О влиянии пандемии коронавируса на военную ситуацию на Ближнем Востоке

Силы международной атитеррористической коалиции, которую возглавляют США, эвакуируются с баз на территории Ирака по заранее утвержденному плану, а не из-за распространения коронавируса в стране. Об этом, как сообщил 29 марта иракский новостной портал «Багдад аль-Яум», заявил представитель международной коалиции полковник Винсент Паркер. «В результате успеха, которого добились иракские силы безопасности в борьбе с боевиками террористической группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ), силы коалиции проводят передислокацию своих подразделений в Ираке», — отметил Паркер. «Этот процесс, — добавил он, — был заранее спланирован и не связан ни с атаками на базы коалиции, ни со сложившейся ситуацией из-за распространения в Ираке коронавируса». Ранее в воскресенье коалиция объявила о передаче иракской армии военной авиабазы, расположенной в провинции Киркук на севере страны. 26 марта иностранный контингент эвакуировался с базы «Эль-Кияра», находящейся под иракским городом Мосул.  В феврале Комитет по обороне и безопасности парламента Ирака информировал, что силы международной коалиции остановили операции на иракской территории и готовятся к эвакуации своих войск из страны. В этой связи американские эксперты указывают на то, что в рамках последних по времени  передислокаций американских сил в Ираке, Афганистане и в Западной Африке основным первичным побудительным мотивом Вашингтона стала не сколько пандемия коронавируса, сколько стремление лично Д.Трампа сократить самым кардинальным образом количество американских войск за рубежом. Вирус эту тенденцию только акцентировал. В этом стремлении президента США надо усматривать несколько резонов, и главное в данном случае совсем не чисто финансовый аспект, а кардинальный пересмотр схемы приложения основных военных усилий США за рубежом: в частности, Д.Трамп полагает, что основным направлением таких усилий должен стать регион Юго-Восточной Азии с точечным присутствием в точках латентных конфликтов в той же Африке или регионе Ближнего Востока. Если совсем проще, то американское военное присутствие должно быть достаточным в тех реперных точках, которые могут оказать непосредственное влияние на динамику экономической ситуации в самих Соединенных Штатах. Но нынешняя пандемия коронавируса однозначно внесла свои коррективы в эту стратегию, и вообще в принципы участия американских сил в операциях за рубежом. При этом важно отдавать себе отчет в том, что коронавирус — это в любом случае временный фактор, который будет влиять на военную активность США, а мнение Трампа по этому поводу — долгосрочный фактор. Особенно с учетом того, что он с большей долей вероятности будет избран на второй президентский срок.
Но на данном этапе, как полагают в Пентагоне, меры по сдерживанию пандемии COVID-19 и реагированию на нее могут существенно повлиять на глобальную военную готовность, по крайней мере, в течение следующих нескольких месяцев. Даже если непосредственные срывы военных операций будут временными, экономический стресс, вызванный пандемией, может привести к долгосрочным неудачам в программах развития и тренинга союзных сил в различных странах. Такое потенциальное воздействие COVID-19 на ситуацию дает общее представление о том, как будущие пандемии могут повлиять на военный потенциал и деятельность, хотя и с различными временными рамками и тяжестью воздействия в зависимости от заболевания.
В условиях нарастающей пандемии COVID-19 страны по всему миру (и это касается на только США и стран Запада, но их международных партнеров) сталкиваются с широкомасштабными вызовами не только с точки зрения системы здравоохранения своего населения, экономики, но и своих вооруженных сил. Даже если сам вирус не поразит массово самих военных, карантинные меры все равно в состоянии могут серьезно помешать проведению военных операций за рубежом. Соединенные Штаты все чаще будут вынуждены развертывать дополнительные силы армии в рамках купирования пандемии COVID-19 у себя дома. В свою очередь, такие последствия могут привести к блокированию и снижению градуса военного давления на многочисленные исламистские негосударственные субъекты за рубежом и, возможно, даже к долгосрочному сокращению американского военного потенциала в зонах локальных конфликтов. Таким образом, военные силы также никоим образом не застрахованы от прямого воздействия пандемий на здоровье военных и косвенных финансовых последствий, которые могут привести к срыву военных операций за рубежом. В данном случае основную опасность в себе несут так называемые эксплуатационные ограничения. Требование изолировать войска и, возможно, даже их семьи, живущие на базах в рамках сдерживания распространения вируса, окажет самое непосредственное влияние на боевую готовность американских сил за рубежом. Так вполне официально прогнозируют развитие ситуации в Пентагоне, как минимум, на следующий квартал. Впервые это стало очевидно в Южной Корее, когда на американской военной базе была обнаружена инфекция. Даже в условиях малого количества заболевших среди военных, предупредительные карантинные и социальные меры дистанцирования очень быстро блокировали значительную часть военной деятельности, которая напрямую обычно зависит от массированности операций и уровня прямого взаимодействия. Первые последствия такого рода уже заметны на оперативных театрах, таких как Ирак, где Соединенные Штаты недавно передислоцировали свои войска на меньшее число баз (отчасти для того, чтобы ограничить воздействие на них COVID-19), и где голландские и британские силы также приостановили учебную деятельность с местными иракскими силами по аналогичным причинам. Американские войска также недавно ограничили свое участие в давно запланированных учениях Defender Europe, которые должны были стать крупнейшим одновременным развертыванием американских сил в Европе за последние 25 лет.
