Командующий Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифа Хафтар не будет подписывать соглашение о перемирии с силами правительства национального согласия (ПНС) Фаиза Сараджа, пока в него не будут внесены все его замечания и правки. Об этом передает во вторник 14 января телеканал «Аль-Арабия» со ссылкой на источники в ВС. По их данным, Хафтар уже вернулся в Бенгази после того, как покинул Москву без подписания сделки с ПНС. Источники в ЛНА сообщили телестанции, что командующий и его окружение еще раз «всесторонне изучат условия соглашения на предмет существующих в нем пробелов», прежде чем принять окончательное решение. «Хафтар не подпишет документ, если в него не будут внесены правки и добавлен пункт о разоружении, роспуске и ликвидации вооруженных милиций, поскольку не признает их и не видит стабильности в Ливии без избавления от группировок», — отметили они. Кроме того, сообщается, что Хафтар отверг какое-либо вмешательство, посредничество или участие Турции в наблюдении за прекращением огня в стране, указав, что «проект документа проигнорировал ряд требований армии». Его не устроил и тот факт, что в документе не было пунктов о «выводе турецких сил из Ливии», а также приостановке действия подписанного ПНС и Анкарой в конце ноября меморандума о сотрудничестве, в том числе в военной сфере. Еще одним условием фельдмаршала было то, что триполийский кабмин не должен заключать никаких соглашений без консультаций с армией.
12 января в Ливии в рамках предложенной президентами РФ и Турции инициативы вступил в силу режим прекращения огня между противоборствующими сторонами. Представители сторон 13 января прибыли в Москву для переговоров, по итогам которых представители ПНС подписали соглашение о прекращении огня. Хафтар взял паузу для его изучения, однако позднее, как передавали арабские СМИ, просто улетел из российской столицы. В ЛНА позднее заявили о «готовности и решимости добиться победы». Во вторник в Министерстве иностранных дел РФ подтвердили ТАСС, что командующий ЛНА уехал без подписания соглашения, отметив при этом, что работа Москвы с ливийскими сторонами по урегулированию продолжается. На этом фоне вооруженные столкновения возобновились в ночь на вторник 14 января на юге Триполи. Об этом сообщил телеканал «Аль-Арабия». По данным информационного портала «Аль-Васат», который ссылается на очевидцев, артиллерийская канонада слышна в южных пригородах ливийской столицы в районах Салах-эд-Дин и Айн-Зара. Халифа Хафтар после длившихся с 4 апреля позиционных боев на подступах к Триполи 12 декабря объявил о начале решающего наступления на столицу, где расположено международно признанное правительство национального согласия во главе с Фаизом Сараджем.
В этой связи видимо есть смысл подвести итоги очередной российской внешнеполитической инициативы. Она закономерно не принесла никакого позитивного результата, и самое главное, что это было понятно изначально. Для начала ответим на простой и главный вопрос: а зачем Москве все это было надо? Напомним, что еще в полгода назад Москва констатировала хаос в Ливии, который стал следствием политики коллективного Запада, но при этом играть первую скрипку в преодолении этого кризиса российская сторона не собиралась. Все изменилось после намерения Турции направить свои войска на помощь правительству ПНС и последнего по времени российско-турецкого саммита. Ровно после этого и возникла вся эта бешеная дипломатическая активность, которая включала в себя и телефонные переговоры с практически всеми основными политическими игроками на ливийской площадке, и срочный визит в Москву канцлера ФРГ А.Меркель, и приглашение в Москву на переговоры представителей противоборствующих ливийских сторон. Рискнем в этой связи предположить, что Россия своей инициативой преследовала несколько основных целей.
