О противостоянии ОАЭ и Ирана на фоне экономического и гуманитарного кризиса в Сирии

Как полагают американские эксперты, необходимость сохранения легитимности сирийского правительства в условиях растущих экономических проблем может не оставить ему иного выбора, кроме как использовать гуманитарные линии Объединенных Арабских Эмиратов. Но, объединившись с соперником своего давнего союзника Ирана, Дамаск может оказаться втянутым в борьбу за влияние между Абу-Даби и Тегераном. Раздираемая войной экономика Сирии находится в кризисе, усугубленном пандемией COVID-19, крахом собственной экономики ключевого торгового партнера Ливана и отсутствием помощи в восстановлении разрушенной войной инфраструктуры. 15 апреля правительство президента Башара Асада девальвировало сирийский фунт в попытке поддержать осажденную валюту, всего через два дня после увольнения главы Центрального банка. Между тем, ограничения на ее основного поставщика нефти, Иран, усугубили давний топливный кризис в Сирии. Блокада Суэцкого канала в конце марта совпала с началом более агрессивной израильской кампании по пресечению поставок нефти в Сирию. «Силы демократической Сирии» (СДС), которые контролируют местные поставки нефти в стране, также, как сообщается, прекратили продавать топливо Дамаску под давлением США в прошлом месяце. Топливный кризис в Сирии вызвал периодические протесты даже на лояльных территориях, которые Дамаск изо всех сил пытался смягчить. В попытке найти средства для государственных расходов сирийское правительство предприняло беспрецедентный шаг по захвату активов самого богатого человека страны и близкого родственника президента Башара Асада Рами Махлюфа в мае 2020 года. Уточним, что в этом случае речь идет в большей степени о перераспределении финансовых потоков в пользу клана жены Б.Асада Асмы. Из-за нехватки поставок ОАЭ 8 апреля направили в Сирию самолет с продовольствием и медикаментами через свое агентство Красного Полумесяца, которое освобождено от тяжелых международных санкций в отношении сирийской торговли. Этот шаг, по-видимому, был частью попытки создать влияние в Сирии после повторного открытия посольства ОАЭ в Дамаске в 2018 году. Добавим, что формированием груза и его отправкой занимается родная сестра Башара Асада Бушра, которая постоянно живет в ОАЭ и является еще одним неформальным каналом общения между  Дамаском и Абу-Даби. И еще одно уточнение – поставки гуманитарной помощи начались не 8 апреля, а в декабре 2020 года, когда первый ТУ-154 прилетел в Дамаск из ОАЭ. Но это не меняет сути: ОАЭ, несмотря на американские санкции по  «Закону Цезаря» продолжают держать коммуникации с Дамаском.    ОАЭ придерживаются более дипломатического подхода к Сирии после первоначальной поддержки повстанческих сил. В марте 2021 года ОАЭ и их союзник Египет призвали восстановить членство Сирии в Лиге арабских государств — символический шаг, направленный на ослабление изоляции страны. Собственно ничего тут удивительного нет: ОАЭ на фоне провала попыток завербовать суданских наемников для ливийской ЛНА, заменили их в какой-то мере сирийцами. Но, в общем-то. эту позицию Абу-Даби по  сирийскому досье надо рассматривать глубже  с учетом всего комплекса взаимоотношений Москвы и Абу-Даби по тому же ливийскому досье. Наконец, напряженность между Россией и Турцией в Сирии также ослабла, поскольку обе страны стремятся сохранить свое соглашение о прекращении огня, заключенное в  в марте 2020 года, чтобы предотвратить еще одну крупную конфронтацию. Сирия рассчитывает на поддержку России в большинстве своих крупных военных операций. Но Россия готова участвовать лишь в ограниченных по масштабам прокси-конфликтах в Идлибе (где она нанесла авиаудары по гуманитарным коридорам) и вокруг города Айн-Иссы (что привело к столкновениям с турецкими ополченцами).

В этой связи основное внимание сирийского режима сместилось с отвоевания территории на укрепление экономики. После российско-турецкого кризиса в Идлибе в начале 2020 года линии фронта на защищенном Турцией северо-западе Сирии и защищенном США северо-востоке страны в значительной степени стабилизировались. COVID-19 ввел новый неопределенный элемент для операций и вызвал блокировки, подрывающие готовность сирийского правительства тратить скудные ресурсы безопасности на военные операции. COVID-19 сильно ударил по и без того перегруженной больничной системе Сирии. Правительство официально сообщило только о 1400 смертях, связанных с коронавирусом. Однако фактическое число погибших, как подозревают, намного выше, поскольку есть признаки того, что вирус продолжает быстро распространяться по всей Сирии, причем как Башар Асад, так и его жена страдали легким случаем COVID-19 в прошлом месяце. Дамаск настолько отчаянно нуждался в помощи во время пандемии COVID-19, что, как сообщается, использовал обмен пленными с Израилем, чтобы заставить Израиль оплатить счет за поставки вакцин в Сирию в феврале 2021 года. Правительство Асада продолжало эту сделку, несмотря на тайную войну Израиля против иранских сил в Сирии, которая привела к многочисленным  жертвам.

