Ливанские мусульмане в новых социально-политических условиях

После вывода из Ливана сирийского воинского контингента в рамках мусульманского политического лагеря начали происходить важные изменения. Особое внимание стоит обратить на некоторые вопросы деятельности «Хизбаллы», на современное положение палестинских беженцев в Ливане, а также на постоянно увеличивающуюся активность радикальных суннитских организаций в этой стране. Вообще процессы, происходящие в среде радикального ислама, можно сравнить с также происходящим на наших глазах возрождением маронитских политических организаций в Ливане(1).

В сложившейся обстановке проблема «Хизбаллы» играет особую роль в ливанской политике. Деятельность этой организации связана не только с Ливаном, она затрагивает также интересы Ирана, Сирии, Израиля и США. После ухода из Ливана сирийских войск положение «Партии Аллаха» в этой стране существенно изменилось. Организация освободилась даже от чисто формального контроля и покровительства со стороны Дамаска и уже показывает свой потенциал как серьезная политическая сила, способная бороться за власть в ливанских условиях.

Принципиальное значение для деятельности «Хизбаллы» в Ливане на современном этапе сыграли состоявшиеся в июне президентские выборы в Иране. Сам факт избрания президентом радикального консерватора и активного участника событий 1979 г. в Иране М. Ахмадинежада обозначил возвращение исламской республики к более активной внешней политике, одним из столпов которой долгое время выступает ливанская «Хизбалла»(2). Так, изменения в Тегеране придали уверенности руководству «Партии Аллаха», которая не только расширила свое представительство в парламенте (с 12 до 14 депутатов из 27 мест по шиитской квоте), но и добилась участия в новом ливанском правительстве.

В этом контексте новый смысл приобретает проблема разоружения «Хизбаллы». Некоторое время назад считалось, что, прекратив военные действия против Израиля, «Партия Аллаха» может и должна интегрироваться в политическую систему Ливана и стать одной из политических партий. Однако современная ситуация явно показывает, что у партии достаточно ресурсов, чтобы эффективно выступать в двух качествах — вести боевые действия против Израиля на юге и одновременно отстаивать интересы «сопротивления» и шиитской общины в парламенте и правительстве.

Сохраняя статус региональной политической силы, «Хизбалла» начинает приобретать и все больший внутриполитический вес, что вызывает беспокойство других ведущих игроков на политической арене страны. Более того, ливанские шииты сегодня действуют в составе эффективного альянса, объединяющего некогда враждовавшие «Хизбаллу» и «Амаль». Коалиция одержала победу на выборах в Южном Ливане, составляет вторую по численности коалицию в парламенте, а также получила пять важных портфелей в новом правительстве. Такая расстановка сил создает надежный тыл для действий «исламского сопротивления», а также представляет неплохие возможности для усиления веса шиитов в ливанской политике.

Именно «Хизбалла» и «Амаль» являются основными сторонниками деконфессионализации ливанской политической системы. С учетом военного потенциала шиитских организаций подобные лозунги справедливо создают у возрождающихся христианских партий в Ливане ощущение непосредственной угрозы. По сообщениям кувейтской газеты «ас-Сияса», «ряд маронитских организаций» принял решение о восстановлении своих военных структур и закупке для них в Европе тяжелого вооружения с целью создания противовеса «Партии Аллаха»(3).

В то же время нельзя говорить об однозначно агрессивном характере политических устремлений «Хизбаллы». Организация прошла длительный эволюционный путь и смогла адаптироваться к условиям сосуществования в Ливане, где одним из ключевых принципов является компромисс, что в мирное время позволяет удерживать конфликты от сползания к гражданской войне. Сейчас партия и так находится на виду у мирового сообщества и в ближайшее время вероятнее всего воздержится от решительных действий внутри Ливана. Руководство прекрасно чувствует свои «красные линии», в том числе и в вопросе сохранения дружественных отношений с движением «Амаль». Разжигание какого-либо политического конфликта крайне нежелательно для руководства партии, так как таким образом достаточно легко скомпрометировать себя и укрепить позиции противников «Хизбаллы», в том числе и внутри Ливана.

Важным аспектом проблемы является вопрос о существовании какого-либо внешнего контроля и поддержки партии. В свое время сирийский «зонтик» помог «Хизбалле» после завершения войны и во время разоружения остальных милиций в полном объеме сохранить свое вооруженное крыло, а также регулярно получать средства для продолжения конфронтации с Израилем. После ухода сирийцев из Ливана стала очевидна независимость «Хизбаллы» в политических вопросах, и в дальнейшем Дамаск мог стать для нее только излишним сдерживающим фактором, что было бы негативно расценено в Тегеране.