Это вновь продемонстрировать, что Москва не находится в международной изоляции и, наоборот, является ключевым игроком в рамках решения региональных конфликтов. То есть, ее роль в этом контексте надо рассматривать как ключевую, без России решить многие региональные проблеммы невозможно. Другими словами, необходимо было несколько оживить этот имидж России на фоне несколько теряющего динамику сирийского досье. Особенно после недавней явной промашки Москвы, когда она вмешалась в ситуацию на севере Сирии в рамках защиты курдов, что позволило американцам дистанцироваться от этой неразрешимой проблемы курдо-турецкого противостояния и спокойно передислоцировать свои войска из проблемных зон в Заевфратье, где они и продолжают выполнять свою основную задачу: препятствуют Дамаску установить контроль над нефтегазовыми месторождениями, как одного из источников преодоления энергетического кризиса в самой Сирии и получения ресурса для начала реконструкции освобожденных районов. Надежды на то, что курды обидятся на США и побегут договариваться с Дамаском тоже не оправдались. В этой связи Москве нужен был новый повод для поддержания своего имиджа международного арбитра и тут вовремя подоспели просьбы из Анкары и Берлина. Нужда первых понятна — им надо закрепить нынешний статус-кво в Ливии путем заключения долгосрочного перемирия. То есть, другими словами, подморозить конфликт. При этом осуществить крупномасштабную интервенцию турки не могут по техническим, финансовым и имиджевым причинам. Отсюда снова просьба к Москве с попыткой посодействовать. И Москва снова пришла на помощь Анкаре. В этой связи отметим, что разговоры о том, что таким шагом Москва купировала вероятность открытого вооруженного столкновения между российской ЧВК «Вагнер» и турецкими войсками, оставим на совести их инициаторов. Во-первых, сотрудники этой ЧВК и так уже на линии фронта и курируют все ПВО ЛНА, в результате чего были сбиты практически все турецкие беспилотники. Во-вторых, президент РФ В.В.Путин отдельно пояснил, что «присутствующие там сотрудники ЧВК не представляют государственные интересы». Тогда чего волноваться на эту тему? Отметим сдвиг в официальной риторике: еще месяц назад на высоком уровне наличие там сотрудников ЧВК «Вагнер» вообще отрицалось. Но в любом случае попытка использовать Анкарой российский ресурс для убеждения Хафтара и его спонсоров в лице АРЕ и ОАЭ прекратить наступление на Триполи, провалилась. Максимум, на что хватило этого ресурса — это на согласие Хафтара вообще приехать в Москву. Рискнем предположить, что такой исход в общем-то в нашем МИД прогнозировался: надо быть абсолютным идеалистом, оторванным от действительности, чтобы полагать, что для решения ливийского кризиса достаточно позвать глав противоборствующих фракций в Москву. Тем более, что турки протащили в соглашение о перемирии такие пункты, которые Хафтар и его спонсоры по определению выполнять не будут. Типа отвода сил ЛНА от Триполи. Таким образом, отметим, что главная задача всей российской инициативы достигнута: всем показали, что Москва может собирать под своей эгидой противоборствующие силы без всякого при этом практического итога. Но в данном случае важен сам процесс демонстрации того, что Москва не находится в международной изоляции. Если бы получилось подписать соглашение — это задача-максимум, но и без нее выполнена задача-минимум: процесс — все, цель — ничто. Одновременно потрафили Германии, которая оказалась в тупике с организацией очередной межливийской конференции. Берлин попросил посодействовать, Москва тут же отреагировала. Правда, практически с нулевым реальным результатом: по хорошему встреча в Москве полностью повторила результат таких консультаций в ОАЭ и Монтре осенью прошлого года: там тоже стороны повстречалась, автономно пообщались с посредниками и разъехались без какого-то результата. Что же касается конференции в Берлине, то главная задача Меркель добиться приезда туда Хафтара и Сараджа, и вполне возможно, что в Москве российской дипломатии удалось получить на эту тему от сторон заверения. Правда, совершенное не факт, что они его выполнят в конечном счете. В этой связи напомним предысторию вопроса. Кандидатура Берлина как организатора этой конференции не случайна, немцы в настоящее время возглавляют соответствующие органы ЕК по теме Северной Африки и Сахеля. Кульминацией этого председательства должна стать эта злосчастная конференция, которую Берлину важно просто провести, можно и без всякого результата. Предварительно Министерство иностранных дел ФРГ планировало организовать предварительную встречу стран, непосредственно вовлеченных в кризис, но без самой Ливии. И сам по себе этот факт свидетельствует только о том, что у Берлина нет никакой уверенности в том, что на этой конференции без уговоров внешних спонсоров противоборствующих сторон можно будет добиться какого-то ощутимого прогресса. Усилия Ангелы Меркель по возвращению инициативы по ливийскому вопросу топчутся на месте. Собственно сама конференция должна была состоятся в октябре прошлого года, но была перенесена на начало 2020 года. Пока однако Берлину не удалось склонить на свою сторону Ф.