О правительстве Курдистана

Лидеры Демократической партии Курдистана (ДПК) и Патриотического союза Курдистана (ПСК) Масуд Барзани и Джалал Талабани 5 января с.г. в курортном городке Дукан (провинция Сулеймания) договорились о том, что Нечирван Барзани останется на посту премьер-министра Курдистана в ближайшие два года в рамках соглашения о разделе должностей в едином региональной правительстве, достигнутом два года назад.

Как известно, в январе 2006 г. между ДПК и ПСК было достигнуто соглашение об объединении двух региональных правительств Курдистана в Эрбиле и Сулеймании, фактически означавшее ликвидацию сепаратистских (по отношению к Курдистану) органов власти в Сулеймании. Правительство объединенного правительства было утверждено парламентом Курдистана в мае 2006 г. Сегодня это правительство является одним из наиболее раздутых в мире, имея в своем составе почти полсотни министров.

Основным пунктом соглашения являлось распределение важнейших руководящих должностей в Курдистане. Поскольку ДПК была более мощной в военно-политическом и экономическом отношении силой и ПСК понимал правовую уязвимость параллельных властных структур Сулеймании, было очевидным доминирование ДПК при соблюдении формального паритета «для сохранения единства Иракского Курдистана в сложный период истории». Было решено, что пост президента Курдистана получит председатель ДПК Масуд Барзани, а его заместителем станет представитель ПСК. Пост председателя правительства Курдистана и спикера парламента Курдистана представители этих партий должны были занимать поочередно. Предполагалось, что место Нечирвана Барзани, утвержденного премьер-министром Курдистана в мае 2006 г., с 2008 г. займет представитель ПСК, а вместо Аднана Муфти (ПСК) спикером парламента Курдистана будет избран представитель ДПК.

Однако с самого начала было понятно, что эти условия были согласованы лишь для сохранения формального паритета и ДПК не уступит пост премьер-министра Патриотическому союзу Курдистана в обмен на пост председателя парламента Курдистана, который в системе власти в Курдистана не играет самостоятельной и важной роли, являясь, по сути, формальным институтом для утверждения действий исполнительной, а точнее, партийно-исполнительной власти.

В последние месяцы в политических кругах Курдистана шли разговоры о желании ПСК видеть на посту премьер-министра Курдистана Бархама Салеха, ныне вице-премьера Ирака. Бархам Салех, ранее, до свержения баасистского режима, являвшийся премьер-министром Регионального правительства в Сулеймании, — одна из немногих фигур в курдской политической элите, которая может конкурировать с харизмой Нечирвана Барзани. Бархам Салех, получивший образование в Великобритании и проработавший с 1991 года в течение десяти лет представителем ПСК в Вашингтоне, пользуется огромным авторитетом на Западе. Однако отказ от «перевода Бархама Салеха из Багдада в Эрбиль» курдские власти объясняли нежеланием терять один из важнейших постов в центральном правительстве, хотя вместо Бархама Салеха в Багдад можно было отправить другого представителя курдов. Кроме того, курдские власти объясняли желание не менять премьер-министра в связи с тем, что нынешний глава правительства Нечирван Барзани успешно справляется со своими обязанностями и его смена может негативно отразиться на работе исполнительной власти в Курдистане, особенно в период, когда курдские власти реализуют масштабные проекты, в частности, вызывающие раздражение центральных властей подписываемые правительством Курдистана с иностранными компаниями без согласования с Багдадом соглашения о добыче нефти в Курдистане. Кроме того, перед правительством Курдистана стояли ряд других проблем, касающихся взаимоотношений с Багдадом: вопрос о финансировании из госбюджета Ирака сил пешмерга, о доле Курдистана в доходах Ирака и др. Как известно, в декабре 2007 г. Нечирван Барзани проводил в иракской столице интенсивные переговоры, которые, однако, оказались безрезультатными.

Кроме того, со стороны ПСК рассматривалась возможность назначения на пост премьер-министра заместителя генсека ПСК Косрат Расулу. По некоторым сведениям, Джалал Талабани предлагал занять пост главы правительства Курдистана известному курдскому общественному деятелю, проживающему в США, Наджмаддину Кариму.

Однако совершенно очевидно, что основной причиной отказа от смены правительства является неоспоримое превосходство ДПК над ПСК и нежелание делиться властными полномочиями. При этом руководство ПСК полностью осознает сложившийся баланс сил, а ДПК понимает, что необходимо сохранение формального внешнего паритета, поскольку полноценная политическая конкуренция в Курдистане и курдском обществе может привести к конфликту. Именно в связи с этим ДПК и ПСК даже на выборы в парламент Курдистана в 2005 г. шли единым списком, понимая, что проигравшая партия не согласится с поражением.

