2 июня 2016 года в немецком Бундестаге прошло обсуждение и голосование по по резолюции о признании Геноцида армян в Османской империи. Результатом стало принятие законопроекта, признающего события 2015 года в качестве «геноцида». «За» проголосовали все, за исключением одного, присутствующие депутаты, а один воздержался. Таким образом, ФРГ стало 29-м по счету государством, принявшим подобное решение. Причем, следует отметить, что другие 28 – это не мелкие островные государства, а ведущие страны мира, включая США (на уровне большинства штатов) и значительная доля развитых государств Европы.

За голосованием пристально следили обе заинтересованные в его исходе стороны – армянская и турецкая. Однако, исходя из предшествующей голосованию риторики из Анкары, можно сказать, что итоги голосования для турок не стали неожиданностью. Незамедлительно после голосования и достаточно предсказуемо был отозван «для консультаций» турецкий посол в Берлине Хусейн Карслыоглу.

Находящийся в визитом в Кении президент Турции Р.Т.Эрдоган отметил, что принятие законопроекта «серьезно повлияет» на двусторонние отношения. Вторит ему премьер-министр Б.Йылдырым, назвавший шаг Бундестага «ошибочным решением».

С осуждением выступили три из четырех главных партий страны, представленных в Меджлисе: правящая Партия справедливости и развития (ПСР), Народно-республиканская партия (НРП) и Партия националистического движения (ПНД). НРП и её лидер К.Кылычдароглу охарактеризовали решение, как «беспочвенное и недействительное». Глава ПНД Д.Бахчели предложил Германии, прежде всего, «посмотреть на свое прошлое», и отметил, что в «турецком народе нет гитлеризма».

Единственным парламентской партией, которая выбилась из общего хора голосов, осуждающих шаг Бундестага, стала прокурдская Партия демократии народов (ПДН). Её сопредседатель С.Демирташ, в частности, отметил следующее: «Это решение опоздало на сто лет. Сегодня в отношении курдов осуществляется геноцид. Если Германия в связи с этим примет решение через 100 лет, то в нем не будет смысла».

Для полноты картины следует добавить мнения обозревателей. Если оставить в стороне замечания, сделанные в отношении прошлого самой Германии, с которого начинает свои выступления если не каждый первый, то уж точно каждый второй, то голосование в Бундестаге было признано очередным провалом турецкой внешней политики, теперь уже на европейском направлении и, что характерно, в стране, где проживает огромная трехмиллионная турецкая диаспора. Каким образом получается, что армянская диаспора в очередной раз оказалась более влиятельной, чем турецкая – этот вопрос очевидно, в ряду прочих, будет адресован отозванному для «консультаций» послу Турции в Германии.

Несмотря на то, что последние месяцы много слов было произнесено относительно наметившегося формирования германо-турецкой оси, практика говорит об обратном: открытие сирийскими курдами офиса в Берлине, пробуксовка (а, точнее остановка) визового вопроса, теперь решение Бундестага по вопросу, который традиционно очень болезнено воспринимается в Анкаре. Отсутствие канцлера ФРГ А.Меркель на заседании для турецкой стороны никакой роли не играет. Все говорит в пользу того, что Германия является для Турции важным экономическим партнером, однако, партнерство в политических вопросах является ограниченным острой необходимостью. Как в том же случае с беженцами.

Итак, что Турция будет делать в ситуации, когда европейский вектор, только-только вернувшийся назад во внешнеполитическую повестку, рассыпается буквально на глазах? Ведь у турецкого руководства были большие надежды на особые отношения с Германией, как со сверхдержавой в Европейском союзе.

На самом деле возможностей у турецкой стороны за рамками политических деклараций и организованных протестов турецкой диаспоры в Германии не так уж много.

Прежде всего и самое главное, можно ожидать, что Турцией будет развернута юридическая борьба за отмену законодательного акта через Конституционный суд. Подобный прецедент уже есть, когда в 2012 Конституционный суд Франции отменил закон от 2006 года, предусматривающий уголовную ответственность за публичное отрицание Геноцида армян.

Вводить какие-либо санкции в отношении немецкой продукции, как это было сделано в отношении Франции (в 2006 году был запрет на закупку через госзаказ французских товаров и услуг) – невозможно, поскольку Германия – пожалуй, главный торгово-экономический партнер Турции.

Достаточно отметить, что в 2015 году Турция поставила в Германию продукции на сумму в 13,4 млрд долл. (1-я строчка по турецкому экспорту), а импортировала из Германии товаров общей стоимостью 21,4 млрд долл. (2-й строчка после Китая). В нынешних непростых условиях для турецких экспортеров, «разбрасываться» после России ещё и Германией – никак невозможно.

Отдельно стоит заметить, что Германия – один из важнейших технологических партнеров Турции, в которой локализовано производство ABB, Siemens, Schneider и т.д. Ожидается, что Германия, наряду с Францией (кстати, тоже признавшей Геноцид армян), примут заметное участие в обширной, многомиллиардной программе строительства скоростных линий железнодорожного сообщения, одной из важнейших в ряду мега-проектов, которую лично курировал и курирует бывший министр транспорта и нынешний премьер-министр Бинали Йылдырым.

Заметно сотрудничество между двумя странами и в сфере оборонно-промышленного комплекса, на ускоренное развитие которого, в том числе и через трансфер немецких технологий, руководство Турции в настоящее время делает большую ставку.

Про немецких туристов и говорить не надо – они традиционно делили первую строчку по количеству посетителей Турции с россиянами.

Так что, турецкое руководство после кризиса 24 ноября 2015 г. с Россией, сделавшее ставку на развитие отношений с европейскими партнерами, потерпело чувствительное поражение. Разумеется, оно лежит не в плоскости возможных юридических последствий, вытекающих из факта признания в ФРГ Геноцида армян. Речь идет об имидже руководства страны в критический момент, когда в преддверии решения вопроса о президентской республике надо лишь набирать очки в глазах турецких избирателей, и не в коем случае их не терять.

Из всего изложенного выше вытекает, что реакция турецкого руководства, очевидно будет жесткой, но вряд ли адресной и конкретной и далеко простирающейся за рамки политических заявлений.