Об иерархии партнерских отношений между Китаем и странами Ближнего Востока

Российские и зарубежные эксперты продолжают наблюдать за происходящими геополитическим изменениями в мире: ближневосточные и дальневосточные страны за счет развития инфраструктурных проектов развивают взаимодействие во экономической сфере. Так, уже сейчас Япония, Южная Корея и Китай становятся ведущими рынками потребления углеводородов из стран Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА). Ожидается, что в обозримой перспективе отношения между странами еще больше диверсифицируются. В случае с Китаем, двусторонние отношения выстраиваются не только исходя из экономического интереса, но и из геополитического. Реализация инициативы «Один пояс, один путь» является ярким тому подтверждением, поскольку Китай становится важным политическим игроком в ближневосточном регионе.

Объявление инициативы «Один пояс, один путь» в 2013 году подтвердило стратегическую важность государств Ближнего Востока и Северной Африки в международных политических амбициях Китая. «Экономический пояс Шелкового пути», представляющий собой сухопутный маршрут через Евразию и «Морской шелковый путь» через регион Индийского океана, представляет серию проектов технической и социальной инфраструктуры, предназначенных для соединения рынков от Восточно-Китайского до Средиземного моря. В то время как китайское политическое руководство в своих официальных заявлениях подчеркивает, что данная инициатива политически нейтральна, открыта для всех и каждого, Китай становится важным игроком в Евразии и регионе Индийского океана, которые в совокупности объединяют более половины мирового населения и четверть мирового валового внутреннего продукта (ВВП). Такое положение делает Китай основным стратегическим государством региона по политическим, дипломатическим, экономическим вопросам, а также вопросам глобальной и региональной безопасности.

Концепция проекта «Один пояс, один путь» возникала поэтапно и становилась все более амбициозной. В 2015 году Министерства иностранных дел и торговли Китая вместе с Национальной комиссией по реформе и развитию выпустила дорожную карту проекта «Видение и действия по Совместному строительству Экономического пояса Шелкового пути и Морского Шелкового Пути в XXI веке» с изложением целей инициативы и пяти приоритетов сотрудничества, которых китайское правительство и его государственные предприятия будут придерживаться при работе с государствами-участниками: «политическая координация», «способность взаимодействия объектов инфраструктуры», «беспрепятственная торговля», «финансовая интеграция», «связи между людьми». Также в 2015 году китайское руководство провело в городе Чунцин совещание с представителями стран Азии и Европы, на котором была объявлена структура экономического коридора проекта «Один пояс, один путь». Проект подразумевал наличие шести коридоров, берущих начало в Китае и проходящих далее через Евразию и регион Индийского океана. Один из них, экономический коридор «Китай – Центральная Азия», демонстрирует, что регион Ближнего Востока и Северной Африки является конечной точкой, проходящей через Центральную Азию перед дальнейшим разветвлением в Иран и Турцию. Это – единственный экономический коридор, проходящий через БВСА, хотя китайский стратегический проект уже охватил больше, чем изначально намеченные шесть коридоров.

В 2017 году состоялся первый форум «Один пояс, один путь» в Пекине. В мероприятии принимали участие делегации из более чем ста тридцати стран, в том числе двадцать девять глав государств, что доказывает значительный интерес к инициативе на международном уровне. На внутреннем уровне проект был официально вписан в Конституцию Коммунистической партии Китая (КПК), связывая долгосрочную повестку внешней политики Китая с успехом проекта. Это также связано с личными мотивами председателя КНР Си Цзиньпина, что еще больше подчеркивает важность проекта для КПК. Учитывая, что председатель Си выполнил норму, рассчитанную на два срока для президентской администрации, он будет продолжать использовать свои полномочия в КПК, чтобы направить политические, экономические и дипломатические ресурсы на развитие проекта «Один пояс, один путь».

Оценивая происходящее на Ближнем Востоке и в Северной Африке, китайские правительственные чиновники и руководители государственных предприятий настойчиво искали расположения практически каждого государством в регионе, пропагандируя взаимовыгодные возможности развития среди друзей и соперников. Китай не несет такой же политический багаж, как Соединенные Штаты или бывшие колониальные державы; таким образом, феномен политики Китая можно описать как процесс, начатый с чистого листа. Таким образом, Китай наладил связи с израильтянами и палестинцами, саудитами и иранцами, а также с эмиратцами и катарцами. Аполитичная, ориентированная на развитие логика Пекина важна: несмотря на изначально стратегический характер выстраивания международной инфраструктуры, китайские лидеры настаивают на том, что китайский стратегический проект является всеобъемлющей инициативой, и отталкивают попытки исключить из него определенные государства. Такое развитие проекта позволяет Китаю расширять свое присутствие в чрезвычайно конкурентной среде, не увязая в политических интересах и вопросах обеспечения безопасности.

