29 сентября 2021 года в Сочи состоялась встреча между президентами В.В.Путиным и Р.Т.Эрдоганом. Продолжаем анализировать то, что касается этой встречи, о критическом значении которой много говорили, как в России, так и в Турции.
Часть 2 данного материала доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=80166.
Напомним, мы остановились на заявлениях президента Р.Т.Эрдогана, которые он сделал для своего президентского пула на борту №1, следуя из Сочи в Турцию.
В частности, турецкий лидер признал «наличие проблем в Идлибе», однако, подтвердил приверженность Турции выполнению своих обязательств, в частности, по размежеванию «умеренной оппозиции» и террористических организаций. Кроме того, турецкий лидер подтвердил необходимость продолжения телефонной дипломатии между Россией и Турции, в особенности, на уровне лидеров двух стран.
Продолжаем цитирование турецкого лидера, который, привычным для себя образом, затронул региональную гуманитарную ситуацию:
«Сохранение режима прекращения огня в регионе здоровым образом быстро увеличит возвращение (беженцев – И.С..), особенно из Турции. Более 1 миллиона человек, 400 тысяч из которых проживают в районе Идлиба, вернулись в свои дома и на свои земли. Это — положительный момент. Мы постоянно работаем над увеличением этого числа и обеспечением того, чтобы сирийцы, которых мы принимаем в нашей стране, могли безопасно вернуться на свои земли».
Как мы не раз говорили, действительно, в Турции гуманитарная обстановка с приемом большого количества сирийских беженцев на территории страны обстоит далеко не лучшим образом.
Однако, для очень многих из сирийских беженцев, в особенности, с детьми, период невозвращения в Сирию (10 лет) уже пройден. Что, впрочем, не мешает турецкому руководству продолжать / декларировать реализацию своих различных программ, направленных на возвращение сирийцев в страну исхода.
Цитируем далее:
«Другой вопрос, который я особо подчеркнул (в ходе переговоров с В. Путиным в Сочи – И.С..) – это присутствие РПК / СНС в Москве (сложно сказать, что здесь имеет в виду турецкий лидер: разного рода курдские делегации, посетившие Москву в разное время, или же открытие, в период так называемого «самолетного кризиса» офиса Партии демократический союз в Москве – И.С.). Я напомнил им лично (президенту В. Путину – И.С.) об этом. Точно также, эта организация принималась в Белом доме в США. К сожалению, и здесь интерес к ним высок. Есть некий американец по имени Макгерк (Бретт Макгерк назначен Джо Байденом координатором по Ближнему Востоку и Северной Африке в Совете национальной безопасности США – И.С.). Этот человек отвечает за управление террористическими организациями. Нам необходимо и дальше укреплять нашу солидарность в борьбе с терроризмом».
Анкара продолжает высказывать свое недовольство тем, что США продолжают оказывать поддержку / делать ставку на Силы народной самообороны в Северной Сирии. Впрочем, выход США из Афганистана породил в турецком руководстве надежду на то, что аналогичная ситуация сложится и в Сирии. И СНС, лишенные поддержки со стороны США, окажутся для Анкары «легкой добычей».
Цитируем далее турецкого президента:
«Необходимые договоренности должны быть достигнуты относительно прекращения присутствия террористической организации PKK / СНС в Манбидже и Тель-Рифате. При оценке текущей ситуации в регионе, наша повестка дня в основном состояла из вопросов дальнейшего развития турецко-российских отношений, совместных шагов, которые мы можем предпринять — от оборонной промышленности до политических и военных вопросов, и инвестиций, которые мы можем сделать вместе. По этим вопросам, г-н Путин очень четко и ясно затронул те инвестиции, которые мы можем сделать. Например, помимо «Аккую», мы обсуждали вторую и третью атомные электростанции, и те шаги, которые можно предпринять для оборонной промышленности».
Касательно второй и третьей атомной электростанции России в Турции, мы уже высказывали свое мнение на страницах ИБВ.
С одной стороны, имея одну стройплощадку в Турции с налаженной инфраструктурой и процессом реализации проекта, можно использовать метод «copy and paste», что сделает налаживание работ на других стройках куда как более легким, чем если это делать с нуля. Как с нуля начиналась реализация АЭС «Аккую».
С другой стороны, есть опыт, во всем его многообразии и неоднозначности, по АЭС «Аккую», который должен быть учтен в том случае, когда и если Россия и Турция примут решение по тому, чтобы реализовывать совместно ещё два проекта атомной электростанции.
Скажем сразу, России не нужно втягиваться ещё в два проекта АЭС на условиях АЭС «Аккую». В России должно быть четким осознание того, что Турции она нужнее, чем России Турции в вопросе АЭС. В том смысле, что у Турции, на сегодняшний день, нет альтернативы реализации стратегических для себя проектов с помощью Российской Федерации. Именно и только с этим осознанием можно и нужно идти на переговоры с турецкой стороной по последующим стройкам.
