Во внешней политике Арабской Республики Египет важное место занимают отношения с Иракской Республикой. И, в частности, позиция АРЕ по кризисной ситуации вокруг Ирака, берущей свое начало в 1990 г., когда оккупация армией Саддама Хусейна Государства Кувейта, его аннексия и объявление 19-й провинцией Ирака заставило власти арабских стран, в том числе и официальный Каир, определить свое отношение к создавшемуся кризису.

Надо сказать, что до оккупации Ираком Кувейта отношения между Каиром и Багдадом развивались вполне успешно. Египет, постепенно выходивший из почти 10-летней изоляции в арабском мире /из-за подписания сепаратного мирного соглашения с Израилем в 1979 г./, в конце 80-х – начале 90-х гг. XX века вел активную межарабскую внешнюю политику. В свете этого отношения между АРЕ и Ираком расценивались Каиром как «мост» для того, чтобы вернуться в авангард арабской нации, а в ближайшем будущем и возглавить его.

Египет поддерживал Ирак в самом длительном вооруженном конфликте XX века – ирано-иракской войне /1980-1988 гг./. Каир помогал режиму Саддама Хусейна и оружием, и военными специалистами. Стоит отметить, что активная поддержка Багдада помогла набрать Каиру столь необходимые политические очки в арабском мире и уже в середине 80-х гг. несколько реабилитироваться в глазах властей арабских стран.

Египетско-иракские отношения в конце 80-х гг. развивались и в военном, и экономическом плане довольно успешно. В итоге две эти страны стали ядром образовавшегося в феврале 1989 г. Совета арабского сотрудничества /САС/, в который помимо Египта и Ирака вошли Иордания и Йеменская Арабская Республика. К сожалению, новому региональному объединению было суждено прожить недолго. Оккупация Ираком Кувейта в августе 1990 г. по сути, означала прекращение деятельности САС де-факто. Египет, осудивший подобный шаг Саддама Хусейна, принял активное участие в военных действиях против Ирака на стороне многонациональных сил. А наложенные на Ирак в 1990-1991 гг. жесткие санкции ООН ввергли эту некогда сильную арабскую страну в изоляцию, которая исключала ее активное сотрудничество с арабскими странами и уж тем более участие в процессе межарабской интеграции.

Жесткие санкции, введенные Советом безопасности ООН в 1990-1991 гг., основательно подкосили экономику этой некогда процветавшей арабской страны на берегах Тигра и Евфрата. Несмотря на помощь зарубежных государств /в том числе и Египта/ и международных организаций, гуманитарная и экономическая ситуация в Ираке в 90-е гг. XX – начале XXI вв. продолжала оставаться весьма и весьма тяжелой.

Программа ООН «Нефть в обмен на продовольствие», реализация которой была начата в декабре 1996 года, не удовлетворяла всех потребностей иракцев в продуктах питания и медикаментах. Согласно данным ООН, финансовый дефицит этой программы в конце 2002 г. по итогам 12-й фазы гуманитарной программы составлял 1,4 млрд. долларов, что вызвало кризис в жизненно важных секторах иракской экономики, таких как сельское хозяйство, пищевая промышленность, электроэнергетика, здравоохранение, водоснабжение, жилищное строительство, образование, транспорт и связь и др.

Агрессия против Кувейта обернулась большими потерями для иракской армии. В ходе войны в Персидском заливе 1990-1991 гг. Ирак потерял почти половину своей бронетанковой техники и артиллерии. Однако, несмотря на нехватку средств на социальные нужды, Саддаму Хусейну в течение 90-х гг. удалось частично восстановить боеспособность иракской армии.

В то же время было очевидно, что Соединенные Штаты собираются и впредь использовать «иракский повод» для проявления своей мощи и укрепления в регионе своих позиций, прежде всего военных. США постоянно держали ситуацию вокруг Ирака в состоянии напряжения, не жалея средств для зачастую искусственного нагнетания обстановки. Операция «Лиса в пустыне», проведенная США в декабре 1998 года подтвердила намерения Вашингтона силовым методом подчинить себе режим одиозного Саддама Хусейна.

И, тем не менее, говоря об отношении к «багдадскому режиму» внутри арабского мира и со стороны ведущих европейских стран, следует отметить, что болезненная рана на теле арабского сообщества под названием Ирак к началу XXI века потихоньку стала затягиваться.