В дополнение к усилиям по изоляции, потенциал существенной вспышки COVID-19 в военных формированиях на местах также представляет собой серьезный вызов. Такой сценарий может лишить не только возможности их проводить активные операции, но и способность подразделений продолжать свою деятельность там в принципе. Особенно в условиях ограниченных возможностей местных систем здравоохранения реагировать на такие угрозы. Это особенно актуально для небольших и удаленных развертываний, многие из которых все еще действуют в рамках «глобальной войны с террором». В условиях любой вспышки пандемии в районах их дислокации эти подразделения могут оказаться не в состоянии гарантировать свою собственную безопасность в надежной степени. Как полагают в Пентагоне, хотя большинство военнослужащих с меньшей вероятностью серьезно заболеют из-за своего возраста и уровня физической подготовки (как мы видим по статистике, это слабое утешение – авт.) серьезные случаи заболевания COVID-19 по-прежнему будут статистически ожидаться в американской армии, что делает необходимыми усилия по сдерживанию любых внешних операций. пандемия также самым серьезным образом уже повлияла на способность участия в локальных операциях сил ВМС США и из союзников по НАТО с точки зрения поддержки сухопутных операций. Италия, например, быстро ввела карантин для двух своих военно-морских судов в самом начале развития кризиса COVID-19, а ВМС США также недавно приняли практику ограничения заходов в порт и оставления по крайней мере 14 дней самокарантинного периода между заходами в порт. Избегая заходов в порт и самостоятельного карантина в море, вероятность внешних инфекций радикально снижается, но не полностью устраняется, о чем свидетельствует недавний диагноз трех моряков на борту авианосца USS Theodore Roosevelt после посещения порта во Вьетнаме. С учетом печального опыта развития пандемии на круизных судах реально сделать вывод о аналогичных сценариях развития коронавируса на боевых судах. При этом, по оценкам чиновников Министерства обороны США, медицинский потенциал на борту этих судов в своей подавляющей части не в состоянии в достаточной мере обеспечить лечения значительного количества потенциальных пациентов, которым потребуется интенсивная терапия. Это опять же вызовет проблемы материально-технического обеспечения в виде внешней помощи или эвакуации. Экипажи действующих судов также не могут быть просто заменены или, по крайней мере, потребуют тщательной дезинфекции, которая может быть неосуществима в море (это особенно верно для атомных подводных флотов, которые, будучи относительно изолированными, не могут считаться полностью невосприимчивыми к вспышкам). В результате этого суда, затронутые вспышкой болезни, окажутся недоступными в оперативном отношении, что потенциально временно сократит общие боевые возможности в некоторых районах операций. Подобные сбои будут также возникать в составе узкоспециализированных, но ограниченных военных средств. Помимо медицинских подразделений, летчиков-истребителей, сил специальных операций, специализированный персонал технической поддержки и подрядчиков являются очевидно уязвимой группой с точки сохранения своего потенциала в рамках проведения инфекционных или карантинных усилий. Потеря боеготовности этих подразделений будет иметь очень прямые последствия для общего потенциала Вооруженных сил США и их союзников в краткосрочной перспективе. Эти подразделения играют важную роль не только в антитеррористических усилиях под руководством США, но и в обеспечении потенциала реагирования в различных международных горячих точках по всему миру, включая Северную Корею, Иран, Сирию и регионы вблизи границы с Россией.