Анализ китайских источников позволяет утверждать, что суть используемого КНР дипломатического инструмента для упрощения организации и проведения мероприятий нейтральной политики заключается во внедрении принципов партнерской дипломатии, а не формировании альянсов. Китайские политологи считают, что в альянсе более сильная сторона опасается, что она сможет быть втянута в конфликты более слабой стороны, в то время как более слабая сторона боится того, что ее бросят в трудной ситуации. Стратегическое партнерство, основанное на взаимовыгодном сотрудничестве, устраняет эти опасения, уменьшая количество обязательств с обоих сторон. Так, обе стороны соглашаются сотрудничать в областях общих интересов, одновременно управляя областями потенциальной конкуренции. Работая над общими интересами, партнеры ориентированы на цели, а не на угрозы, и предлагают пути по улучшению отношений в других вопросах. Использование стратегических партнерств Китаем имеет широкий спектр иерархических отношений, начиная от «дружеского кооперативного партнерства» до «всеобъемлющего стратегическое партнерства». Каждый уровень взаимодействия имеет разные приоритеты, но немногие из них касаются формальных обязательств. Наивысшим уровнем является залог полного стремления к сотрудничеству и развитию», но он не привязывает ни одну из сторон к потенциально дорогостоящим политическим или охранным мерам. Исходя из официальных материалов МИД КНР представляется возможным рассмотреть иерархию существующих видов партнерств, которые применяются КНР к странам БВСА, их виды и присущие им приоритеты.

 

Иерархия видов партнерства, применяемая КНР к странам БВСА

 

Вид партнерства Приоритеты
«Всеобъемлющее стратегическое партнерство» полный спектр сотрудничества в отношениях с государством на региональном и глобальном уровнях
«Стратегическое партнерство» тесные отношения с государством на региональном и глобальном уровнях, включая военную сферу
«Всеобъемлющее кооперативное партнерство» высокий уровень делигационного обмена и контактов на разных уровнях, наличие общих интересов
«Кооперативное партнерство» кооперация в некоторых областях, основанная на взаимном уважении
«Дружественное кооперативное партнерство» кооперация, основанная на торговле

 

В своих отношениях с государствами БВСА Китай не придерживается какого-то одного вида, а планомерно использует сразу несколько видов партнерства. Что характерно, такой подход не втянул Китай в какое-либо региональное соперничество. Так, например, в январе 2016 года председатель Си отправился на Ближний Восток, первоначально посетив Саудовскую Аравию, где две страны подписали соглашение о «всеобъемлющем стратегическом партнерстве». Затем он вылетел в Тегеран и заключил аналогичное соглашение с правительством Ирана. По состоянию на 2019 год Китай подписал соглашения о «всеобъемлющем стратегическим партнерстве» с пятью государствами БВСА и соглашение о «стратегическом партнерстве» с восемью другими. То, что Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Иран, Египет и Алжир являются единственными государствами БВСА, подписавшими с Китаем соглашения о «всестороннем стратегическом партнерстве», указывает на то, что Пекин воспринимает их как наиболее важные региональные государства, а также демонстрирует, что политика Китая в отношении Ближнего Востока в большей степени ориентирована на регион Персидского залива. Это также становится очевидно благодаря тому, что все государства «Совета сотрудничества стран Залива» (ССЗ), кроме Бахрейна, подписали договоры о партнерстве с Китаем.

 

Партнерство КНР со странами БВСА

 

Страна Уровень партнерства Дата установления
Алжир «Всеобъемлющее стратегическое партнерство» 2014
Джибути «Стратегическое партнерство» 2017
Египет «Всеобъемлющее стратегическое партнерство» 2014
Иран «Всеобъемлющее стратегическое партнерство» 2016
Ирак «Стратегическое партнерство» 2015
Иордания «Стратегическое партнерство» 2015
Кувейт «Стратегическое партнерство» 2018
Марокко «Стратегическое партнерство» 2016
Оман «Стратегическое партнерство» 2018
Катар «Стратегическое партнерство» 2014
Саудовская Аравия «Всеобъемлющее стратегическое партнерство» 2016
Турция «Стратегическое партнерство» 2010
ОАЭ «Всеобъемлющее стратегическое партнерство» 2018