Хотя в конце 2007 г. Нечирван Барзани и делал заявления о готовности оставить пост премьер-министра, а руководство ДПК и сейчас заявляет, что ПСК вправе в любое время назначить главой правительства Курдистана своего кандидата, понятно, что это лишь тактические ходы, свидетельствующие о выполнении ДПК политического соглашения с ПСК.

В условиях тотальной монополизации политической и экономической жизни в Курдистане, отсутствии здоровой политической конкуренции и структурированной оппозиции (а монополизация политики и привела к тому, что единственной реальной оппозицией нынешнему режиму в Курдистане могут быть лишь исламисты) было ясно, что решение о продолжении полномочий Нечирвана Барзани может быть лишь результатом торга с ПСК. При этом совершенно очевидно, что основным преимуществом Нечирвана Барзани является весьма сильно распространенный в ДПК непотизм. Руководство ДПК почти полностью сформировано на кланово-трайбалистской основе. ПСК, которая первоначально абсорбировала преимущественно городскую интеллигенцию и отдельных политических деятелей, в последние годы также, по сути, пошла по пути ДПК. Возможно, это было связано с тем, что, как известно, ПСК не является в полном смысле политической партией, а представляет собой союз партий, организаций и политиков. Кроме того, из-за возраста сыновья Джалала Талабани вышли на политическую арену лишь в конце 90-х годов.

В Курдистане фактически наблюдается процесс передачи властных полномочий или их части по наследству. Поэтому трудно понять, по каким критериям Нечирван Барзани может быть лучшим премьер-министром, чем Бархам Салех, когда курдские власти заявляют, что Б. Салех прекрасно справляется со своей работой в правительстве. Более высокая конкурентоспособность Б. Салеха на международном рынке труда также очевидна.

Эффективность нынешнего, да и прошлых правительств Курдистана обусловливается, по мнению официальных представителей, расходованием денежных средств (трансфертов) из бюджета Ирака. Представители курдских властей постоянно заявляют об увеличении объемов бюджета региона, что происходит в связи с увеличением цен на нефть и увеличения бюджета Ирака. Основная деятельность курдского правительства заключается, как и во многих других регионах, увеличивших свои доходы благодаря нефтяной игле, в перерезании ленточек на возводимых объектах.

При этом правительство Курдистана так и не смогло решить стоящие перед ним основные проблемы. Курдские власти характеризуются весьма низким качеством администрации и высочайшим уровнем коррупции. Недавно тема коррупции в Курдистане стала объектом внимания британской BBC [1]. Основную роль для осуществления бизнеса играет близость к представителям власти и кланово-родственные отношения с ними. Так, ВВС цитирует одного из бывших пешмерга, по мнению которого, если человек является родственником кого-то из политических лидеров Курдистана, он может получить высокую должность в системе госслужбы либо контракт, например, на восстановление дорог стоимостью 2-3 млн долларов США. Сама система и процедура контрактов действует непрозрачно (и это признается властями Курдистана) и служит причиной многочисленных злоупотреблений. Значительная часть выделяемых на контракты денег оседает в карманах чиновников, даже не доходя до компаний.

При этом качество предоставления услуг государственными органами весьма низкое. Курдистан испытывает острую нехватку электроэнергии, значительная часть которой импортируется. Даже в Сулеймании, одном из традиционных центров Курдистана, электроэнергия подается лишь на несколько часов в день. Регулярно наблюдаются проблемы в водоснабжении, что приводило к вспышке инфекционных заболеваний. Питьевая вода импортируется в Курдистан, имеющий богатейшие запасы пресной и минеральной воды, из-за рубежа. Регион характеризует высокая безработица. Основным рынком труда являются государственная служба и многочисленные военно-правоохранительные органы Курдистана. Как заявил летом 2007 г. во время поездки в Дохук президент Курдистана Масуд Барзани, около 75% расходной части бюджета Курдистана идет на выплату заработной платы лицам, занятым в госсекторе.

