Большая стратегия Турции. Часть 13

Продолжаем разбирать книгу главного мозгового центра Турции – Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции под заголовком «Большая стратегия Турции».

Перед собой мы видим попытку осмысления новой роли Турции, предпринятую главным мозговым центром Турции – Фондом политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV), на фоне того, как это новое, укрепившееся положение стало все более отчетливо проявляться, как минимум, в регионе нахождения страны.

Главный вопрос, который занимает Турцию: каким образом страна может воспользоваться теми тектоническими сдвигами, которые сейчас наблюдаются в мире, чтобы укрепить свой статус региональной державы и даже сделать себе «апгрейд» до статуса державы глобальной.

Предыдущая двенадцатая часть публикации доступна по ссылке на сайте Института Ближнего Востока: http://www.iimes.ru/?p=76750.

Напомним, что мы остановились на разделе третьей главы книги, который называется «Большая стратегия Турции».

Если резюмировать те идеи, которые в нем прозвучали, то следует отметить, по крайней мере, следующие элементы этой стратегии. Как можно понять авторов, стратегии Турецкой Республики на новом историческом отрезке, который декларируется нынешним турецким руководством и лично президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом.

Прежде всего, сегодня Турция ведет о синтезе дипломатии, мягкой и жесткой силы. Последнее является новым для Турции моментом.

Да, был Кипрский кризис и высадка Вооруженных сил Турции на Северный Кипр с последующим провозглашением его государственности. Но это, все же, была реакция на действия греческих путчистов. Сегодня речь идет о том, что жесткая сила признается в качестве инструмента по продвижению турецких интересов, а не только в качестве симметричной реакции на возможные действия других игроков. В конце концов, турецкие действия в плане высадки на Северном Кипре были ответными симметричными действиями «сила на силу».

Здесь же речь идет о том, что Турция может действовать асимметрично, подкрепляя, допустим, свои дипломатические действия ещё и силовым аспектом. На самом деле, это является прерогативой не такого уж большого числа стран мира – проецировать свои интересы односторонними действиями жесткой силы. То есть, Турция стремится войти по этому показателю в подлинно высшую лигу стран. Правда, можно сказать, что пока говорить об этом – крайне преждевременно в полном объеме. Да, Турция приступила к использованию жесткой силы, но, все равно, ею осуществляется сверка часов с глобальными державами и налицо попытки Турции избегать ситуаций стратегического одиночества.

Самостоятельные действия Турцией пока лишь только имитируются – допустим, в том же Восточном Средиземноморье. Где в рамках главной цели Турции по отстаиванию своих прав на так называемую «Синюю Родину» — исключительную экономическую зону в сформулированных границах – Турция лишь только обозначает силовые действия, параллельно активно используются и другие инструменты воздействия. В частности, Турция, скоординированным образом, реализует и дипломатический курс, призванный расшатать так называемый «газовый консорциум Восточного Средиземноморья». Понятно, что его антитурецкую ось формируют Греция и Республика Кипр. Поэтому, пойдя ранее на обострение отношений с Египтом и с Израилем и доведя эти отношения практически до полного сворачивания, Турция, вроде как, демонстрирует смягчение позиции в отношении «преступного режима Сиси» и израильтян, который осуществляют гонения на палестинцев. Речь даже идет о восстановлении дипломатических отношений, но следует понимать, что это скоординированные действия Турции в рамках отстаивания интересов «Синей Родины», а не пересмотр взглядов Турции на Египет или на Израиль.

Далее, идеологи нынешнего турецкого внешнеполитического курса, включая и авторов издания, говорят о том, что необходимо на качественно новый уровень выводить совместное использование различных, имеющихся в распоряжении страны инструментов продвижения своих интересов (см. выше про встраивание в линейку возможных инструментов ещё и военной силы и скоординированное их применение).

То, о чем не говорится, так это о том, что ресурсы у Турции являются ограниченными, по крайней мере, если соотносить их с теми притязаниями, которые озвучиваются Турцией по активному участию в глобальном переделе, период которого наступает.

Подчеркнем, при отсутствии экономических и военных сверх ресурсов, ситуацию можно компенсировать, если так можно выразиться, «сверхкоординацией» и «сверхконцентрацией» усилий на ключевых для себя направлениях. При этом, разумеется, должны начисто быть исключены ситуации, при которых «правая рука не знает, что делает рука левая».

К слову сказать, при такой постановке вопроса, обретают смысл и усилия президента Эрдогана по тому, чтобы окончательно выстроить вертикаль власти в стране. Если речь идет о том, чтобы укреплять «согласие» внутри общества и «устранять расколы» между различными его слоями и классами, то, партийный президент смотрится не совсем удачным решением. Напомним, что в прошлом президенты Турции, по Конституции страны, были беспартийными – они немедленно «сдавали свой партийный билет» при заступлении на должность.