Сараджа, который отказывается принять присутствие на этой встрече своего антипода Х.Хафтара и ставит свое участие в ней в зависимость от присутствия Катара, который его поддерживает. Но союзники Хафтара, Абу-Даби и Каир, уже добились того, что Доха была официально исключена из стран-участников предполагаемой конференции. Египет и Турция также проигнорировали просьбы Германии прекратить оказывать военную поддержку соответственно Хафтару и ПНС. На этом фоне представитель Организации Объединенных Наций в Ливии Гасан Саламе пытается реализовать свой собственный план, в основу которого положены несколько модернизированные Схиратские соглашения, хотя они истекли еще в 2017 году. Вот собственно этот тупик и вынудил А.Меркель срочно ехать в Москву. В этой связи Москва на себя сейчас взвалила обязательство добиться присутствия на Берлинской конференции реально значимых лиц из противоборствующих сторон ливийского конфликта.
При этом ровно эти моменты являются истинной мотивировкой московской инициативы. При этом непонятно, а почему Москву так должны по серьезному волновать перспективы турецкой интервенции в Ливию и столкновения турок с египтянами? А что плохого от того, что турки начнут (этого пока нет) переправлять свои сирийские прокси-группы в Ливию, тем самым ослабляя свой фронт в самой Сирии и в том же Идлибе? Это чревато новым миграционным кризисом и прекращением нефтяного экспорта из Ливии? А в чем здесь ущерб национальным интересам России? Пусть на эту тему болит голова у европейцев и американцев, а не у Москвы.
В этой связи отметим, что Анкара снова успешно блефанула. Организовать реально серьезную интервенцию в Ливию она не может, но пугает всех этой перспективой изрядно. Москва снова повелась на этот блеф, полагая что это как сподвигнет турок соблюдать свои обязательства по Идлибу. Не сподвигнет. Вообще постоянные уступки Анкаре приносят мало практического результата. Надо иметь ввиду, что Р.Т.Эрдоган не вечен, ему рано или поздно на смену придут люди, которые будут объективно улучшать свои отношения с США. И в этой связи стратегия заключается в том, чтобы установить четкую зависимость любого турецкого правительства от глобальных экономических проектов, типа «Турецкого потока» или АЭС «Аккую». Это стратегия. А бесконечные уступки Анкаре в рамках обеспечения окончания сделки по С-400 — это тактика. И не факт, что правильная. Поэтому отметим, что это заигрывание не приведет к нужному результату, если мы имеем ввиду мирное урегулирование в Сирии, что приоритетно для Москвы, а совсем не ливийское досье. В этой связи надо четко отдавать себе отчет в том, что Турция имитирует направление своих войск в Ливию не для участия в конфликте, а для того, чтобы добиться прекращения огня. Главная забота Турции в Ливии заключается в том, чтобы обеспечить свои нефтегазовые интересы в Средиземноморье и мобилизовать внутреннюю поддержку президента Реджепа Тайипа Эрдогана. В этой связи вся инициатива Эрдогана по привлечению Москвы в процесс обеспечения прекращения огня в Ливии нужна ему не только для защиты турецких интересов, но и для того, чтобы показать себя в качестве регионального актора, с которым нужно иметь дело. Парламент Турции проголосовал 2 января за развертывание турецких войск для поддержки ливийского правительства национального согласия, признанного ООН, во главе с Фаизом Сараджем. Оппозиционные политические партии и некоторые наблюдатели определили этот шаг как опасный, который, вероятно, приведет к тому, что турецкие военные вступят в ливийскую гражданскую войну, в которой Турция не имеет значительных национальных интересов и где она не может реально достичь своих целей. С учетом трех военных интервенций в Сирии можно предположить, что развертывание турецких войск в Ливии является полным выражением амбиций президента Реджепа Тайипа Эрдогана по расширению военного присутствия своей страны в регионе. Однако, несмотря на видимость, эта цель не является главным или единственным намерением Эрдогана.