В связи с этим в Курдистане все больше растет недовольство властями. Последние, как и во всех авторитарных странах, отвечают на это ужесточением наказаний, ограничением и без того урезанных свобод. По данным международных организаций, в Курдистане ежемесячно задерживаются и арестовываются по политическим мотивам сотни и тысячи человек. В регионе отсутствует независимая судебная власть. Власти Курдистана пытались также принять закон о СМИ, существенно ограничивающий деятельность средств массовой информации. При этом и в отсутствие подобного закона власти используют различные неформальные рычаги для давления на прессу. Однако, столкнувшись с громкими протестами по поводу принятия этого закона, президент Курдистана дважды отказывался подписать законопроект после одобрения парламентом Курдистана, дистанцируясь от него. Хотя совершенно очевидно, что члены ДПК и ПСК, составляющие подавляющее большинство в парламенте Курдистана, не могли предпринимать никаких самостоятельных действий вопреки воле высшего руководства этих партий, тем более после первого вето Масуда Барзани.

Несмотря на значительный по меркам отсталых стран бюджет в размере 6 млрд долларов США, доходы которого сформированы почти полностью на основании доходов от экспорта иракской нефти, в Курдистане быстрыми темпами растет неравенство. Курдская элита становится все богаче, доходы остальной части населения растут существенно медленнее. До сих пор Курдистан не имеет прозрачного единого бюджета. Трансферты, получаемые из иракского бюджета, делятся в пропорции 52/48 между ДПК и ПСК. Некоторые независимые средства массовой информации называют Курдистан «мафиозным государством» [2]. Непрозрачность бюджетных расходов в Курдистане находится на таком уровне, что даже многие члены парламента Курдистана не имеют доступа к этой информации.

При этом отношения между ДПК и ПСК также потенциально напряженны. Спустя почти два года после создания единого Регионального правительства Курдистана ПСК все еще сохраняет важнейшие министерства – внутренних дел, финансов и обороны (по делам пешмерга). Хотя руководители ДПК и ПСК заявляют, что на пути объединения этих министерств стоят лишь технические причины, в Курдистане все чаще говорят, что ПСК противится передаче полной власти Демократической партии Курдистана в Эрбиль. При этом концентрация власти в Эрбиле лишь увеличила бюрократическую волокиту, не улучшив качества работы государственных органов. Более того, население Сулеймании нередко выражает недовольство ликвидацией структур в этом городе. Кроме этого, существование двух властных центров (пусть и имеющих разную легитимность) обеспечивало конкуренцию между эрбильскими и сулейманийскими региональными властями, пытающимися демонстрировать свою большую эффективность.

Наличие огромного количества министерств и министров лишь уменьшает и без того низкую эффективность правительства региона. Поэтому ДПК и ПСК в последние недели проводят интенсивные консультации о возможном сокращении количества министерств. В частности, об этом 13 января после переговоров делегаций ДПК и ПСК заявили член политбюро ДПК Фадыл Мирани и Косрат Расул. На днях было объявлено о создании комитета, который подготовит предложения по реорганизации регионального правительства.

При этом в Курдистане социальную напряженность усиливает почти полное отсутствие вертикальной мобильности. В других странах имитационные органы власти и институты (например, парламент, партия власти и т.п.), кроме демонстрации внешнему миру демократичности, выполняли значительную роль по селекции кадров для государственного и бюрократического аппарата. В Курдистане в связи с особенностями ситуации селекция кадров осуществляется на исторически сложившейся родственно-клановой основе. В связи с этим среди курдской молодежи опять после некоторого периода, связанного с эйфорией в результате свержения баасистского режима, популярна тема миграции за рубеж.

Хотя курдские власти много говорят о создании мощной экономической базы региона, фактически происходит усиление экономической зависимости от соседних стран, в первую очередь Турции и Ирана, для которых Курдистан стал рынком сбыта любых товаров. При этом в связи с коррупционными схемами нарождающийся курдский бизнес не может конкурировать с турецкими компаниями, доминирующими в Курдистане. В последнее время нередко говорится даже, что курдские бизнесмены предпочитают взаимодействовать с иракскими властями, чтобы избежать отношений с ДПК и ПСК, приватизировавшими власть в Курдистане. Фактически власть в Курдистане полностью сращена с бизнесом и осуществление любого вида бизнеса начинается с негласного разрешения ведущими политическими партиями. Наиболее высокодоходные отрасли бизнеса монополизированы ДПК и ПСК при применении политических рычагов.

1. Kate Clark. Corruption in Iraqi Kurdistan. // ВВС, 10.01.2008. http://news.bbc.co.uk/2/hi/programmes/crossing_continents/7178820.stm

2. См., например, цитату редактора эрбильского бюро газеты «Awenе» Арии Харсина по: Kate Clark. Corruption in Iraqi Kurdistan. // ВВС, 10.01.2008. http://news.bbc.co.uk/2/hi/programmes/crossing_continents/7178820.stm

62.88MB | MySQL:102 | 0,515sec