На сегодняшний день, на наш взгляд, в треугольнике Иран — «Хизбалла» — Сирия сложились достаточно гармоничные отношения, устроенные адекватно развитию ситуации в Ливане и регионе. Другими словами, «Партия Аллаха» уже объективно не нуждается в постоянном военно-политическом прикрытии извне, а заинтересована главным образом в сохранении стабильного снабжения из Ирана. С другой стороны, Тегеран может использовать эту шиитскую организацию как средство давления на Израиль. Однако очевидно и то, что иранцам также нет смысла до предела раскалять обстановку как в Ливане, так и в районе ливано-израильской границы. Специфика современной ситуации в Восточном Средиземноморье заключается в том, что любое вооруженное противостояние в регионе может стать поводом для военной интервенции американцев. В этом случае в рамках «борьбы с международным терроризмом» удар может быть нанесен и по «Хизбалле» и, возможно, даже по отдельным объектам в Иране.

В то же время давление на «Хизбаллу» с целью ее разоружения, а также любые вооруженные провокации со стороны ливанских христиан также могут вызвать ответные действия со стороны «Партии Аллаха». В этом контексте не стоит упускать из виду тот факт, что у «Хизбаллы» существует широкая сеть ячеек за рубежом, в том числе в странах, где традиционно проживают крупные ливанские общины, — в Западной Европе, Латинской Америке, Африке и США. Кроме того, сообщается, что «Партия Аллаха» поддерживает постоянный контакт с шиитскими организациями в арабских государствах Персидского залива.

Отдельно следует затронуть проблему противостояния на ливано-израильской границе. В 2000 г. израильтяне уже создали прецедент и ушли с Юга Ливана. Летом 2005 г. началась реализация плана одностороннего размежевания с палестинцами. Теперь в СМИ стали появляться сообщения о возможном уходе израильтян из района ферм Шебаа. Однако в районе так называемой голубой линии кроме ферм Шебаа находится еще ряд спорных участков территории(4) и, несмотря на действия израильтян, «исламское сопротивление» на юге Ливана еще долгое время будет сохранять свою легитимность в глазах ливанцев и увеличивать авторитет «Партии Аллаха».

После израильского вторжения 1982 г. палестинцы стали наиболее маргинализированной частью ливанского общества. Некоторые изменения статуса палестинцев произошли после «кедровой революции», когда правительство Н. Микати расширило список видов неквалифицированного труда, которыми могут заниматься палестинские беженцы. Тем не менее эти меры весьма далеки от статуса «иностранного рабочего», за получение которого (в качестве компромиссного варианта) выступают многие ливанские палестинцы(5).

Палестинская проблема вновь вышла на первый план в связи с началом реализации израильского плана одностороннего размежевания с палестинцами и визитами представителей палестинского руководства в Ливан. Палестинское государство начинает приобретать очертания, и ПНА начала более активную работу с беженцами за пределами Палестины. В свою очередь, ливанские палестинцы развернули деятельность по развитию официальных палестино-ливанских отношений. Первым результатом стало соглашение о перемещение из Ливана в сектор Газы около 3 тыс. палестинцев для усиления служб безопасности ПНА.

Для нынешнего ливанского руководства эти процессы могут иметь весьма благоприятные последствия, так как укрепление в ливанских лагерях беженцев позиций ПНА позволит, с одной стороны, ослабить влияние просирийских группировок, а с другой — лишить поддержки исламистские организации, которые особенно активны среди палестинских беженцев.

Важен тот факт, что лагеря беженцев, особенно расположенные в районе городов Триполи и Сайда, служат важной опорой для деятельности радикальных исламистских организаций (практически все они суннитские по составу, в основном ваххабитского толка и в качестве конечной цели провозглашают установление в Ливане исламского государства). Лагеря, до сих пор пользующиеся экстерриториальным статусом, удобны и как укрытие, где в случае каких-либо действий со стороны ливанских правоохранительных органов могут найти убежище «активисты» этих организаций. В палестинских лагерях активно действуют эмиссары «аль-Каиды».

Ливанские власти до сих пор не могут самостоятельно установить полный контроль над ситуацией внутри палестинских лагерей, и поэтому укрепление позиций ПНА в лагерях беженцев может способствовать гармонизации палестино-ливанских отношений.

