14 сентября издающаяся в Лондоне газета «Рай аль-йаум» («Сегодняшнее мнение») сообщила о том, что эмир Катара Тамим провел телефонный разговор с президентом Ирана Хасаном Роухани, в котором призвал к установлению в регионе Персидского залива новой системы международных отношений, основанной на добрососедстве и уважительном диалоге и предложил себя в качестве посредника в преодолении противоречий между Ираном и странами ССАГПЗ (читай Саудовской Аравией). Подобный жест со стороны эмира Катара интересен не только как попытка преодоления саудовско-иранского конфликта, подошедшего к опасной черте, но и знак возвращения Катара в большую ближневосточную политику после почти трехлетнего перерыва.
Напомним, что отречение отца нынешнего эмира, Хамада бен Халифы Аль Тани 25 июня 2013 года многие наблюдатели связывали с недовольством США поддержкой катарским монархом движения ХАМАС в Палестине и террористических организаций в Сирии. Американцам не нравилась также слишком активная поддержка Катаром движения «Братья-мусульмане» и стремление привести его представителей к власти во всех странах Ближнего Востока. Альянс с «Братьями-мусульманами» вызвал масштабный конфликт в отношениях Дохи с Эр-Риядом, воспринимающим «братьев» в качестве экзистенциальной угрозы. Однако не стоит заблуждаться по поводу «своеволия» Катара в вопросах ближневосточной геополитики. Доктрина о «демократических изменениях» на Ближнем Востоке была сформулирована Институтом Брукингса и одобрена администрацией Б.Обамы. Членом правления Брукингского института является министр иностранных дел Катара шейх Джасем бен Хамад, имеющий особые отношения с американским истеблишментом. Реальный ход событий на Ближнем Востоке после «арабской весны» 2011 года показал, что вместо режимов «исламодемократии» во главе с «Братьями-мусульманами» в регионе установились хаос и война против всех.
Придя к власти, эмир Тамим прекратил (по крайне мере публично) поддержку джихадистских организаций в Сирии, выслал из Катара большое количество арабских политических изгнанников, связанных с «Братьями-мусульманами» и закончил примирением конфликт с Саудовской Аравией. Катар даже присоединился к саудовской военной операции в Йемене. Конечно, геополитическое соперничество Дохи и Эр-Рияда продолжается, но по крайне мере не носит открытого характера. О степени «доверия» между двумя монархиями Персидского залива свидетельствует ответ бывшего эмира Хамада журналисту газеты Independent Роберту Фиску в 2005 году. На вопрос, почему эмир, считающий войну США в Ираке агрессией, не закроет американские военные базы в Катаре, он ответил: «Потому, что потом мои арабские братья завоюют мое государство!».
Наряду с этими мерами молодой эмир расширил сеть филиалов западных университетов в Катаре (политика, начатая его матерью шейхой Музой) и затратил немалые усилия для создания благоприятного имиджа Катара в США. В 2015-2016 годах Катар в четыре раза увеличил расходы на оплату лоббистских и PR-компаний ( с 764 тысяч до 3,34 миллиона долларов). Так, PR-агентству Portland было выплачено 420 тысяч долларов. Агентство Mercury Public Affairs за лоббирование интересов Катара в Конгрессе получило 1,88 миллиона долларов, а 1,062 миллиона долларов агентство Levick Communications за работу с неправительственными организациями США. Благодаря их усилиям эмиру Катара удалось добиться серьезного улучшения имиджа своей страны. Стратегическое партнерство с США выразилось, в частности, в одобрении Конгрессом поставки Катару 72 истребителей F-15.
Отношения Катар с Евросоюзом также варьировались на протяжении последних пяти лет. До 2013 года отношения стратегического партнерства связывали Катар и Францию. Однако после ухода от власти эмира Хамада и президента Франции Николя Саркози Париж переориентировался в своей ближневосточной политике на Эр-Рияд. Тем не менее, Катар сохраняет ощутимое инвестиционное присутствие в западноевропейской экономике. Во Франции катарцы владеют ощутимыми пакетами акций ряда крупных корпораций (12% акций Lagardere, 7% Vinci, 7,5% Total, 5% Viola, 2,5% Vivendi 85% La Tanneure).
В чем же состоит причина желания эмира Катара содействовать улучшению отношений стран ССАГПЗ с Ираном? Катарская элита осознает то, что ирано-саудовская конфронтация дошла до опасной черты. Это подтверждается взаимными обвинениями, обмен которыми произошел между верховным лидером ИРИ и муфтием КСА на прошлой неделе. Верховный лидер ИРИ Али Хаменеи, напомнив прошлогоднюю гибель паломников во время хаджа, отметил, что саудовская королевская семья не справляется с организацией хаджа и призвал к организации международного исламского контроля над паломничеством. Он также назвал Саудовскую Аравию «проклятым древом» и сказал о том, что КСА желает «затянуть Иран в кровавую пучину так же, как до этого она семья Аль Сауд затянула в нее Сирию, Ирак, Ливию и Йемен». В ответ на это муфтий КСА шейх Абдель Азиз Аль аш-Шейх объявил, что иранцы не являются мусульманами и назвал их «сыновьями магов» («ибнаа аль-маджус»). Обвинение в куфре (неверии) является тягчайшим оскорблением для мусульманина и им просто так не разбрасываются. В случае, если дело дойдет до открытого военного столкновения между КСА и ИРИ Катар может попасть в зону боевых действий с весьма неприятными последствиями. Во всяком случае такое развитие событий может перекрыть маршруты экспорта катарского СПГ и подорвать благосостояние страны.
К миротворческим инициативам эмира Катара могли подвигнуть еще два фактора. Во-первых, сознание того, что политика КСА на Аравийском полуострове, особенно в Йемене, зашла в тупик. За полтора года противостояния с коалицией «хоуситы-Салех» Эр-Рияд не смог решить ни одну из военных и политических задач. Это непосредственно отражается на Катаре. Недавно поступила информация о гибели трех катарских военнослужащих в ходе военной операции в Йемене. Вроде бы небольшое количество, но, учитывая то, что общее количество катарских подданных не превышает 400 тысяч человек, это чувствительный удар для маленького эмирата. Во-вторых, на настроения эмира Катара влияет смена курса традиционного союзника нефтегазового эмирата – Турции. Договоренности Турции с Россией и Ираном по Сирии и переключение Анкары с поддержки исламистской оппозиции в Алеппо на решение проблем с сирийскими курдами, вызвали беспокойство в Дохе. Турция является стратегическим партнером Катара. Обе страны долгое время проводили согласованный курс на помощь движению «Братьев-мусульман» в арабском мире и пытались привести представителей этого движения к власти в Египте, Ливии, Сирии. С прошлого года в Катаре размещается турецкая военная база. Возможно, изменение политических реалий на Ближнем Востоке заставило высшее политическое руководство Катара сменить позицию и выступить в качестве медиатора по улучшению суннитско-шиитских отношений. Ранее Доха уже выступала в качестве миротворческой площадки для урегулирования межобщинного конфликта в Ливане (2008 год) и кризиса в Дарфуре.