Однако, если целью является концентрация усилий, то «отпускать» от себе Великое национальное собрание (Меджлис) Турции, тем более, в его нынешнем составе и, тем более, при менталитете турок, как «матерых заговорщиков», нельзя. И Реджеп Тайип Эрдоган это отлично понимает. Оттого и бился он сначала за поправки к Конституции, и теперь ещё бьется за то, чтобы перейти от поправок к полностью новому тексту Основного закона страны. С тем, чтобы не допустить ситуации, при которой его завоевания будут свернуты, условно, «следующим созывом» Великого национального собрания (Меджлиса) Турции.

К слову сказать, к одному из важных ресурсов Турции следует относить и ту национальную идею, которую она продвигает. Речь разумеется, о «вековом пробуждении тюрок». В нынешнем историческом моменте, когда 30 лет назад возникшие независимые государства Кавказа и Центральной Азии, ищут свою национальную идею, Турция стремится им предложить интеграционный проект, где они не находятся в «одиночестве», а обретают большую «семью».

Опять же, дискуссионным является, насколько каждая из новых стран будет продвигаться на пути своей тюркской интеграции. В конце концов, когда речь идет, допустим, о подписании соглашений о свободной торговле товарами и услугами, не может идти речи о бездумном распахивании дверей. Та же Турция, выразимся мягко, в очень и очень многих аспектах имеет весьма большое преимущество перед своими «родственниками» и просто «проглотит» их рынки. Сдерживающим фактором может выступить, разве что, конкуренция того же Китая. Но, отнюдь, не национальные производители бывших советских республик. Свободное движение рабочей силы – в принципе, палка – о двух концах, поскольку, вряд ли, туркам интересно ехать работать в условный Казахстан. Свободное движение капитала, это – однозначно в пользу турецких инвесторов, которые, в среднем, заметно богаче своих коллег и имеют больше перспектив к инвестированию своих средств, заработку и выводу средств назад из страны. Про создание единой валюты и единого Центрального банка речи не идет, зато, вполне, может идти речь о том, чтобы создать углубленное военно-техническое сотрудничество.

В любом случае, здесь стоит дождаться публикации, ближе к концу 2021 года, «Видения – 2040», которые прольют свет на изложенные выше вопросы. Однако, заметим, что не турецкая экономическая мощь, и не турецкая военная сила, и не «хитрая» турецкая дипломатия создали перспективы для Тюркского Совета. И то, и другое, и третье – на уровне, но не на «сверх» уровне. То, что сделало нынешнюю ситуацию в регионе возможным, это идея тюркского мира. Которая, отметим, далеко и не нова. Однако, она вошла в резонанс с историческим моментом распада СССР и образования новых независимых государств. И, самое главное, с теми центробежными силами, которые наблюдаются в регионе в сторону от России (внутренняя ситуация в России в этом смысле – также далеко не однозначна – прим.). Вот это тот самый ресурс, который вошел в турецкую обойму и находится, пожалуй, в её центре. Вокруг турецкой национальной идеи крутится и все остальное.

Ещё одним элементом, про который говорится идеологами «большой турецкой стратегии» является строгое ведение счета по прибылям и убыткам. Это, вообще, имеет смысл делать, но вдвойне важно, если стратегия становится более широкой, проактивной, если осуществляется выход на новые рубежи для страны. Тогда неизбежны ситуации противодействия, зачастую достаточно острого, со стороны других региональных и глобальных игроков. Игра по новым ставкам порождает совершенно другой уровень рисков. И, следовательно, их учет должен вестись с «двойной» проверкой – перепроверкой, с написанием сценариев возможного развития ситуации.

Допустим, было понятно, что Россия находится на грани того, чтобы закрыть авиасообщение с Турцией.

Это было ясно накануне визита президента Украины В.Зеленского в Стамбул. Соответственно, цена вопроса «в моменте» для Турции – это туристический поток на период, когда, по крайней мере, цифры в стране нормализуются. Счет – на миллиарды долларов для турецкой туристической индустрии.

Накануне визита В.Зеленского состоялся телефонный разговор между В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом. Причем, что характерно, на сайте Кремля разговор был передан непривычно подробно, а на сайте турецкого президента отчет о телефонном звонке так и не был опубликован. Вообще, телефонный разговор между двумя лидерами не был упомянут никак, что, в высшей степени, нетипично для турецкой бюрократии. На сайте президента Турции события такого масштаба четко и исправно фиксируются пресс-релизами. Иначе, чем раздражением турецкой стороны, такую ситуацию объяснить крайне сложно.

То есть, можно представить, что Турция заранее если до конца не знала, то, во всяком случае, подозревала, чем закончится дело – практически полным закрытием с ней авиасообщения, но на демонстрацию шагов в сторону Украины турецкое руководство все же пошло. Опять же, осуществив определенный размен турпоток в моменте – на углубление отношений с Украиной, которая, в очередной раз, подходит со своим «восточным фронтом» к критической отметке.