Тем не менее многое будет зависеть от исхода противостояния между официальным палестинским руководством и радикальными организациями, прежде всего «Хамасом». Представители этой организации уже поставили под угрозу многие дипломатические достижения М. Аббаса, и укрепление их позиций на палестинских территориях вероятнее всего повлечет и усиление влияния «Хамас» внутри лагерей палестинских беженцев в Ливане. Таким образом, радикализация лагерей беженцев в этой стране может стать дополнительным стимулом для развития антипалестинской деятельности экстремистских христианских организаций, например партии «Хранителей кедра». В совокупности оба эти процесса рискуют подавить возникшие после прихода к власти М. Аббаса и ухода израильтян из сектора Газы и части Западного берега р. Иордан тенденции на снятие напряженности вокруг лагерей беженцев в Ливане.

Достаточно тесно с палестинской проблемой связана и деятельность ливанских исламистских организаций. Традиционно исламистский фактор в Ливане проявлялся достаточно слабо. Долгое время исламистская идеология не могла прижиться в этой стране. Сунниты (в настоящее время именно они являются главной движущей силой радикальных исламистских организаций) изначально занимали достаточно высокое положение в ливанском обществе, что параллельно с привычной для Ливана «идеологией» родственных и территориальных связей препятствовало возникновению и развитию в стране радикальных религиозных идей.

Во время гражданской войны традиционные общественные связи в Ливане подверглись значительным изменениям. Анархия, вызванная продолжительным вооруженным конфликтом, обусловила значительное обнищание ливанцев-мусульман, а также способствовала проникновению в страну радикальной мусульманской идеологии и увеличению числа ее сторонников.

В отличие от шиитского населения страны, буквально «разделенного» между «Хизбаллой» и «Амаль», у ливанских мусульман-суннитов не было единой объединительной базы и сдерживающей силы. Проблему усугубляли массы бесправных палестинцев, которые до сих пор проживают в неподконтрольных правительству лагерях и нелегально созданных поселениях.

С учетом вышесказанного радикальные суннитские организации занимают маргинальное положение на ливанской политической арене. Они пользуются незначительной поддержкой населения (не более 20% суннитской общины без учета палестинцев), оторваны от суннитского политического истеблишмента, мало представлены во властных структурах, из-за своих религиозно-политических установок не могут пойти на политический союз с другими ливанскими организациями, в том числе с мусульманскими. С одной стороны, это вынуждает их искать поддержки у наиболее бедной и политически незащищенной части населения (это опять же мусульмане-сунниты и палестинцы), а с другой — объясняет готовность этих организаций к силовой конфронтации с ливанским руководством и открывает их для иностранного влияния(6).

Следует также учесть, что после гибели Р. Харири в стране практически не осталось суннитских политиков, пользующихся более или менее значительной поддержкой населения (очевидно, что ни молодой С. Харири, ни действующий премьер-министр Ф. Сениора не могут претендовать на место и авторитет Р. Харири). Кроме того, значительная часть суннитской общины (прежде всего это просирийски настроенные политики) оказывается вытесненной из процесса урегулирования современных внутриполитических противоречий. Те же мусульмане-сунниты, которые действительно принимают участие в управлении страной, поддерживают тесные связи с американцами и европейцами, что не может не вызывать недовольства исламистов и сочувствующих им.

Такое положение суннитских нотаблей, традиционно пользовавшихся значительным авторитетом в крупных прибрежных городах (Бейруте, Сайде, Триполи), только способствует радикализации наиболее бедных представителей общины, которые в поисках социальной защиты и политической опеки вынуждены обращать взор на исламистов. Все это вместе превращает суннитский радикализм в Ливане в удобный инструмент для дестабилизации обстановки в стране.

В контексте региональной ситуации проблема исламизма в Ливане многогранна. С одной стороны, спекуляции в западной прессе на тему активизации ливанских исламистов, а также до недавнего времени весьма популярное дело О. Бакри служат инструментами для дальнейшего возмущения ситуации в Ливане, разжигания противоречий среди ливанских мусульман. Кроме того, вопросы исламизма весьма болезненно воспринимаются в Дамаске, и поэтому муссирование сообщений о деятельности радикальных мусульманских организаций в Ливане и Сирии вносит напряженность в сирийско-ливанские отношения.

С другой стороны, потенциально Ливан вполне может превратиться в арену для деятельности различного рода салафитско-джихадистских течений. Еще в марте 2005 г. ливанские наблюдатели фиксировали рост политической активности исламистских группировок в связи с ожидавшимся выводом сирийских войск из Ливана. Пока на виду лишь реорганизация их политических структур, однако обострение политических противоречий в стране и рост общей неопределенности обстановки неизбежно обеспечат приток в ряды радикалов значительного количества потенциальных боевиков, в том числе и из числа приезжих «моджахедов», получивших опыт участия в «джихаде» в различных регионах мира.

