Сфера внешней политики по праву считается очень важной частью государственного управления, поскольку она определяет успех или провал конкретного режима. Однако в Пакистане сценарий совершенно иной – здесь должность министра иностранных дел имеет, скорее, символический характер, в то время как фактическая внешняя политика, по оценкам многих экспертов, формируется невидимыми силами, находящимися под влиянием Эр-Рияда и Вашингтона. Подобная тенденция наблюдается с тех пор, как генерал Аюб Хан ввел военное положение в 1958 году. Ни один министр иностранных дел или даже премьер-министр, кроме Зульфикара Али Бхутто и Наваза Шарифа, не смогли утвердить свое влияние в вопросах формирования внешней политики Пакистана. Интересно то, что оба премьер-министра были свергнуты в результате военного переворота: Бхутто был повешен в 1979 году, Шариф был заключен в тюрьму в 1999 году и отправлен в изгнание в Саудовскую Аравию, а после очередного возвращения к власти он был отстранен от должности в результате заговора, с помощью которого также пришел к власти Имран Хан, оперируя сфальсифицированным политическим дискурсом. Несмотря на глубокую поддержку со стороны государства, результаты деятельности пакистанского премьер-министра плохо освещаются, что порождает многочисленные вопросы о ее эффективности. Не так давно Хан объявил, что премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад является для него эталонной личностью, и что политическое видение турецкого правительства также производит на него впечатление. Поэтому, после встреч с Махатхиром Мохамадом и президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, он согласился с их идеей создания мощного исламского блока. Возможно, Хан на тот момент не имел полного представления об актуальных геополитических тенденциях, поскольку растущее влияние Турции в мусульманском мире смущает саудовских монархов и их арабских союзников. 23 ноября Махатхир  Мохамад объявил, что в Куала-Лумпуре пройдет исламский саммит, на котором будут предприняты попытки найти решение проблем, связанных с бедствиями мусульманского мира. Ожидалось, что в нем примут участие 450 духовных лидеров, ученых и мыслителей из 52 стран, а также президент Эрдоган, катарский эмир шейх Тамим бин Хамад Аль Тани, премьер-министр Индонезии Джоко Видодо и премьер-министр Пакистана Имран Хан. На саммите будут обсуждаться такие проблемы, как миграция мусульман, продовольственная безопасность, национальная и культурная самобытность, исламофобия, совершенствование технологий, торговля, управление Интернетом и безопасность. Хан не только заверил Махатира Мохамада в том, что примет активное участие в саммите, но также вызвал ажиотаж в Пакистане по поводу своего участия во встрече. В то время как Хан был занят объявлением грядущего саммита «началом новой эры», саудовские монархи чувствовали недоумение по поводу того, как Пакистан, который систематически просит кредиты и нефть по отсроченным платежам, может принять сторону Турции, главного конкурента саудитов Катара и нынешнего малазийского режима. Хан в последний момент попытался сгладить острые и в субботу посетил Эр-Рияд, обозначив целью визита встречу с наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бен Салманом. Однако Хан не смог пресечь замечания наследного принца относительно участия Пакистана в саммите в Куала-Лумпуре, и стало очевидно, что Хан в конце концов откажется участвовать в этом мероприятии. По словам инсайдеров, визит Хана в Малайзию был отменен сразу же после его встречи с Мухаммедом бен Сальманом, однако данная информация просочилась только благодаря утечке из СМИ, а не в результате надлежащего официального объявления. Такое развитие событий оставило Турцию, Малайзию и Иран с горьким чувством того, что Хан и его правительство легкомысленно сменили приоритеты. Можно говорить, что у Хана нет способностей и навыков управления страной, но невидимые силы, которые контролируют внешнюю политику Пакистана, и его проницательный министр иностранных дел Шах Мехмуд Куреши могли бы предупредить Хана о последствиях участия в саммите намного раньше. Хан стал уповать на  поддержку Саудовской Аравии и других стран Персидского залива сразу же после того как занял пост премьер-министра, и в результате суверенитет Пакистана был поставлен под угрозу. Он больше не может решать, как он будет поддерживать отношения с другими исламскими странами, в которых арабские монархи видят потенциальную угрозу. Саудовская Аравия всегда играла роль посредника Вашингтона в ведении войн в мусульманских странах и в свержении режимов в таких государствах, как Египет и Ливия. С первого дня стало ясно, что Хану придется изменить принятую Шарифом политику, поскольку его предшественник постепенно освобождал Пакистан от влияния Вашингтона и Эр-Рияда и пытался сместить акцент внешней политики на Китай, Турцию и Россию, сохраняя при этом дружественные отношения с соседями, такими как Индия. Шариф заплатил за это сполна, и, возможно, Хан не хочет той же участи, однако он мог бы справиться с этим дипломатическим фиаско намного лучше: к примеру, он мог бы посетить грядущий саммит в качестве наблюдателя или извиниться перед Махатиром Мохамадом и Эрдоганом за то, что не участвовал в саммите, признав, что Пакистан не хотел раздражать своих партнеров, таких как Саудовская Аравия и другие страны Персидского залива. Теперь, когда главы шести исламских стран, приглашенных в Куала-Лумпур, встретятся, Пакистан будет представлен министром иностранных дел Шахом Мехмудом Куреши, а не премьер-министром. Еще более болезненной для Хана эту ситуацию делает понимание того, что Турция, Иран и Малайзия – это единственные страны, которые поддержали позицию Пакистана в отношении Кашмира, и после того, как Хан в последний момент отказался от участия в саммите и встал на сторону арабских монархов, Хан, вероятно, потерял ощутимую часть этой поддержки. Возможно, пришло время политической элите Пакистана понять, что упование на любого глобального игрока в итоге все равно оставит страну ни с чем. В прошлом Пакистан испытывал трудности, став исключительно зависимым от США, а его нынешняя зависимость от Пекина и Эр-Рияда также делает страну лишь посредником в новой геополитической войне, в которой такие глобальные игроки как США, их союзники в арабских странах и Китай будут использовать Пакистан в своих корыстных интересах. В данный момент Пакистан выстраивает свою внешнюю политику вокруг получения займов и помощи от различных влиятельных государств, и это вместо того, чтобы формировать связи, основанные на дружбе, равном статусе, торговле и обмене технологиями. Подобная политика зависимости от глобальных игроков ради получения временной выгоды будет удерживать Пакистан на второстепенных ролях и лишать руководство страны возможности принимать независимые решения.