2002-й год ознаменовал улучшение отношений Ирака, как с некоторыми странами Востока, так и Европы. Так, при посредничестве главы ЛАГ Амра Мусы, были сделаны серьезные шаги по примирению Ирака со странами Персидского Залива, которые донельзя ухудшились после войны в Персидском Заливе 1990-1991 гг. На прошедшей в ноябре 2002 г. 35-й Международной торгово-промышленной ярмарке в Багдаде участвовало свыше 1200 фирм и компаний из 49 стран, — показатель близкий к тому, какой был до войны в Персидском заливе 1990-91-х гг. Форум проходил на фоне обнадеживающей новости о согласии властей Ирака допустить инспекторов ООН по разоружению в страну. На ярмарку съехались фирмы из многих стран Европы /больше всего из Германии и Франции/, что было воспринято как желание представителей «Старого Света» как можно скорее вернуться на один из самых перспективных рынков Арабского Востока.

Весьма важным событием для Ирака стало то, что активное участие на ярмарке приняли фирмы /свыше 40/ из соседней Саудовской Аравии, — страны, с которой у Ирака были прерваны отношения во время войны в Персидском заливе 1990-91 гг.

Активизация деятельности иностранных фирм в Ираке происходила на фоне явного политического потепления в отношениях между Ираком и его ближайшими соседями. В октябре 2002 г. на границе Ирака с Саудовской Аравией после 12-летнего перерыва был открыт таможенный терминал «Арар», ставший важным пунктом для ввоза в Ирак гуманитарных грузов в рамках программы «Нефть в обмен на продовольствие».

В ноябре 2002 г. участники самой продолжительной войны XX века – ирано-иракской войны 1980-1988 гг. – подписали протокол о сотрудничестве – первый после окончания военных действий. Он предусматривал развитие партнерства двух стран в области транспорта и коммуникаций, нефти и энергетики, промышленности и сельского хозяйства, туризма и трудовых ресурсов. Как заявили стороны по итогам встречи, «этот поворотный шаг в двусторонних отношениях отвечает интересам народов Ирака и Ирана». К тому моменту наметилось явное сближение между Багдадом и Тегераном на фоне усилившегося давления на Ирак и Иран со стороны США, чей госдепартамент причислил два этих государства к пресловутой «оси зла».

Потепление отношений осуществлялось и на самом сложном участке для внешней политики Багдада – ирако-кувейтском направлении. В конце октября 2002 г. Ирак вернул Кувейту государственные архивные документы, вывезенные из эмирата во время той самой войны 1990-1991 годов. Эта акция Багдада была призвана снять одну из основных проблем на пути нормализации отношений между двумя странами. А в декабре 2002 г. Саддам Хусейн в обращении к кувейтскому народу извинился за вторжение в Кувейт в августе 1990 года.

Следует отметить, что 2001-2002 гг. характеризовались резким скачком деловой активности в отношениях Ирака с арабскими странами. Так, к концу лета 2002 года со времени введения в действие программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» в декабре 1996 года товарооборот между Ираком и арабскими странами достиг 26 млрд. долларов. Для сравнения еще в декабре 2001 года эта сумма не превышала 14,5 млрд. долларов. Основным торговым партнером Ирака в арабском мире был Египет, на долю которого к 2002 г. приходилось 3,5 млрд. долларов торговых контрактов.

Помогая Багдаду восстанавливать свой международный имидж и налаживать экономические связи, арабские страны /в том числе и официальный Каир/ исходили из того, что изолированность такого потенциально сильного регионального игрока как Ирак делала планы по объединению арабов не столь убедительными. Надо сказать, что в большинстве арабских столиц не скрывали своего отрицательного отношения к режиму Саддама Хусейна. Личность иракского диктатора не устраивала умеренные арабские режимы, но в тоже время там понимали, что иметь дело придется именно с этими властями. Все же Ирак с его колоссальным экономическим потенциалом /запасы углеводородного сырья, развитая индустриальная и научно-техническая база и др./ рассматривался как необходимый участник интеграционных процессов в арабском регионе. Выражением стремления Ирака возродить тесные межарабские отношения стала предложенная Багдадом идея создать единое экономическое пространство между четырьмя арабскими государствами – Ираком, Сирией, Ливаном и Иорданией.

Возвращение Ирака в начале XXI века к тесному сотрудничеству с арабскими странами было болезненно встречено противниками межарабской интеграции. С постепенным ренессансом международного положения Ирака обозначилась реальная перспектива создания сильной региональной оси Дамаск-Тегеран-Багдад, что, безусловно, не могло не вызвать негативной реакции в Вашингтоне, который желал бы видеть в этих столицах более лояльные ему власти, а не центры арабо-мусульманского возрождения и единства.

