Религиозные, этнические и земляческие факторы сыграли одну из ключевых ролей в начале сирийского восстания. Более того, и сегодня, указанные факторы продолжают оказывать сильное влияние не только на ход военно-политических процессов, но и выработку основных принципов урегулирования сирийского кризиса. В этой связи уместно было бы предпринять попытку проанализировать эволюцию конфессиональной карты Сирии в период до начала событий и в текущий период.
Исследование данной темы представляло определенные сложности не только в довоенный период, но и особенно в условиях гражданской войны. Ведь, как известно, во время войны, правда, умирает первой. К тому же, как сирийские, так и международные статические данные, сведения различных правозащитных организаций не отличаются непогрешимостью и особой репрезентативностью. При этом, надо иметь ввиду, что в условиях военных действий, демография превращается в своеобразный инструмент пропагандистской войны противоборствующих сторон с целю оказать влияние на региональных и международных участников конфликта, подтолкнув их таким образом к принятию выгодных той или иной стороне решений. В этой связи, те данные, которые приводятся ниже, вряд ли можно считать однозначно верными и они характеризуются некоторой относительностью. Но предпринять подобную попытку все, же стоит, хотя бы для того, чтобы обозначить некоторые тенденции в развитии сирийского общества.
Весной 2006 года на одном из популярных интернет-сайтов автор натолкнулся на любопытную статью, где приводились, удивительные, если не сказать странные (с его точки зрения) статические данные о конфессиональном составе сирийского общества. Как подчеркивал автор статьи, приведенные им данные, собирались в условиях повышенной секретности. Их сбор был поручен не Центральному статистическому бюро (ЦСБ) САР, а определенным структурам и проводился в течение всего 2005 года. Ранее они нигде не публиковались. Справедливости ради, нужно отметить, что в публикациях ЦСБ САР после 1960-х годов невозможно найти сведения о религиозном и этническом составе населения. Во многом это было продиктовано политикой властей, которые тщательно маскировали этот щепетильный аспект развития сирийского социума.
И так. Согласно этим данным все население Сирии составляло в 2005 г. приблизительно 18 млн человек. Согласно своей конфессиональной принадлежности население распределялось следующим образом. 45% — сунниты-арабы, 20% — алавиты, 15% — курды, 12% — христиане, 3% — друзы, 3% — муршидуны, 1,5% — исмаилиты, 0,5% — шииты.
Таким образом, сирийское общество состояло из 4-х основных религиозных и этнических групп – суннитов-арабов, алавитов, курдов, христиан. Малочисленные общины были представлены друзами, муршидунами, исмаилитами и шиитами. С этой точки зрения Сирия не сильно отличалась от соседнего Ливана, где, как известно, в основе управления страной лежал принцип «политического конфессионализма».
С одной стороны, приведенные выше данные, внушали определенное сомнение, особенно в отношении численности алавитов (3,6 млн чел) и их процентного соотношения по сравнению с другими группами населения. Тем более что по данным ряда источников, население Сирии в 2011 г. составляло приблизительно 20 млн. человек. И распределялось в конфессиональном и этническом отношении следующим образом. 65% — сунниты-арабы, 15% — курды, 10% — алавиты, 5% — христиане, 3% -друзы, 1% — исмаилиты, 1% — шииты.
Грубые подсчеты показывают, что, соответственно официальным данным темпов прироста населения в этот период, которые составляли 3-3,5% в год, все население страны за 5 лет должно было вырасти на 3-4 млн. человек и соответственно составить 21-22 млн. человек. Именно, эту цифру можно было чаще всего встретить в работах отечественных и зарубежных исследователей, а также политических обозревателей и экспертов.[i] При этом данные ЦСБ САР за 2011 год показывают, что население Сирии составляло более 24 млн. человек.
Возможно, такая разница в данных возникла из-за того, что начиная с середины 1990-х годов, в Сирии стал наблюдаться постепенный спад темпов прироста населения до 2,6-2,5%. в год. В провинциях этот показатель был еще ниже и составлял 2%, особенно это касалось Тартуса, Латакии, Сувейды и Хасеке. Приведенные выше подсчеты лишний раз демонстрируют всю условность статистических данных как сирийских, так и международных экспертных организаций. Для нас важным является тот факт, что накануне сирийских событий местное общество было уже разделено по конфессиональным и этническим линиям. Возможность выхода на поверхность каких-либо проявлений этнических и конфессиональных разногласий жестко пресекалась властью. С другой стороны, подобные разногласия искусно гасились за счет системы сдержек и противовесов. На них базировалась выстроенная Х. Асадом конструкция государства и его система управления.