Соединенные Штаты, тем временем, только начали осуществлять широкомасштабные меры по блокированию своих операций. Разница во времени и аналогичном воздействии на ситуацию со стороны Китая также может создать временные окна возможностей для некоторых стран в их собственных региональных театрах действий. Если военный потенциал реагирования будет сильно ограничен даже только на конкретном театре военных действий, расчеты политиков с обеих сторон будут существенно ограничены сокращением имеющихся средств или потенциальными непреднамеренными последствиями в плане распространения инфекций внутри армий. Это также справедливо и для активности различных террористических группировок. В этой связи обратим внимание на то, что эти выкладки Пентагона в своей подавляющей части справедливы и для оценки развития ситуации в той же Сирии с точки зрения сохранения боевой активности со стороны российских и сирийских войск в том же Идлибе. И дело в данном случае не сколько в выполнении последних договоренностей с Анкарой по замораживанию ситуации. Дело в позиции самой Турции, которая вынуждена максимально заморозить любые провокации со стороны лояльных себе партизанских групп. Турецкий военный контингент там находится в очевидной группе риска. Как с точки зрения заражения военных на месте, так и с учетом риска заноса коронавируса через караваны доставки материально-технического снабжения. А в самой Сирии начинается пандемия. Там приостановлена работа большинства госучреждений и общественного транспорта, продлен карантин в вузах и школах. Закрыты мечети и храмы. С 22 марта ограничено перемещение между населенными пунктами внутри провинций, а также между сельскими районами. Минздрав организует дополнительные места в больницах для приема больных, ведется подготовка специальных обсерваторов. Сейчас Сирия входит в список стран, где зафиксировано минимальное число заразившихся: по данным агентства САНА, в настоящее время здесь подтверждено 10 случаев инфицирования коронавирусом. Но власти готовятся к развитию ситуации. И правильно готовятся, а статистика заболевших в данном случае лимитируется количеством имеющихся тест-систем. При этом что происходит в провинции Идлиб, где орудуют боевики, и на территориях, которые контролируют США, неизвестно. Более того, как говорится в совместном заявлении межведомственных координационных штабов РФ и Сирии, «американская сторона цинично стремится воспользоваться ситуацией с распространением коронавируса и оказывает давление на руководство ООН», чтобы под видом поставок средств диагностики инфекции в лагерь беженцев Эр-Рукбан на сирийско-иорданской границе «завезти в него «гуманитарные» грузы для подпитки подконтрольных боевиков». Не знаем насчет «подпитки», но лагеря для ВПЛ в самое ближайшее время станут рассадником вируса. И в этой связи озабоченности и американцев, и курдов, и турок «для предотвращения якобы надвигающейся гуманитарной катастрофы» (в редакции заявления объединенных штабов – авт.), по нашей оценке, более, чем очень обоснованны. И попытки в данном случае заниматься информационной войной не совсем отвечает степени угрозы.   По данным штабов, так называемая администрация лагеря с подачи «американских кураторов» наращивает информационно-пропагандистскую кампанию по привлечению внимания мировой общественности к «критическому» положению местных жителей и необходимости экстренной международной помощи Сейчас в Эр-Рукбане насчитывается около 15 тысяч жителей, из которых более 6 тысяч — боевики и члены их семей, а остальные не покидают лагерь вследствие запугивания со стороны подконтрольных США бандформирований. Как подчеркивается в заявлении, правительство Сирии готово провести тестирование всех выходящих из Эр-Рукбана на наличие коронавируса и в случае выявления заразившихся организовать их лечение. Звучит солидно, но есть нюанс — а где взять столько тестов: в России пока надо обеспечить свои потребности плюс страны ОДКБ, ЛНР и ДНР, как минимум. По одной простой причине — опасность пандемии в Сирии с точки зрения угрозы непосредственно для России несравненно меньше, чем такая вспышка у своих прозрачных во многом границ с большинством стран СНГ. При этом любому, кто знаком с реалиями арабского быта, понятно, что понятия «социальная дистанция» и «самоизоляция» являются там чуждыми терминами. В Сирии в самом скором времени надо ожидать процесса, который ранее на Руси именовался «мором». И это однозначно вызовет мятежи в этих лагерях и тюрьмах, что мы уже видим. Бойцы курдских формирований из коалиции «Силы демократической Сирии» (СДС) восстановили контроль над тюрьмой, где содержатся пленные террористы, в городе Хасеке, являющемся административным центром одноименной провинции. Об этом сообщил 30 марта вещающий из Бейрута панарабский телеканал «Аль-Маядин». Согласно его данным, пенитенциарное учреждение, где был поднят бунт, расположено в районе Гувейран. Там находятся не менее 3 тысяч иностранных наемников, которые ранее воевали в рядах экстремистской группировки «Исламское государство» (ИГ, запрещена в РФ). Курдские бойцы сейчас преследуют беглецов при поддержке американских беспилотных летательных аппаратов. То есть, заключенные просто бежали. И эти эпизоды сейчас станут регулярными явлениями. В любом случае надо готовиться ко всему этому загодя, при этом имея ввиду, что крупномасштабных военных активностей в Сирии ожидать не стоит за неимением желания делать это со стороны двух противоборствующих сторон: повстанцев и правительственных сил, а также их спонсоров. Что не отменяет периодических запусков беспилотников террористами в сторону российских баз и установки фугасов на маршрутах патрулирования.
