Деятельность члена Палаты лордов британского парламента Назира Ахмеда, пообещавшего мобилизовать 10 тыс. мусульман в случае приезда в страну голландского парламентария и автора скандального фильма «Фитна» Геерта Вилдерса и добившегося таким образом запрета на въезд для последнего, показала, что мнение исламского сообщества является серьёзным фактором, подчас влияющим на принятие тех или иных решений властями Великобритании.
И это далеко не единственный пример. Численность мусульманских общин Соединённого Королевства неуклонно растёт, а вместе с ней растёт и политическое влияние этого религиозного меньшинства.
Однако голос общин стал слышен на политической арене страны лишь в последние пару десятилетий, и определяющую роль в формировании политического самосознания исламского сообщества в 1980-х годах сыграло так называемое «дело Рушди», когда члены до того весьма разрозненных течений ислама объединились, чтобы на государственном уровне выразить свой протест в отношении публикации книги сэра Салмана Рушди «Сатанинские стихи», обвинённой ими в дискредитации образа пророка Мухаммеда. В этот же период мусульмане со всей ясностью осознали, что решать различные проблемы сообщества будет проще, если общины получат места в местных и государственных законодательных органах, а также будут бороться за ответственные посты в британской структуре власти.
Центром этих процессов стал Брэдфорд, где в 1981 г. был учреждён Совет мечетей города, поддерживавший кампанию против книги Рушди и осуществлявший акции сожжения произведения. Кроме этого долгое время мэром города был мусульманин Мухаммед Аджиб.
В последующие десятилетия эта деятельность принесла мусульманам неплохие дивиденды в виде представительств в местных органах власти, городских советах, в некоторых из которых они уже к началу 1990-х годов составляли большинство. 1997 г. можно считать моментом политической истины для мусульман Соединённого Королевства на государственном уровне. Этот год принёс избрание первого адепта ислама в парламент страны и серьёзную борьбу на местах за право представлять партии в этом высшем законодательном органе.
Ещё раньше с целью организации каналов для участия в политической жизни страны исключённых из него этнических меньшинств, основой самоопределения которых являлась религия, совместно с созданным в 1992 г. Религиозным советом старых районов города (РССРГ) (Inner City Religious Council) также работала Межрелигиозная сеть (The Interfaith Network), учреждённая в 1987 г. Что касается мусульманских сообществ, то Межрелигиозная сеть стала главным посредником в деятельности основной группы активистов, возникшей из сети реформистских мечетей во время дела Рушди в 1988-89 гг. Эта группа сформировала Комитет действия Соединённого Королевства по исламским проблемам (UK Action Committee on Islamic Affairs), а в дальнейшем её деятельность привела к созданию в 1997 г. Мусульманского совета Великобритании, первая успешная кампания которого – включение вопроса о религиозной принадлежности в перепись 2001 г. – также была проведена в тесном сотрудничестве с МС. РССРГ обеспечивал дополнительную возможность для религиозных групп влиять на решение не только вопросов районного масштаба, но и глобальных насущных проблем, как, например, предотвращение дискриминации по религиозному признаку, на чём активно настаивали мусульмане.
Сегодня мусульмане есть как в Палате общин, так и в Палате лордов. Британский исследователь Хишам Хеллер приводит следующие данные по состоянию на начало второй половины первого десятилетия XXI в.: мусульманами являются около 150 членов местных советов, несколько мэров городов Великобритании, один мусульманин был избран в парламент страны в 1997 г. и ещё двое в 2003 г., также после 1997 г. в Палате лордов заседают пять пожизненных мусульман-пэров (1). Необходимо отметить, что пэры-мусульмане были в Соединённом Королевстве задолго до нынешних членов Палаты лордов, однако все они были англо-саксонского происхождения, как, например, лорд Хэдли и лорд Стэнли, принявшие ислам на рубеже XIX и ХХ вв. Современные пэры и их единоверцы в большинстве своём являются выходцами с Индийского субконтинента, отражая, таким образом, демографические пропорции мусульманских общин Великобритании: лорд Назир Ахмед – выходец из Кашмира (в 1997 г. во время выборов в парламент он был на четвёртом месте в списке потенциальных кандидатов от лейбористов в округе Бредфорд Вест, а через год стал пожизненным пэром и проблема попадания в главный законодательный орган страны решилась сама собой), баронесса Удин – Бангладеш, лорд Бхатиа представляет в этом отношении Танзанию, лорд Пател имеет индийское происхождение, а баронесса Фалкнер – пакистанское. По мнению Хеллера эти показатели ещё не отражают мусульманскую популяцию страны в целом. В противном случае в Палате общин было бы не 3, а минимум 20 депутатов-мусульман. То же самое можно сказать и о мусульманском представительстве в парламентах Шотландии (первый адепт ислама был избран в него в 2007 г.), Уэльса, а также Ассамблеи большого Лондона.