Однако недооценка подлинной конфессиональной и этнической ситуации в стране на фоне ухудшения экономического положения самой властью и международными игроками сыграли, на наш взгляд, роковую роль в сирийских событиях и их превращения в ярко окрашенный конфессиональный и этнический вооруженный конфликт.
К весне 2017 года от 7 до 9 млн человек оказалось за пределами страны. Около 6 млн человек находилось в состоянии постоянной внутренней миграции. Общее население Сирии сократилось до 16 млн человек. Указанные выше данные лишь отражают общую тенденцию и требуют более четкой верификации. К этому времени сирийские власти фактически перестали публиковать подробные статистические данные, ограничившись выпуском статистических сборников, которые могли дать лишь общее весьма условное представление о разных аспектах состояния сирийского общества. В то же время сирийские власти передавали часть статистических материалов в информационную структуру ООН (OCHA).В свою очередь, сирийская оппозиция создала на территории Турции специальный орган — Assistance Coordination Unit (ACU), куда направляла свои данные о состоянии местного населения и беженцах. Существовали и такие организации как SOHR и подобные им, которые вели свою статистику и пользовались своими источниками. Подобная ситуация осложняла получение более или менее объективных данных о реальном положении местного населения и его показателях.
Одно, несомненно, длящаяся уже 7 лет война привела к серьезным изменениям в конфессиональной карте Сирии. Трансформация религиозного и этнического состава Сирии во многом предопределялась высокой смертностью, как среди военных, так и гражданских, эмиграции и внутренних перемещений населения. В то же время, ряд меньшинств внутри Сирии смогли увеличить свои показатели как в абсолютном, так и относительном отношении. Во многом это произошло за счет значительного сокращения суннитов-арабов. Из общего показателя эмигрировавших сирийцев в 2017 г. 80% (около 5,5 млн человек) составили именно сунниты-арабы. К тому же наиболее интенсивные боевые действия велись на территории, где традиционно проживали сунниты-арабы. Гражданская война отрицательно сказалась и на сирийских христианах, возможно потому, что в отличие от алавитов и друзов, они не располагали собственным анклавом. К концу 2017 года общее число покинувших страну христиан составило около 10%. При этом христианская эмиграция началась еще в 2011 году. 10% курдского населения также выехало из Сирии в 2015. В основном они нашли себе прибежище в Иракском Курдистане. Меньше всего из страны выехало алавитов, друзов, исмаилитов и шиитов.
В конце 2017 года 80% территории находилось под контролем правительства Б.Асада. Там проживало около 75% всего населения Сирии. Территории, занятые «Исламским государством» (ИГ, запрещено в России) и вооруженными формированиями сирийского сопротивления (северо-запад страны, южные районы, Восточная Гута) не пользовались особой любовью населения, которое не могло чувствовать себя в безопасности из-за постоянно ведущихся боевых действий.
Любопытно, что в зонах контроля сирийских властей 42% населения представляли сунниты-арабы. В то же время, в районах, занятых вооруженной оппозицией, сунниты-арабы составляли 87% населения.
Несмотря на то, что алавиты, друзы, христиане, исмаилиты и шииты в основном поддерживали Б.Асада, численность меньшинств выросла на рубеже 2015-2016 г.г. всего на 5% по сравнению с 20% до начала сирийского восстания. Курды составили 15% населения страны, сунниты-арабы – 60%.
В этой связи при формировании принципов сирийского урегулирования желательно учесть характер трансформации конфессиональной и этнической карты Сирии. Так, слабость религиозность меньшинств и явное численное превосходство суннитов-арабов ставит сирийские власти перед сложной дилеммой. Сможет ли Б.Асад удержать необходимый баланс на этапе переходного периода, если нынешний конфессиональный состав сирийского общества останется неизменным.
События в Восточной Гуте и затянувшиеся переговоры с «Джейш аль-Ислам» по Думе, которые все больше приобретают «особый» характер дает надежду предположить, что российские военные осознают всю деликатность данного вопроса. В то же время, обозначенные конкретные сроки, для принятия боевиками решения по Думе вполне отвечают местным реалиям и, стоит наедятся, верно будут «прочитаны» повстанцами. Так, как силовой компромисс вряд ли может способствовать позитивному решению с учетом вышеописанных деликатных обстоятельств. Тем более, что Восточной Гутой дело не заканчивается.
[i] Проблема в том, что последняя перепись населения Сирии проводилась в 2004 г.