К вопросу о влиянии Турции на мусульманские общины ФРГ и других стран Европы

29 сентября 2018 г. президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган открыл в Германии одну из крупнейших в стране и на континенте мечетей – Центральную мечеть Кёльна. Религиозное сооружение объемом 17 тыс. кв. м, построенное под эгидой и на средства Турецко-исламского союза по вопросам религии (DITIB) вмещает порядка 1 200 верующих и среди прочего имеет конференц-зал на 600 человек. Турецкие мечети в ФРГ и их постоянно растущее число – давно не новость и написано на эту тему было более чем достаточно. Однако сегодня ключевой вопрос звучит так: почему возведение мечетей под эгидой другого государства все ещё продолжается в Германии, да ещё и все возрастающими темпами (в том числе в период весьма серьезного охлаждения в отношениях между странами)?

По данным турецкого правительственного Управления по религиозным вопросам (DIYANET), курирующего деятельность DITIB, на текущий момент организацией строятся или уже построены мечети в США, России, Англии, Швеции, Беларуси, Албании, Сомали, Гаити, Казахстане, Кыргызстане, Джибути, секторе Газа, Ливане, Мали, на Филиппинах и в Турецкой Республике Северного Кипра. В случае с никем не признанным государством на оккупированной Турцией территории Кипра просто нет альтернатив, а мечети в странах, где турецкая община не является сколько-нибудь представительной, можно при желании вполне рассматривать в качестве гуманитарной деятельности по поддержке уммы и прозелитизма обычного уровня. Ситуация же в Германии кардинально отличается от вышеописанного.

В стране, где, по некоторым данным, больше 3 млн из порядка 5 млн мусульман имеют турецкое происхождение, DITIB контролирует более 900 мечетей (хотя ещё 5 лет назад их было порядка 850), имамов в которые готовит DIYANET, то есть по сути напрямую правительство Турции. Уже сейчас такие показатели означают, например, потенциал вполне реального влияния на результаты местных и региональных выборов, а в не очень отдаленной перспективе и общефедеральных.

На этом фоне влияние других турецких организаций в Германии, в том числе даже движения «Милли Герюш», поскольку его фактически опосредованно контролирует DIYANET, и движения сектантского типа «Хизмет» Фетхуллаха Гюлена, сегодня можно считать практически ничтожным, в особенности после разрыва отношений между турецким правительством и движением Гюлена. Вряд ли можно в таком контексте согласиться с недавним тезисом Эрдогана в издании Frankfurter Allgemeine о том, что «деятельность турецкой диаспоры в Германии прозрачна и не представляет для ФРГ никакой угрозы».

На то, что власти страны слабо отдают себе отчёт в том, каковы реальные масштабы происходящего, указывает уже хотя бы тот факт, что Федеральная служба защиты конституции Германии лишь к сентябрю 2018 г. созрела для того, чтобы наконец всерьез оценить, представляет ли всё-таки деятельность турецкой диаспоры угрозу для страны, и включить в свою повестку вопрос об установлении надзора за DITIB. И это несмотря на то, что ещё в начале 2017 г. (впрочем, тоже довольно поздно) два десятка имамов Турецко-исламского союза были уличены в шпионской работе на турецких дипломатов в Германии, а сам союз отказался участвовать в антитеррористическом шествии в Кёльне.

Немецкое издание Deutsche Welle приводит мнения некоторых представителей госструктур, опасающихся возможных последствий такого шага и высказывающихся против установления надзора за DITIB, что фактически будет означать для Турецко-исламского союза получение статуса угрозы конституционного порядка. Однако какого ещё статуса заслуживает организация, представители которой шпионят на турецкое правительство и саботируют антитеррористические инициативы в условиях, когда Германия перманентно подвергается террористическим атакам невиданных до сих пор масштабов?

В то же время в некоторых европейских странах гораздо отчётливее осознают последствия активности представителей Турции на своей территории и уже пошли на максимально жёсткие меры, чтобы это влияние ограничить. Так, даже более чем внушительный объем инвестиций в турецкую экономику не удержал весной 2017 г. власти Нидерландов от наложения в последний момент запрета на въезд в страну министру иностранных дел Мехмету Чавушоглу и министру по делам семьи Фатме Кайя, которые накануне парламентских выборов в Нидерландах собирались выступить на агитационных мероприятиях перед турецкой диаспорой страны (пусть основной целью агитации для турецких политиков и был референдум по расширению президентских полномочий в Турции).

Этот инцидент показал, что власти Турции почувствовали достаточные силу и влияние на территории Нидерландов, чтобы посчитать себя вправе напрямую влиять на внутреннюю политику этой страны. Настолько вправе, что когда турецкий президент Эрдоган получил закономерный щелчок по носу, то оторопев от такого развития событий, назвал Нидерланды «банановой республикой», каковой бы они без сомнения и могли считаться, если бы пустили турецких политиков в страну для агитации перед диаспорой. Конечно, экономика сегодня в первую очередь определяет отношения между странами, и в октябре 2018 г. между Турцией и Нидерландами случилось примирение, выгодное обеим сторонам. Однако даже несмотря на этот аспект, Нидерланды не побоялись почти двухлетней паузы в отношениях, что дает надежду на то, что Турция усвоила урок от «банановой республики».

Все это однако не особенно мешает Турции наращивать свое влияние среди мусульманских общин в Европе, в том числе посредством отвоевания позиций у такого сильного игрока на поле панисламского прозелитизма, как Саудовская Аравия. Так, в 2018 г., после более 40 лет нахождения под патронажем Саудовской Аравии, крупнейшая в стране Соборная мечеть Брюсселя была передана в управление Исполнительному органу мусульман Бельгии, наибольшее влияние в котором имеют представители общин выходцев из Турции, связанные непосредственно с правительством последней. Это среди прочего означает, что, как и в контролируемых Турцией мечетях Германии и Нидерландов, в Соборной мечети Брюсселя будет вестись агитация на турецком языке, посредством проповедей, печатных материалов, радиотрансляций и т. п.

Само собой, все это только усиливает формирование параллельного общества, когда формально живущие и работающие в странах Западной Европы выходцы из Турции фактически лояльны исключительно Турции, независимо от гражданства. Это бросается в глаза даже просто при просмотре открытых профилей в соцсетях типа Инстаграм, когда местом проживания значится, например, Бельгия, а фотографии размещаются исключительно из Стамбула или с турецким флагом.

Отношения между европейскими странами с одной стороны и Турцией с другой могут переживать взлеты и падения или даже отсутствовать вовсе, но при любом геополитическом раскладе Турция всегда будет иметь на континенте многомиллионную группу ультра лояльных сторонников, прямое влияние на которую удобно оказывать через хорошо развитую и финансирующуюся сеть культурных центров и мечетей вроде той, что Эрдоган открыл в конце сентября в Кёльне.

Представляется, что именно сейчас, когда Турция под давлением экономического кризиса ударными темпами активизирует европейскую повестку в своей внешней политике, самое подходящее время для принятия Германией в частности и другими странами Западной Европы вообще жёстких решений в отношении институтов и даже конкретных людей, отвечающих за влияние Турции в государствах Европы. Первый серьезный шаг в этом направлении был сделан в текущем году, когда правительство Германии приостановило финансирование совместных проектов с DITIB. Готова ли ФРГ к тому чтобы сделать подобные меры целенаправленной политикой, среди прочего продемонстрирует решение Федеральной службы защиты конституции Германии по установлению наблюдения за DITIB, которое должно быть принято в ноябре.

62.83MB | MySQL:102 | 0,508sec