На наш взгляд, суннитский радикализм в Ливане сможет в полной мере выйти из тени традиционных политических организаций и действительно начнет влиять на политику в стране в двух случаях. Во-первых, перейти к активной военно-политической деятельности исламисты скорее всего будут способны только в случае продолжительного кризиса власти, общего фона межконфессиональных противоречий, а также очевидной неспособности ливанских служб безопасности контролировать ситуацию в стране. Фактически в этом случае речь может идти об обстановке, предшествующей началу гражданской войны.

В другом случае всплеск исламистской активности может произойти в результате чрезмерного вмешательства американцев и их союзников в ливанскую политику, особенно в таких вопросах, как разоружение «Хизбаллы», политика в отношении палестинских беженцев, урегулирование с Израилем. Антиамериканские настроения в регионе и в Ливане весьма популярны и в любой момент могут вырваться наружу.

Численность военизированных структур наиболее воинственных организаций в Ливане («Джунд аш-Шам», «Джамаат ат-таухид аль-ислямийя», «Асбат аль-ансар» и др.) примерно можно оценить в несколько сотен человек. Динийский мятеж в январе 2000 г. продемонстрировал немалый военный потенциал радикальных организаций, отразив в то же время территориальную ограниченность их деятельности.

Некоторым показателем повышенной активности и амбиций ливанских исламистов могут стать их угрозы и обвинения в адрес некоторых ведущих ливанских организаций. Так, по сообщениям ливанских СМИ, объектом критики со стороны исламистских организаций стала «Хизбалла», которая обвиняется в отходе от «исламских идеалов» и стремлении подчинить результаты противостояния Израилю политическим целям партии внутри Ливана(7). 14 сентября также появились сообщения об угрозах со стороны «аль-Каиды» в адрес «Ливанских сил».

Ситуация вокруг ливанских исламистов в некоторой степени действительно напоминает то, что происходит вокруг радикально настроенных маронитских организаций, в частности, уже упоминавшихся «Хранителей кедра» и «Ливанских сил». В свое время сирийское военное присутствие в Ливане, насколько это было возможно, сдерживало активность в стране организаций джихадистско-салафитского толка. После «кедровой революции» практически все ранее находившиеся на нелегальном положении политические силы получили возможность выйти из подполья и в соответствии со своими возможностями и ресурсами включиться в политическую борьбу. В этом отношении ливанские исламисты, очевидно, уступают традиционно более влиятельным и приспособленным к ливанской среде христианским организациям. Однако радикальные мусульманские организации в Ливане являются той частью «мусульманского моря», которая представляет непосредственную угрозу не только для ливанских христиан, но и для идеи «Финикийской цивилизации» (de facto эта идея признается даже «Хизбаллой», не говоря уже о движении «Амаль» и других умеренных мусульманских силах) в целом. Опираясь на значительный потенциал «исламского интернационала» и критикуя прозападную (а иногда и произраильскую) ориентацию значительной части ливанского общества, радикальное исламское движение в Ливане может добиться определенных успехов.

Однако, учитывая ливанскую специфику, ливанский суннитский радикализм вероятнее всего столкнется с противодействием не только прозападно настроенных христианских политических сил, но и умеренных мусульманских политиков, а судя по всему, и «Хизбаллы». Прогнозируемый конфликт может возникнуть уже в обозримой перспективе и может быть спровоцирован экстремистскими силами как из христианского, так и из мусульманского политического лагеря.

В то же время сотрудничество между гораздо более многочисленными представителями умеренных христианских и мусульманских политических сил, а также «Хизбаллы» может стать реальностью в случае нахождения компромиссного решения проблемы разоружения «Партии Аллаха». В современном Ливане возникновение такого «фронта», несомненно, будет способствовать подавлению активности различного рода экстремистских организаций.

1. См. П.А. Рассадин. Ливанские марониты в новых социально-политических условиях // www.iimes.ru, 21.09.2005.

2. «аль-Хаят», 30.08.05.

3. «ас-Сияса», 15.08.05.

4. См. Old Games, New Rules: Conflict on the Israel-Lebanon Border. International Crisis Group Middle East Report N°7 18.11.02.

5. Palestinian refugees in Lebanon and job opportunities // www.palestine-info.co.uk – Палестинский информационный центр, 06.07.2005.

6. Рассадин П.А. Возможные последствия вывода сирийских войск из Ливана // Современный Ближний Восток: сирийско-ливанское направление. Выпуск 8(10), июнь 2005. С. 17

7. «аль-Мустакбаль», 22.08.05.

62.91MB | MySQL:102 | 0,522sec