Турция заявляет, что направляет войска в Ливию для обучения и оказания помощи правительству, базирующемуся в Триполи, которое почти окружено самозваной Ливийской национальной армией во главе с Халифой Хафтаром. Цель состоит в том, чтобы занять символическую, небоевую роль и тем самым дать понять региональным и международным субъектам, что Турция способна защитить законное правительство, обратившееся за международной помощью. Можно также с большой долей уверенности сказать, что главная цель Турции в Ливии — заставить Сараджа и Хафтара сесть за стол переговоров. Если правительство Сараджа падет, то недавнее соглашение между ним и турецким правительством о демаркации исключительной экономической зоны в Средиземном море также станет юридически ничтожным. На протяжении десятилетий Турция добивалась международного признания права на разведку и бурение нефтяных и газовых месторождений в Средиземноморье. Соглашение о разграничении морских границ, которое Эрдоган и Сарадж подписали 27 ноября дает Турции оффшорное право продолжать разведку нефти и газа, хотя Турция и Ливия географически далеки друг от друга, а территориальные воды Греции и Египта находятся между ними. Активность Анкары в Восточном Средиземноморье также усилила напряженность в отношениях с Египтом, Грецией, Кипром и Израилем. Последние три из этих стран подписали соглашение о строительстве трубопровода, который будет транспортировать природный газ из Восточного Средиземноморья в Южную Европу через Кипр и Грецию. Противостояние в Восточном Средиземноморье вряд ли будет урегулировано в ближайшее время; однако оно проливает свет на заинтересованность Эрдогана в поддержке ПНС, которое является единственным правительством в регионе, признающим претензии Турции на бурение нефтяных и газовых скважин. Непонятно только, в чем здесь скрытая выгода для Москвы?
С военной точки зрения у Турции нет ни потенциала, ни ресурсов, ни, в конечном счете, желания полностью участвовать в боевых действиях в раздираемой войной Ливии. Военно-воздушные силы Турции, несмотря на то, что они имеют возможность дозаправки в воздухе, будут испытывать большие трудности при проведении операций в Ливии из-за расстояния между двумя странами. Наконец, помимо желания защитить свое морское пограничное соглашение с Сараджем, Турция не имеет никаких реальных национальных интересов для того, чтобы ее войска были втянуты в кровопролитную гражданскую войну в Ливии. Эрдоган также извлекает внутренние политические дивиденды из блефа по ливийской ситуации. Как и в случае с Сирией, ливийская операция Турции, вероятно, вызовет значительную поддержку турецкой общественности, в то же время изображая Эрдогана как решительного лидера, который проецирует турецкую власть и интересы на мировой арене. Эрдоган также заинтересован в том, чтобы отвлечь таким образом внимание от больной экономики Турции. Анкара также недавно продемонстрировала производство первой в Турции серии электромобилей отечественного производства, чтобы продемонстрировать инженерный и конструкторский потенциал страны, как крупного производителя транспортных средств на мировой арене. Это достижение сопровождалось внезапным вниманием турецкого правительства к «Каналу Стамбул» — мега-проекту, который соединит Черное и Мраморное моря и пройдет параллельно Босфору. Цель Эрдогана в каждом из этих случаев — заручиться широкой народной поддержкой в рамках обозначения новых глобальных экономических проектов. В этой связи отметим, что оптимальной линией поведения Москвы в случае с ливийским досье является не игра во «влиятельного международного арбитра» с непонятными рисками, а дистанцирование от тех узлов международной политики, где у нее нет серьезного интереса. Что однако не исключает работу в таких точках через универсальный инструмент в лице ЧВК.