своей предвыборной агитации внимание на парламентской деятельности, среди всех депутатов Кнессета, повторно баллотировавшихся на выборах (электоральные кампании 1996 и 1999 гг.)

 

 

Хотя декларативное стремление к демократии на сегодняшний день является общей чертой подавляющего большинства современных государств, преимущества такой формы правления далеко не очевидны. Совершенно очевидно, что провозглашаемый всеми демократическими режимами идеал народовластия имеет весьма отдаленное отношение к действительности. Практически нет ни одного серьезного исследователя, в полной мере принимающего утверждение о том, что органы власти действуют исключительно от имени избирателей, не примешивая сюда свои собственные интересы. Опросы отчетливо фиксируют, что и сами избиратели не настолько наивны. Некоторые полагают, что демократия служит лишь прикрытием для «властвующей элиты» (по выражению Ч.Р. Милса), которая удерживает власть в своих руках и четко отделена от широких слоев населения, в сущности, достаточно бесправных. Другие же придерживаются плюралистической теории, сторонники которой также считают, что хотя отдельные граждане не могут оказывать практически никакого влияния на процесс принятия политических решений, отсутствие сплоченной и однородной элиты и есть лучший заслон перед лицом деспотизма и тоталитаризма. Иными словами, установлению деспотии препятствует не тот факт, что представители власти действуют от имени широких масс, а то, что различные элиты конкурируют между собой, стараясь заполучить максимальное количество голосов избирателей. При этом за аксиому принимается весьма и весьма сомнительное предположение, будто эффективность функционирования органов власти является для них единственно действенным средством заручиться поддержкой широких слоев населения. Если даже принять утверждение о том, что избиратель «составляет своего рода калькуляцию «стоимости» голосования и пользы, которую оно может принести»[14], то есть ведет себя рационально и продуманно, он все же, как правило, исходит из частных интересов своей общины, группы, классовой прослойки и так далее – тогда как органы государственной власти призваны действовать, исходя из общенациональных интересов. Существование в Израиле беспрецедентно низкого электорального барьера (1.5%) при наличии большого числа внутренних сечений и конфликтов превращает парламент в арену непрерывного противостояния между секторальными и общегосударственными интересами, фактически парализуя его работу.

Демократическая форма правления далеко не везде и далеко не всегда доказала свою целесообразность и эффективность. В самом деле, пока выбор широких слоев общества в области культуры является столь сомнительным и приводит к повсеместному господству низкопробного китча, вполне естественно, что и выбираемые широкими слоями общества политики также не являются эталонами мудрости и решительности. Так происходит везде, и Израиль – не исключение. Разочарование населения в избранных им самим структурах власти, парадоксальным образом, является закономерным: мало какое общество смогло на тех или иных этапах своей истории избежать соблазна низвержения показавшихся надоевшими кумиров.

Трудно найти страну, где бы реальной властью обладали бы народные избранники. Фактически, все страны – как считающие себя демократическими, так и не относящиеся к таковым – управляются теми или иными олигархическими союзами. На сегодняшний день основные рычаги политического и экономического влияния и в Израиле сосредоточены в тех структурах, которые мало зависят от настроений избирателей, будучи структурированы по профессиональному и иерархическому признакам: в Верховном суде, Центральном банке, армии. Граждане Израиля не выбирают судей (это делает специальная комиссия, сформированная преимущественно из представителей юридической элиты страны[15]), от их мнения не зависит политика Центрального банка (в отличие, например, от министра финансов, его председатель не уходит в отставку в момент всеобщих выборов), да и Генеральный штаб ни в одной стране мира не формируется в ходе голосования всего населения страны. При этом, однако, нельзя сказать, что эти структуры являются полностью закрытыми: их деятельность широко освещается в средствах массовой информации. Построенные на абсолютной закрытости спецслужбы и им подобные организации, не имеющие механизма регулярного контроля извне, обречены на стагнацию, и в этой связи многочисленные провалы ШАБАКа и Моссада представляются скорее закономерными, чем случайными. Представляется, что именно профессиональные организации, которые не должны постоянно заботиться о поддержании своего имиджа в глазах всех и каждого, но при этом находящиеся под неустанным наблюдением печатных и электронных СМИ, оптимально приспособлены для функционирования в кризисных условиях. Вполне вероятно, что подобное правление элитных структур, открытых критике извне и находящихся под перекрестным контролем других элит, больше, чем какая-либо другая форма правления, отвечает сегодняшним потребностям израильского общества.

 

Примечания



* Научные сотрудники иерусалимского института «Шалем» и кафедры социологии и политологии Открытого университета Израиля.



[1] Т. Герман, «Выборы и поведение избирателей» (Тель-Авив: Открытый университет Израиля, 2000), стр. 213

[2] А. Ариан, «Политика и государственный строй в Израиле» (Тель-Авив, 1986), стр. 246 [на иврите].

[3] См.: A. Arian and M. Shamir, «The Primary Political Functions of the Left-Right Continuum» // «Comparative Politics», №15 (1983), pp. 139-158.

[4] Б. Нойбергер, «Политические партии в Израиле» (Тель-Авив: Открытый университет Израиля, 1998), стр. 342.

[5] См. там же, стр. 366.

[6] А. Ариан, «Политика и государственный строй в Израиле», стр. 259.

[7] Подробнее об этом см.: Й. Вайц, «Становление израильского парламентаризма» // «Становление израильской демократии. Первое десятилетие», часть третья (Тель-Авив: Открытый университет Израиля, 2001).

[8] См.: Reuven Hazan, «Presidential parliamentarism: direct popular election of the Prime-Minister, Israel’s new electoral and political system» // «Electoral Studies», №15 (1996), pp. 21-37.

[9] См.: Р. Хазан, «Ни президентская ни парламентская: изменение избирательной системы и режима в Израиле» // «Политика: израильский журнал исследований в области политологии и международных отношений», №2 (1998), стр. 97-111 [на иврите].

[10] См.: Y. Peri, «Between Battles and Ballots. Israeli Military in Politics» (Cambridge: Cambridge University Press, 1983).

[11] Полные результаты исследования см.: А. Эпштейн и А. Гвили, «Выборы – куда? Избирательные кампании кандидатов в депутаты Кнессета на внутрипартийных выборах» // «Политика: израильский журнал исследований в области политологии и международных отношений», №7 (2001), стр. 47-62 [на иврите].

[12] См.: E. Yuchtman-Yaar and Y. Peres, «Between Consent and Dissent. Democracy and Peace in the Israeli Mind» (Lanham: Rowman & Littlefield, 2000), p. 39.

[13] См.: Арье Бендер, «Общество стыдно за депутатов Кнессета…» // «Маарив», 4 апреля 2001 г., стр. 17 и 4-5 ежедневного приложения [на иврите].

[14] Т. Герман, «Выборы и поведение избирателей», стр. 124

[15] О процедуре выборов судей в Израиле см.: А. Эпштейн, «Социально-политические последствия укрепления статуса Верховного суда как главенствующей структуры в политической жизни Израиля» // «Ближний Восток и современность», №8 (1999), стр. 223-243.

62.87MB | MySQL:105 | 0,570sec