 

Следует отметить, что государства БВСА подписали свои соглашения о партнерстве в последнее десятилетие, за исключением Египта, который первоначально сделал это в 1999 году. Как правило, Китай развивал иерархию взаимоотношений с партнерами посредством государственных визитов, предлагая возможности улучшить существующие отношения. На Ближнем Востоке всплеск дипломатической активности на высшем уровне с 2013 года сопровождался более глубокой реализацией проекта «Один пояс, один путь». Учитывая этот факт можно ожидать, что те государства, которые еще не имеют соглашений о партнерстве с Китаем, подпишут партнерские соглашения среднего уровня во время государственных визитов или многосторонних форумов, таких как Форум инициативы «Один пояс, один путь», «Стратегический диалог Китай-ССЗ» или «Форум сотрудничества между Китаем и арабскими государствами». Соглашения о партнерстве показывают, какие государства Китай использует в качестве основы для своей политики на Ближнем Востоке. Представляется, что высшего уровня кооперации с Китаем не так легко достичь: двусторонние отношения должны нести в себе высокий уровень политического доверия и включать многоплановые экономические связи, и, если рассматривать их на этом уровне, государство должно восприниматься как играющее важную роль в международной экономике и политике. Например, когда председатель Си посетил ОАЭ в 2018 году, отношения между двумя странами были доведены до «всеобъемлющего стратегического партнерства», основанного на «стратегическом партнерстве», установленном еще в 2012 году. В совместном коммюнике двух стран отмечалась «конструктивная роль, которую ОАЭ играет в региональных делах». Этот факт указывает на то, что официальный Пекин, в целом, разделяет взгляды ОАЭ в отношении текущей ситуации между странами БВСА, а ОАЭ получают поддержку Китая при реализации своей политики в регионе.

С другой стороны, когда эмир Катара Тамим бен Хамад Аль Тани посетил Пекин в январе 2019 года, отношения между двумя государствами не были выведены на новый уровень, и стороны согласились вместо этого углублять сотрудничество в рамках существующего «стратегического партнерства», подписанного в 2014 году. Хотя это не кажется очевидным, но, представляется возможным утверждать, что в продолжающемся кризисе в Персидском заливе Пекин решил оказать поддержку Абу-Даби, а не Дохе, что само по себе не удивительно, так как более глубокие связи с так называемой «антитеррористической четверкой» (ОАЭ, Саудовская Аравия, Бахрейн и Египет) предлагают Пекину в совокупности больше потенциальных возможностей, чем Катар. В то же время катарский экспорт сжиженного природного газа (СПГ) в Китай составляет 28% СПГ потребляемого внутри страны, что делает продолжающиеся хорошие отношения с Катаром важным фактором в обеспечении энергетической безопасности Китая. Оказавшись перед выбором, Китай склонил чашу весов в сторону ОАЭ, но в то же время он продолжает прилагать усилия для поддержания позитивных отношений с Катаром.

Таким образом, представляется возможность сделать следующие выводы об иерархии существующих видов партнерств, применяемых КНР к странам Ближнего Востока:

  1. В отношениях со странами региона КНР придерживается основного принципа своей дипломатии – неучастие в союзах и блоках. Китайских подход учитывает традиционную позицию Пекина по вопросам национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела других стран в соответствии с пятью принципами мирного сосуществования: взаимное уважение суверенитета и территориальной целостности, ненападение, невмешательство во внутренние дела друг друга, равенство и взаимная выгода, мирное развитие. Данные принципы записаны в Конституцию КНР в 1982 году и стали основополагающими установками при развитии дружественных отношений с зарубежными странами.
  2. Политика Китая в отношении стран Ближнего Востока в большей степени ориентирована на регион Персидского залива. Выработанный за последнее десятилетие подход, подразумевающий использование сразу несколько видов партнерств со странами БВСА позволяет избегать конфликтных ситуаций.
  3. Исходя из стран, подписавших с Китаем соглашения о «всестороннем стратегическом партнерстве», представляется возможным утверждать, что официальный Пекин воспринимает Саудовскую Аравию, Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ), Иран, Египет и Алжир как наиболее важные региональные государства для реализации своей экономической и политической деятельности в регионе.
62.89MB | MySQL:102 | 0,499sec