После обвинений США в адрес Ирака по поводу наличия у последнего оружия массового поражения, и начала пропагандистской войны перед вторжением, большинство арабских стран выступило против силового метода смены власти в Багдаде, опасаясь того, что военный исход подорвет достижения арабских стран в области строительства межарабских отношений, и весьма негативно скажется на их экономике. Официальные египетские лица вскоре после озвученных намерений США силой разоружить Ирак выступили с заявлениями, что политический и экономический урон от последствий войны будет непоправимым.

Египет приветствовал решение Багдада, принятое осенью 2002 г. впустить на свою территорию инспекторов ЮНМОВИК /Комиссия ООН по наблюдению, контролю и инспекциям/. Появилась надежда на то, что военного вмешательства США в Ирак удастся избежать и компромисс относительно разоружения Ирака будет найден в рамках правового поля ООН. Но вскоре стало ясно, что США намерены вторгнуться в Ирак вне зависимости от того, найдется там или не нет оружие массового поражения. Несмотря на многочисленные народные протесты по всему миру, призывы арабских лидеров найти политическое решение кризиса, американцы и их союзники совершили военную агрессию против Ирака. Такой исход был вдвойне чувствителен, поскольку, по всей видимости, надолго выбил Ирак из расчетов по развитию системы межарабской интеграции.

В отличие от войны в Персидском заливе 1990-1991 гг., когда Египет в составе антииракской коалиции активно участвовал в восстановлении суверенитета Кувейта, захваченного армией Саддама Хусейна, и по завершении военных действий получил множество дивидендов, как экономических /только арабские страны Персидского залива списали 40 проц. долга Египта/, так и политических, ситуация 2003 года для официального Каира представлялась совершенно иной. Ирак не был агрессором, а обвинения США в том, что Багдад обладает оружием массового поражения, были бездоказательными. Кроме того, Ирак в последние несколько лет стал активно налаживать отношения с арабскими и европейскими странами. Египет занимал одно из ведущих мест среди всех стран мира по объему торговли с Ираком в рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие».

Накануне начала военных действий официальные лица Египта неоднократно выступали с критикой правительства США, предлагавшего силой разоружить Ирак. Согласно занятой Египтом позиции по иракскому вопросу, ключевая роль в урегулировании данной проблемы должна принадлежать ООН [1]. Официальный Каир категорически отверг военное решение иракской проблемы, и заявил, что не будет участвовать в войне против братского Ирака [2]. Глава египетского МИД А. Махер, видимо осознавая неизбежность силового вмешательства США в Ирак, заявил, что Египет не примет никакого участия в антииракской военной акции, даже если она будет санкционирована ООН [3]. Уже после окончания войны, в ходе своего турне по странам Аравийского полуострова осенью 2003 г. президент Египта заявил об отказе своей страны посылать войска в послевоенный Ирак [4]. Это было ответом на американские предложения к мировому сообществу принять участие в послевоенном обустройстве Ирака.

Вместе с тем в начале 2004 г. президент Египта Хосни Мубарак призвал Соединенные Штаты сохранять свое военное присутствие в Ираке до избрания там законного правительства, поскольку в противном случае Ирак может оказаться полностью охваченным анархией и беспорядками. По мнению руководства Египта, в Ираке продолжают действовать силы, стремящиеся путем разжигания межэтнической и межконфессиональной вражды вызвать в стране гражданскую войну.

Поимка Саддама Хусейна в декабре 2003 г. вызвала различные отклики и комментарии в Египте. Были те, кто видел в этом событии еще один удар по арабскому сообществу со стороны США и противников межарабской интеграции. Другие сожалели о том, что Саддам попался в руки американцев без сопротивления и тем самым, нивелировал свой ореол изгнанника, заступника униженных иракцев и руководителя поствоенного сопротивления оккупантам. Третьи и вовсе откровенно сочувствовали бывшему иракскому лидеру.

Реакция официального Каира на сообщения о поимке Саддама Хусейна была в целом положительной. Комментируя арест американцами бывшего иракского диктатора, Хосни Мубарак заявил, что надеется на то, что это событие поспособствует более скорой передачи власти иракскому народу. Президент также сказал, что арест С.Хусейна закроет печальную главу в истории Ирака, связанную с эпохой изнурительных войн – ирано-иракской и ирако-кувейтской. Глава МИД АРЕ Ахмед Махер заявил, что с окончательным падением режима Саддама Хусейна у иракского народа появляется возможность самостоятельно принять участие в строительстве своей страны и независимости.