Но вернемся к выводам аналитиков Пентагона. Потенциальное воздействие COVID-19 не будет ограничиваться непосредственным оперативным развертыванием. Помогая своим государствам наращивать свой потенциал быстрого реагирования на пандемию с точки зрения поддержки национальных систем здравоохранения, военные формирования все чаще мобилизуются для оказания первой помощи пострадавшим и обеспечения соблюдения карантинных мер у себя дома. Италия, Германия и Франция, например, все больше полагаются на военный персонал, чтобы создать дополнительные медицинские учреждения и транспортировать инфицированных среди длинного списка других обязанностей. Все это снижает возможности их дополнительного потенциального развертывания за рубежом.
В дополнение к этому операции против повстанческих групп и террористических ячеек будут серьезно сокращены или совсем заблокированы. В силу своей асимметричной природы эти воинствующие организации при этом не будут сталкиваться с такими же издержками в связи с пандемией. Поскольку войска развернуты в качестве сил реагирования на купирование пандемии, они вынуждены отменить учебные учения или оперативную подготовку, и таким образом возможность ротации сил на соответствующих театрах военных действий временно прекратиться. Даже там, где военный потенциал не является проблемой, развертывание сил за рубежом и возвращение других подразделений на родину несет в себе большой риск распространения инфекции (либо с их национальных баз на театры боевых действий, либо наоборот). Западноафриканский кризис лихорадки Эбола в 2014-16 годах наглядно продемонстрировал этот риск, поскольку миротворцы не смогли ротироваться в незатронутых регионах Африки и покидать их из-за страха распространения этой болезни.
Экономические последствия пандемии будут также сказываться на оборонной промышленности и военных бюджетах еще долго после того, как спадет непосредственная вспышка COVID-19. В частности, военный аэрокосмический сектор, который в значительной степени пересекается с гражданской аэрокосмической промышленностью, может столкнуться со значительным спадом из-за нарастающего ущерба для мировой авиационной промышленности. Будут затронуты и другие аспекты оборонной промышленности, поскольку социальная дистанцированность препятствует путешествиям, сотрудничеству и даже тестированию новых разработок. Это приведет к задержкам и перерасходу средств на текущие проекты в тех же США. Например, усовершенствованная боевая система управления ВВС уже перенесла испытания с апреля на июнь из-за COVID-19. Военно-морские верфи также приостановили работу в таких странах, как Италия и Канада, что может задержать поставки новых военно-морских судов и нарушить техническое обслуживание существующих на время вспышки болезни. Финансовый риск, возникающий в результате этих сбоев, будет еще больше увеличиваться из-за потенциального сокращения экономики в результате принятия мер по сдерживанию пандемии, что, вероятно, также повлияет на расходы на оборону во многих странах. Это не означает, что оборонные бюджеты обязательно сократятся, хотя в зависимости от конкретных приоритетов расходов отдельных стран такой исход нельзя исключать. Ограниченные бюджеты также приведут к внутреннему перераспределению ресурсов и потенциальному ускорению планов сокращения или вывода сил из-за рубежа. Эти долгосрочные последствия для развития военного потенциала (например, бюджетными тенденциями или срывами усилий в области ВПК и ВТС), а также краткосрочные сбои в военной динамике на оперативных театрах, несут в себе риск предоставления временного ослабления прессинга на террористические группы во всем мире и, возможно, даже деградации ситуации с безопасностью во многих зонах локальных конфликтов. Существенная роль вооруженных сил в проведении внешней и внутренней политики безопасности, а также их роль в непосредственной поддержке усилий по гуманитарному реагированию делают их одной из ключевых объектов уязвимости современных государств в период пандемий.

62.88MB | MySQL:102 | 0,587sec