В этой связи отметим, что в рамках оказания влиянии на ситуацию в Идлибе Дамаск работает и над большим привлечением Китая к этому процессу. В марте китайская делегация совершила беспрецедентный визит в провинцию Идлиб, чтобы встретиться с Мухаммедом Натуфом, первым губернатором этого района с тех пор, как сирийский режим отбил южную часть провинции в 2019 году.
Поскольку водные объекты в этом районе уже восстанавливаются Китаем, визит также включал компонент безопасности. Режим Дамаска базируется в Хан-Шейхуне, где в апреле 2017 года была совершена химическая атака, недалеко от линии фронта, за которой стояли действующие до сих пор группировки, которые Пекин полагает угрозой своей национальной безопасности. В ходе визита сотрудники службы безопасности китайской делегации собрали информацию об уйгурской Исламской партии Туркестана, сторонники которой присутствует в Идлибе.  Это был первый случай, когда Министерство государственной безопасности Китая, которое никогда не разрывало отношений со службами безопасности в Дамаске, рискнуло выйти за пределы сирийской столицы с 2011 года.

На фоне растущей озабоченности по поводу своей экономической легитимности Дамаск стремится к более глубоким и широким связям с ОАЭ для обеспечения необходимых поставок гуманитарной помощи. Расходы на реконструкцию Сирии, оцениваемый ООН в 500 млрд долларов, не может быть заполнен только Ираном или Россией, поскольку цена составляет почти треть годового ВВП России и больше, чем вся экономика Ирана. Необходимость ослабить вызванный пандемией и гражданской войной гуманитарный кризис усилила готовность сирийского режима принять поддержку ОАЭ — бывшего врага Дамаска и нынешнего антипода союзного Сирии Ирана. Освобожденная от санкций гуманитарная помощь — это один из немногих способов, с помощью которых Сирия может стремиться к улучшению отношений с такими экономическими сильными государствами, как ОАЭ, что может обеспечить более глубокое восстановление в будущем. ОАЭ, вероятно, стремятся использовать свою гуманитарную помощь для увеличения своего влияния в Сирии и компенсировать иранские проекты помощи, направленные на укрепление влияния Тегерана в сирийском обществе. Широкое присутствие Ирана в сфере безопасности является лишь частью стратегии Тегерана закрепиться в Сирии на долгосрочную перспективу. Иран также использовал экономические и гуманитарные средства, чтобы убедить сирийцев-суннитов принять шиитский ислам в попытке религиозно привязать их к Тегерану. Но санкции США и пандемия COVID-19 повлияли на способность Ирана влиять на Сирию с помощью этой тактики.   Активизация гуманитарных усилий ОАЭ может подтолкнуть Иран к более прямому вмешательству во внутреннюю политику Сирии. ОАЭ лучше всего подходят для модернизации сирийских больниц, а также обеспечения продовольствием и вакцинами против COVID-19. Это, вероятно, улучшит имидж ОАЭ среди сирийского населения, тем самым сократив возможности для иранцев заполнить разорванный сирийский социальный контракт своими собственными программами гуманитарной помощи. Тегеран может отреагировать на потерю влияния усилением действий по обеспечению своих политических позиций в Сирии. Это может включать в себя более агрессивную вербовку сирийцев в ряды поддерживаемых Ираном ополченцев, а также усиление позиций шиитского ислама в стране путем строительства мечетей и обращения сирийцев. Такие меры могут вызвать озабоченность по поводу суверенитета Сирии со стороны некоторых сирийских политических сил, что усугубит фракционность правящего режима. При этом, несмотря на то, что гуманитарные возможности Ирана ограничены, а его собственный масштабный кризис COVID-19 создает острую потребность в вакцинах внутри страны. Но благодаря своей обширной сети ополченцев, наличия в Сирии мест паломничества, мечетей и имамов Иран все еще может оказывать свое идеологическое и религиозное влияние внутри Сирии.

62.64MB | MySQL:102 | 0,618sec