И наконец, тема так называемой «стратегической автономии».

Вообще, термины «суверенитет», «автономия», «импортозамещение» и прочее – прочно вошли в обиход нынешнего туристического руководства. С одной стороны, это – политические слоганы, рассчитанные на внутреннее потребление, которые, безусловно, работают на популярность президента Реджепа Тайипа Эрдогана и его Партии справедливости и развития.

«Турция – в кольце врагов и недоброжелателей».

Можно сказать, что это один из лейтмотивов турецкого руководства. Так что, война за независимость Турции продолжается. И можно сказать, что президент Реджеп Тайип Эрдоган рассматривает себя в качестве не просто гражданского президента, а президента, ведущего активную жесткую борьбу за суверенитет страны. Насколько такое сравнение будет уместным, но фигурой – масштаба Мустафы Кемаля Ататюрка.

При этом, правда заключается в том, что это – не просто слова. Турецкое руководство, действительно, делает достаточно много, чтобы повысить свою автономность и независимость из-за рубежа. По всевозможным направлениям, включая, к примеру, независимость от поставок из-за рубежа высокотехнологичной продукции, в том числе, различной компонентной и элементной базы для турецкой промышленности, включая турецкий оборонно-промышленный комплекс. Ярким проявлением этой темы является закупка турками систем С-400, ставшая притчей во языцех.

Именно этим – турецкой несговорчивостью, нежеланием идти в чужом фарватере, желанием проводить свой собственный курс (разумеется, насколько это возможно) и обуславливается, во многом, те усилия по сдерживанию, которые предпринимаются по отношению к Турции со стороны Запада, включая США и ЕС. Не вызывает никаких сомнений, что «демократические ценности» здесь глубоко вторичны.

Продолжаем рассматривать Главу 3 книги, следующий подраздел которой озаглавлен как «Устойчивая стабильность».

Здесь авторы издания указывают на то, что «устойчивая стабильность» — это тот самый фактор, который и будет в итоге определять так называемую «большую стратегию Турции». Это – та самая «призма», через которую турецкое руководство должно смотреть на единство своей внутренней, региональной и глобальной политики.

Как ими отмечается, на национальном турецком уровне должная присутствовать «всеобъемлющая и обязательная стабильность». Здесь авторам не удается избежать клише, сложившегося в Турции, о том, что почти два десятка лет однопартийного правления в Турции – это та самая стабильность на национальном уровне, если рассматривать её политический разрез. Они отмечают, что Турцию можно характеризовать в качестве страны, которая «обрела политическую стабильность». При этом, они (авторы) усматривают прямую связь между политической стабильностью и преобразованиями в Турции и успехами страны. Соответственно, эта стабильность становится залогом последующих предпринимаемых страной шагов. И здесь авторам не удается избежать и второго клише – относительно тех конституционных поправок 2017 года, которые превратили Турцию из парламентской в президентскую республику.

На самом деле, нынешняя система власти в Турции организована так, что президент страны непосредственно контролирует исполнительную власть в стране, будучи главой кабинета министров. С другой стороны, будучи главой правящей Партии справедливости и развития, он, можно сказать, концентрирует в своих руках и исполнительную власть. Контроль над судебной властью осуществляется президентом через систему назначения высших судебных органов страны, включая, допустим, Высший совет судей и прокуроров, а также Конституционный суд страны.

Иными словами, в Турции выстроена таким образом вертикаль власти, что фигура президента страны – первична. Именно избрание президента является определяющим. В то время, как парламентские выборы – утратили свое прежнее значение.

Теперь дело – за малым: речь идет о том, чтобы, как следует из последних по времени заявлений турецкого руководства, полностью закрепить президентскую республику в стране, что может быть достигнуто принятием то что называется «полностью гражданской Конституции страны» — то есть, Основного закона вместо образца 1982 года.

Как мы не раз писали на страницах ИБВ, ситуация, при которой президентскую республику в Турции удастся обратить вспять, является отнюдь не умозрительной. Такая ситуация просматривается в том случае, если ко власти в стране придет не столь харизматичный лидер, как президент страны Реджеп Тайип Эрдоган. То есть, будет лидер партии, над которым будет «довлеть» его партия. Если помножить ситуацию на то, что в обозримой перспективе у той же Партии справедливости и развития снизится рейтинг, а появления новой партии, которая покажет такой же успех, не представляется возможным. И потребуется и гибкость, и межпартийный диалог, который усилит роль партии, в ущерб «жесткости» лидера. И опять Турция сможет вернуться в прежнее состояние – парламентской республики путем проведения простого референдума. А вот заменить целый текст Конституции – несравненно более трудная вещь.

62.9MB | MySQL:102 | 0,465sec