С другой стороны, выразим уверенность в том, что Турцией не только не будут предложены те же самые условия, что были согласованы для АЭС «Аккую», по двумя новым объектам. — С большой долей вероятности, Турция предложит России менее привлекательные условия (по стоимости кВтч вырабатываемой электроэнергии, прежде всего, а также по гарантированному объему закупки электроэнергии – И.С.).
Аргументация будет простой: мобилизовать три стройплощадки – дешевле (если смотреть удельную стоимость за одну стройплощадку), чем мобилизовать одну стройплощадку. Следовательно, снижается стоимость объекта. Более того, будет снижение стоимости за счет проектных работ (не бесспорное утверждение, однако, оно прозвучит: то, что три станции будут «более-менее» одинаковыми, а, следовательно, из стоимости будущего кВтч надо удержать стоимость проектирования – прим.). Следовательно, финансовые условия должны быть пересмотрены в пользу Турции.
Подчеркнем, что не надо быть пророком, чтобы ожидать такого характера переговоров Турции с Россией по ещё двум атомным электростанциям, если диалог начнет переходить в практическую плоскость.
Договариваясь с турецкой стороной по будущим объектам, стоит помнить весь тот пласт опыта, который есть по АЭС «Аккую», начиная со льготного налогообложения проекта – которое, в настоящий момент, ограничивается ввозными пошлинами на оборудование из-за рубежа и никак не отражается, допустим, на разного рода налогов и сборах при заключении субподрядных договоров и на отчислениях с заработной платы нанимаемого персонала. Это – в качестве одного из множества примеров.
Договариваясь с турецкой стороной, ни в коем случае, не стоит показывать свою заинтересованность в проектах, большую чем у самих турок. И уж, тем более, не стоит подавать им сигналы, что «все уже доложено наверх» и «наверху ждут подписи под сделкой». Турки не будут турками, если в этот самый момент они не попробуют ещё надавить на российскую сторону по существенным условиям сделки. То, что мы сейчас пишем – это, целиком и полностью, основано на тех переговорных трюках, которые были продемонстрированы с турецкой стороны в ходе АЭС «Аккую».
В контексте последнего, стоит вспомнить переговоры, которые были анонсированы как «финальные» (но которыми они так и не стали по причине переговорных хитростей турок – И.С.) И.И.Сечина в Анкаре, которого поставили перед фактом о том, что 100% стоимости покупки электроэнергии не будет прогарантировано турецкой стороной. Сделано это было турками ровно в тот момент, когда уже было объявлено о подписании российско-турецкой сделки и все было доложено в Москву. Разразился нешуточный скандал, И.И.Сечин имел разговор с Р.Т.Эрдоганом, который, разумеется, ни к чему не привел. В итоге, соглашение, пусть и не в этот приезд, но было согласовано на турецких условиях.
Вот так, «закрутить гайки продавцу» в последний момент, когда он уже готовится подписывать сделку, считая, что все оговорено, — это типично турецкая манера. Тем более, если турецкая сторона почувствовала слабость. Которая может заключаться в том, что исполнители с другой стороны уже «просверлили дырки для орденов», а, следовательно, уже лично зависят от заключения сделки. Или же отрапортовали «в центр» о том, что «все в порядке» и не могут отыграть назад. Им (то есть, российским переговорщикам – И.С.), с определенного момента, проще продвинуть уступки туркам «в центре», чем заявить, что речь идет о существенном отклонении от договоренностей и пора отыгрывать назад, поскольку уступки выхолащивают из сделки ожидаемую от неё экономику. А, следовательно, не надо «заигрываться» и проще уйти из этого «заведения».
Есть ещё одна важная вещь, которая заключается в том, что АЭС «Аккую» вскрыло множество болевых точек России в плане управления процессом крупных строек за бюджетные деньги.
В России осталось крайне мало квалифицированных управленцев, которые могли бы управлять реализацией столь масштабных проектов. Если под управлением подразумевать не умение заключить зеркальное соглашение с турецким субподрядчиком, ничего при этом не упустив (в том смысле, что отразить в субподрядном соглашении все что требуется от него самого и требовать того же самого от турецкого субподрядчика – прим.), а именно реализовать этот проект своими силами, в качестве непосредственных исполнителей.
Справедливости ради, заметим, что подобных «Аккую» проектов не реализовывал, до сих пор, в мире никто.
Речь идет о классической модели государственно-частного партнёрства «строй – эксплуатируй – владей», применительно к неклассическому случаю атомной электростанции. Особенности строительства атомных объектов сразу придают указанной модели множество нюансов. А объем финансирования и рисков в проекте уровня «Аккую» просто зашкаливает. Не пойдем так далеко, чтобы утверждать, что Россия никогда не участвовала в проектах «строй – эксплуатируй – владей» за рубежом. Может быть и участвовала в единичных небольших стройках. Однако, тренироваться на АЭС «Аккую», при всей исходной привлекательности идеи, было весьма большим риском. И это мы выражаемся крайне мягко.