Официальные власти Египта не устраивал режим Саддама Хусейна, как диктаторский и непредсказуемый. Как заявил Х. Мубарак: «Мы с болью наблюдаем за страданиями иракского народа, однако без всяких симпатий относимся к иракскому президенту Саддаму Хусейну» [5]. Мубарак возложил ответственность на С.Хусейна за то, что тот своими действиями подверг опасности весь Ближний Восток, поставив регион на грань вооруженного конфликта. Во многом это произошло из-за того, что с 1990 года, когда Ирак вторгся в Кувейт, иракская политика способствовала наращиванию иностранного военного присутствия в регионе и дестабилизировала обстановку на Ближнем Востоке и в арабском мире [6].

Но в тоже время Каир был решительно против силового метода смены властей в Багдаде. Военный удар США и их союзников по Ираку угрожал серьезным экономическим уроном странам Ближнего Востока, в том числе и Египту, чьи доходы во многом зависят от зарубежного туризма, доходов от эксплуатации Суэцкого канала, иностранных инвестиций – отраслей, тесно связанных с международной обстановкой в регионе. Говоря о негативных последствиях войны в Ираке внутриполитического характера, Х. Мубарак отметил, что война в Ираке не даст положительных результатов, породит новых «Бен Ладенов», подтолкнув еще больше мусульман к экстремизму антизападного направления [7], а также может стать катализатором гражданской и региональной войны.

Уже первые месяцы после окончания активных военных действий ясно показали, что предсказания египетского лидера были небеспочвенными. Ситуация в разрушенном Ираке стала питательной средой для роста антиамериканских, экстремистских настроений, которые могут дестабилизировать обстановку и в других странах региона. Даже поимка Саддама Хусейна не привела к снижению активности партизанской деятельности. Стало очевидно, что она носит не просаддамовский, а, прежде всего антиоккупационный характер, а, следовательно, продолжится до тех пор, пока захватчики не покинут территорию Ирака.

Египет, как один из политических центров арабского мира, очень болезненно переживал военный исход кризиса вокруг Ирака. Он свидетельствовал о слабости арабского сообщества, о расколе в его рядах и неспособности повлиять на нежелательный для большинства арабских стран ход развития событий в регионе.

В общественно-политических кругах Египта не было однозначной оценки иракской войны. Подавляющая часть египетского общества, равно как и в других арабских странах, яростно осуждала действия США и их союзников в Ираке, не санкционированные резолюциями Совета безопасности ООН. Пятничные молитвы в Каире и других крупных городах страны выливались в массовые антивоенные демонстрации, в которых четко звучали антиамериканские и антиизраильские лозунги. Гнев многомиллионного Каира в эти дни был как никогда ярым, но властям удалось сохранить ситуацию под контролем.

Вместе с тем, духовный лидер одной из крупнейших египетских исламистских группировок «Братья-мусульмане» Мамун аль-Худейби, заявил, что если бы ее члены имели возможность воевать в Ираке, они сражались бы не на стороне Саддама Хусейна. «Если бы была возможность вести эффективный джихад /священную войну/ в Ираке, то мы бы не сражались ни на стороне Саддама, ни его режима – мы бы помогали иракскому народу бороться против любой иностранной оккупации» [8].

Однако, несмотря на широкий общественный резонанс в арабских странах, который вызвала военная акция против Багдада, Египет не пошел на осложнение отношений с Западом. Он, в частности, не стал закрывать Суэцкий канал для прохода кораблей США и Великобритании, направлявшихся в зону военных действий против Ирака [9]. Руководство страны сослалось при этом на действующие со дня открытия канала для свободного судоходства в 1869 году международные соглашения, согласно которым Египет имеет право на закрытие искусственной водной артерии только в случае, если египетское государство будет находиться в состоянии войны.

Экономические последствия войны в Ираке оказались хоть и негативными для Египта, но все же не столь ужасающими, как после терактов 11 сентября 2001 г. в США и последовавшим за этим ростом напряженности в регионе Ближнего и Среднего Востока и «антитеррористической операцией» США и их союзников. Наиболее уязвимой отраслью экономики АРЕ является туризм, который весьма чувствителен к показаниям барометра региональной напряженности. Весной 2003 г., когда США и их союзники предприняли вооруженную агрессию в Ираке, в Египте наметился некоторый туристический спад. Однако уже в июле 2003 г. министр туризма АРЕ Мамдух аль-Бельтаги выступил с успокаивающим заявлением о том, что худшие прогнозы относительно возможного упадка туристической отрасли «страны пирамид» вследствие роста напряженности в регионе не оправдались. Уже в июне 2003 г. Египет вышел на обычный для этого времени года показатель по числу приезжающих туристов.

