В рамках совместных усилий членов мирового сообщества по урегулированию дарфурского кризиса особая роль отводится обеспечению деятельности Международного уголовного суда (МУС). Эта организация была создана для расследования преступлений, совершенных в форме геноцида и получивших широкий международный резонанс (§ 1 Римского статута МУС).

В мае 2007 г. МУС выдал ордера на арест двух суданцев, подозреваемых в совершении геноцида на территории Дарфура: Ахмеда Харуна, министра по гуманитарным делам (экс-главы МВД), и Али Кошейба, одного из полевых командиров «Джанджавид». Однако эти лица до сих пор не задержаны и находятся на свободе. Более того, суданские власти неоднократно заявляли и продолжают заявлять, что не допустят выдачу суданских граждан какому бы то ни было суду, кроме суданского.

Еще более наглядной характеристикой крайне негативного отношения официального Хартума к МУС служит следующее заявление суданского президента Омара аль-Башира, сделанное им в эфире египетского телевидения: «МУС представляется нам первоклассной террористической организацией… поэтому мы не хотим, чтобы она захватила кого-нибудь из суданских граждан».

Вскоре после этого заявления Судан официально потребовал, чтобы нынешний прокурор МУС Луис Морено-Окампа был уволен со своей должности за действия, причиняющие вред национальным интересам Судана (он, в частности, призвал воспрепятствовать полету Ахмеда Харуна в Саудовскую Аравию).

Так почему же Судан и МУС сошлись в столь жестком клинче и как из него выйти с пользой для успешного разрешения дарфурского конфликта? На наш взгляд, ответ на этот вопрос можно получить только после внимательного изучения аргументов обеих сторон.

Для начала рассмотрим позицию официального Хартума. Тут есть несколько принципиальных моментов, которые многое проясняют.

Во-первых, среди лиц, на которых МУС выданы ордера, нет ни одного представителя ДСР (Движение за справедливость и равноправие) и СОД/СОА (Суданское освободительное движение/Суданская освободительная армия). А ведь с их стороны было совершено (и продолжает совершаться) немало преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС. В данном случае налицо явное нарушение основополагающего принципа юриспруденции — равенства всех перед законом.

Во-вторых, столь же негативное воздействие на имидж МУС, как в случае с выборочным поиском виновных в преступлениях, совершенных в Дарфуре, оказывает и ситуация с деятельностью Международного трибунала ООН по бывшей Югославии, превратившегося, по мнению многих наблюдателей, в сведение счетов с бывшим сербским руководством.

В-третьих, официальные власти Судана не согласны с мнением о том, будто они покрывают преступления, совершенные в Дарфуре. Наоборот, Хартум не раз заявлял о своей решимости бороться со столь ужасными преступлениями. Это косвенно признает и МУС, в одном из своих новостных бюллетеней которого утверждается, что «правительство [Судана. — Авт.] арестовало за преступления против норм международного гуманитарного права и прав человека 14 подозреваемых».

В-четвертых, руководство Судана обратилось в Интерпол за помощью в розыске 20 лиц, подозреваемых в подготовки атаки на Хартум 10 мая с.г. Следовательно, утверждать, что у Судана стойкая неприязнь ко всем международным правоохранительным структурам, по меньшей мере, некорректно.

Выяснив позицию официального Хартума, рассмотрим теперь аргументы МУС. Тут также присутствует несколько важных моментов.

Во-первых, если преступление совершено и есть подозреваемый в его совершении, то долг прокурора доставить этого человека в МУС и доказать в ходе объективного и справедливого судебного процесса его вину либо признать свое поражение. Это пытаются сейчас сделать Луис Морено-Окампа и его команда.

Во-вторых, «Дарфурское дело» — это неплохой способ рекламы МУС и средство повышения его авторитета в глазах мирового сообщества. К тому же Луис Морено-Окампа явно не хочет повторить бесславную прокурорскую карьеру Карлы Дель-Понте, а поэтому приложит максимум усилий, чтобы Ахмед Харун и Али Кошейб понесли суровое наказание, в случае если их вина будет доказана.

В-третьих, дела Харуна и Кошейба — пробный камень для МУС, и в случаи их успеха могут быть выписаны ордера на арест видных деятелей дарфурских повстанческих группировок.

В-четвертых, в успехе «процесса Харуна и Кошейбы» сильно заинтересовано руководство ООН. В случае успеха данного судебного процесса будет создан важный прецедент, когда за многочисленные преступления против человечности лица, совершившие их, понесут суровые и заслуженные наказания.

В-пятых, нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что в ходе судебного процесса над Харуном и Кошейбой могут обнаружиться и быть подтверждены нелицеприятные для правительства аль-Башира факты (совместные операции «Джанджавид» и суданской армии против мирного населения Дарфура, контрабанда оружия, осуществляемая силами безопасности Судана с целью его распространения среди лояльных правительству группировок, и много другое).

Понятно, что этого не хочет официальный Хартум, но этого жаждут его критики из многочисленных международных гуманитарных организаций и команда Луис Морено-Окампа, для которой показания Харуна и Кошейбы станут важным инструментом давления на руководство Судана.

Подытоживая все вышесказанное, необходимо отметить, что и Судан и МУС стремятся (если судить по их заявлениям) к одной и тоже цели — найти и наказать виновных в преступлениях, совершенных против мирного населения Дарфура. Разница состоит лишь в том, что суданские власти хотят во всем разобраться сами, не вмешивая в это деликатное дело международное сообщество, а представители этого самого международного сообщества считают, что только беспристрастный и объективный МУС может восстановить попранные права жертв и установить вину лиц, совершивших это.

Недоверие официального Хартума к МУС, по сути, зиждется на неудачном опыте Международного трибунала ООН по бывшей Югославии и на явно односторонних шагах прокурорской команды МУС в деле расследования преступлений, совершенных в Дарфуре, когда в фокусе прокурорского внимания оказываются только сотрудники суданских сил безопасности и командиры «Джанджавида». В глазах Хартума это прямое копирование методов расследования, использовавшихся в свое время командой Дель-Понте.

Так как же можно разрешить эту трудную ситуацию? На наш взгляд, это можно сделать, лишь идя двумя путями: повышая доверие к деятельности МУС и склоняя Судан к активному сотрудничеству с ним. Для этого нужно:

— во-первых, отказаться от однобокого подхода следователей МУС к расследованию дарфурских преступлений и начать проверку деятельности многочисленных полевых командиров ДСР И СОД/СОА на предмет возможного привлечения их к уголовной ответственности;

— во-вторых, международное сообщество должно оказывать постоянное давление на официальный Хартум с целью вынудить его как можно быстрее перейти от стадии конфронтации с МУС к стадии тесного с ним сотрудничества:

— наконец, в-третьих, все процессы МУС по «дарфурским делам» должны быть максимально объективны, беспристрастны и абсолютно законны (должны равным образом соблюдаться права пострадавших и обвиняемых). Нельзя допускать давление на руководство суда, от кого бы оно ни исходило.

Только в случае соблюдения этих мер можно будет с полным на то основанием утверждать, что в мире есть силы, несущие ответственность за справедливое расследование преступлений, совершенных против мирного населения, волей судеб оказавшихся в зоне кровопролитных конфликтов.

Успешная деятельность МУС по расследованию преступлений в Дарфуре сильно охладит многие «горячие головы» из числа полевых командиров многочисленных повстанческих группировок и просто банд. Торжество принципа неотвратимости наказания станет залогом нормализации сложной обстановки в Дарфуре и сможет приблизить долгожданный момент восстановления мира, порядка и спокойствия в этой части Судана.