Есть ещё одна тема, которая должна четко осознаваться, когда мы говорим об АЭС «Аккую». Параграфом выше мы назвали модель, по которой реализуется указанный проект, моделью «государственно-частного партнёрства».
Немного отвлекаясь в сторону, зададимся простым теоретическим вопросом: а почему, вообще, на определенном этапе развития такую популярность получили эти самые модели ГЧП (государственно – частное партнерство)?
Ну, прежде всего, эти модели построены на следующих убежденностях их идеологов:
- Либеральная экономика – это хорошо, а присутствие государство в экономике должно быть регулирующим и направляющим.
- Государство не должно инвестировать в экономику, оно должно направлять инвестиции частного сектора в нужном для государства русле.
- В развитие изложенного выше: государство не имеет достаточных свободных финансовых ресурсов для инвестиций в крупные объекты и не имеет кадров, которые могли бы управлять строительством и эксплуатацией указанных объектов. В том смысле, что деньги лучше направлять на то, что государство не может передать частному сектору. Допустим, на образование и оборону. А вот все остальное пусть оплачивает частный сектор и зарабатывает на этом деньги. Насчет же управления строительством и эксплуатацией объектов: если оставлять их за государством, то надо держать огромный, раздутый штат тех бюрократов, которые хоть что-то в этом понимают. Этот штат в таком объеме на постоянной основе, попросту не нужен.
- Основным преимуществом / активом государства является его, просим прощения за очевидность мысли, административный ресурс. Оно может быстро выделять земельные участки, принимать специальные налоговые режимы, минимизировать (чисто теоретически) время прохождения разного рода бюрократических процедур. Государство может и должно выступать стороной, гарантирующей возврат инвестиций частному сектору. С помощью, к примеру, гарантий Казначейства, обязательных к оплате. Более того, государство гарантирует защиту инвестиции от разного рода посягательств в перспективе.
- Основным преимуществом частного сектора, продолжаем повторять очевидные, но важные вещи, является то, что он – про эффективность и про зарабатывание денег. Политические мотивы частный сектор не интересуют – это все к государству (см. выше). Частный сектор должен обеспечить эффективную, экономически оправданную реализацию проектов. То есть, на выходе частный сектор должен обеспечить создание экономически эффективного объекта инфраструктуры. Каждый такой эффективный объект делает эффективным экономику страны в целом.
- Складывая выше все аргументы, можно прийти к выводу о том, что модели «ГЧП» являются перспективными и двигающими прогресс вперед, поскольку государство и частный сектор дополняют друг друга. Государство – про стратегию и государственный интерес, частный сектор – про то, как это превратить в эффективный экономический объект.
После такой длинной прелюдии вопрос, очевидный на первый взгляд, но с крайне неочевидным ответом: строится ли, в настоящее время, АЭС «Аккую» по модели государственно-частного партнёрства?
Немного ещё «размотаем» этот вопрос до ясности.
Если считать, что государство, в данном случае, — это государство турецкое, то кто представляет частный сектор? – Та, на первый взгляд, частная компания, которая была создана российскими акционерами на территории Турецкой Республики для реализации АЭС «Аккую». А кто акционеры? – Это российские государственные корпорации (!), которые строят за средства российского бюджета.
Поздравляем: мы докопались до корня всех, выражаясь мягко, нюансов, связанных с реализацией АЭС «Аккую».
Он, этот корень, заключается в том, что нет никакой модели ГЧП применительно к строительству «Аккую». Есть модель ГГП — государственно-государственного партнёрства, которая ещё не придумана…
Не будем ещё больше вдаваться в подробности, просто примем как данность, что тиражировать изложенные выше проблемы ещё на двух строительных площадках за те же деньги нет, ровным счетом, никакого смысла. Речь должна идти о существенном улучшении условий сделок, а также о готовности турецкой стороны становится полноценным акционером этих станций и обеспечивать не менее 49% финансирования. Только в этом случае, можно и стоит идти на переговоры с турецкой стороной.
Хотя, выразим сугубо личное мнение о том, что у российской стороны не хватит ни административных, ни технических возможностей для того, чтобы добиться для этого проекта хотя бы среднего разумного уровня рентабельности. И если АЭС «Аккую» можно было бы рассматривать в качестве «тренировочного полигона» по тому, чтобы набрать соответствующего опыта и квалификации (хотя, наверное, сразу тренироваться на проекте стоимостью в 20 млрд долл. – не лучшая тренировка), то смысл делать все то же самое ещё на двух станциях – это весьма сомнительно.
Впрочем, как бы то ни было, как мы видим, строительство ещё двух АЭС российскими силами в Турции попало в двустороннюю повестку и дальше будет развиваться по законам крупных бюрократических систем. Что к экономике данных проектов, вряд ли, будет иметь самое прямое отношение – скорее, речь пойдет о совсем других мотивационных факторах.