Рост доходов в египетскую казну наблюдался и на другом направлении. Так, за первые пять месяцев 2003 года доходы Египта от эксплуатации Суэцкого канала увеличились почти на 40 проц. по сравнению с аналогичным периодом 2002 года. По мнению экспертов, такой скачок в росте прибыли в первой половине 2003 г. в основном был связан с оплатой за проход в Персидский залив морских судов военных флотилий США и их союзников по антииракской коалиции, в первую очередь Великобритании, во время подготовки к войне в Ираке и ведения военных действий.

И все же определенных экономических потерь избежать не удалось. Как заявил в апреле 2003 г. Генеральный секретарь Федерации арабских инвесторов Гамаль Байюми, война в Ираке нанесла ущерб экономике Египта, лишив ее значительных доходов от экспорта продукции национальных фармацевтических и сельскохозяйственных предприятий.

В целом экономика Египта смогла преодолеть последствия кризиса вокруг Ирак без особенно серьезных потерь, хотя напряженность перманентного характера, установившаяся в регионе после ввода в Ирак оккупационных сил США и их союзников, по всей видимости, время от времени будет сказываться на отраслях экономики АРЕ, ориентированных на доходы «извне».

Война в Ираке, выявившая раскол в арабских рядах, вновь дала пищу для размышлений по поводу того, насколько эффективна нынешняя организация арабского сообщества. Накануне военных действий Хосни Мубарак не без горечи констатировал, что «арабы не в состоянии остановить или отложить войну против Ирака». Как заявил в апреле 2003 г. Х. Мубарак по итогам встречи с саудовским министром иностранных дел Саудом аль-Фейсалом, «если после войны регион и не станет принципиально иным, все же он должен извлечь уроки из текущих событий, должен пойти по пути развития, что принципиально важно для самого региона» [10]. Вероятно, одним из шагов в сторону развития арабского сообщества должно стать реформирование его крупных организаций, прежде всего, Лиги арабских государств /ЛАГ/.

По окончании войны в Ираке практически во всех арабских странах стали звучать голоса сомнения относительно эффективности ЛАГ в нынешней ее форме. Данные упреки были направлены, в том числе и в адрес Египта, поскольку позиции АРЕ в этой крупенейшей межарабской организации по традиции сильны. Свидетельством весомой роли Египта в арабском мире стало избрание на пост генерального секретаря ЛАГ министра иностранных дел АРЕ Амра Мусы, произошедшее на 25-м общеарабском саммите в Аммане в марте 2001 г. Он стал пятым египтянином из шести на должности генерального секретаря ЛАГ со времени ее основания в 1945 г.

В июле 2003 г. официальный Каир выступил с пакетом предложений по реформированию этой крупнейшей межарабской организации. Египет выступил с инициативой создать в рамках ЛАГ Совет Безопасности [11]. В египетском проекте реформирования ЛАГ подтверждается «важность арабской экономической интеграции», которая позволит вывести арабское сообщество из кризиса. В Каире считают, что осуществление совместных экономических проектов и развитие многоуровневых экономических связей – это залог более тесного взаимодействия арабских стран и в политической сфере. [12] Египетская инициатива содержит комплекс мер, которые предусматривают в частности, создание новых структурных объединений внутри арабского сообщества с целью диверсификации многосторонних связей и повышения эффективности взаимодействия между арабскими странами.

Примечания:

1. Аль-Кувват аль-Мусалляха. 06.10.2002.

2. ИТАР-ТАСС. Лента новостей, 31.03.2003.

3. Le Monde. 29.01.2003.

4. www.arabicnews.com. Politics, 1 October 2003.

5. Пульс планеты. 14.06.1994.

6. ИТАР-ТАСС. Лента новостей, 19.03.2003.

7. ИТАР-ТАСС. Лента новостей, 31.03.2003.

8. Аш-Шарк аль-Аусат. 04.07.2003.

9. РИА «Новости», 31.03.2003.

10. Косач Г.Г., Мелкумян Е.С. Внешняя политика Саудовской Аравии. М., ИИИБВ, 2003. – с. 159.

11. Аль-Ахрам, 28.07.2003.

12. Al-Siyassa al-dawliya. Cairo, October 2003, Issue No. 154. – p. 398.