Сегодня, несмотря на статус меньшинств, этнические и религиозные общины, в том числе и мусульмане, составляют серьёзную политическую силу в Великобритании. Как минимум 1 млн адептов ислама имеет в настоящее время законное право голоса и число это увеличивается с каждым днём. Компактное проживание мусульманских общин обусловило то, что в некоторых избирательных округах страны они и вовсе составляют большинство, что, конечно же, не могут не учитывать британские политики, стремящиеся получить их поддержку, поскольку, согласно действующей сегодня в Соединённом Королевстве мажоритарной системе выборов в парламент страны, победу кандидату может принести всего лишь один лишний голос.
Ещё в прошлом десятилетии власти фактически начали опасаться мусульманского большинства в некоторых округах, что выразилось в действиях правительства консерваторов по расформированию, например, избирательного округа Брэдфорд Юниверсити, в котором основной электорат составляли выходцы из Пакистана. При этом данная электоральная масса была достаточно равномерно разделена между соседними округами. Таким образом было достигнуто положение, при котором голос мусульманского сообщества уже не был решающим. Аналогичным способом были изменены и границы ещё нескольких округов, где большинство составляли представители этнических и религиозных меньшинств.
Однако подобные действия можно отнести не только на счёт так называемого институционального расизма. Они стали также элементом борьбы с проявлениями сознательного лоббирования представителями меньшинств своих кандидатов. Прецедентом в этом отношении стала ситуация в 1992-93 гг. в округе Манчестер-Гордон, который в парламенте представлял лейборист Джеральд Кауфман. Он и довёл до сведения руководства партии, что за вышеозначенный период в округе было подано небывалое количество прошений о вступлении в ряды лейбористов – 625, притом, что до этого в местном отделении состояло 900 человек. Все 625 желающих получить членский билет оказались представителями религиозно-этнических общин, а поскольку голос каждого из них в случае признания заявлений действительными мог бы стать решающим на выборах кандидата в парламент от округа, в партии решили, что имеет место попытка лоббирования кого-то из потенциальных кандидатов-мусульман. Позднее было названо имя Ахмеда Шахзада, бизнесмена и бывшего советника в лондонском районе Брент (2). Несмотря на то, что 492 заявления были в итоге удовлетворены, на внутренних выборах местного комитета партии победу всё же одержал Кауфман. Эти события побудили лейбористов на очередной партийной конференции в 1994 г. выработать специальную программу действий и меры по предотвращению подобных случаев среди кандидатов и избирателей от религиозно-этнических меньшинств.
Одним из основных объектов давления со стороны мусульманского сообщества страны в последние годы было утверждение парламентом законопроекта о разжигании расовой и религиозной ненависти. Существовавший Закон о богохульстве защищал от посягательств со стороны исключительно господствующую англиканскую церковь. Ещё с 1980-х гг., когда в Британии начинается мусульманское религиозное возрождение, адепты ислама стремятся подчеркнуть свою религиозную идентичность и добиться законодательства, сравнимого с «расовым правом», которое защищало бы их именно в этом статусе.
Между тем, действия британских властей в данной области были весьма противоречивыми. В 1983 г. Палата лордов признала сикхов этнической группой, на основании чего было вынесено обвинительное заключение в адрес школьного учителя, запретившего ученику носить тюрбан. Однако в 1988 г., когда дело дошло до судебного разбирательства по поводу отказа мусульманину в краткосрочном отпуске в связи с религиозным праздником, Палата отказала последним в признании их этно-расовой группой на основании Акта о расовых отношениях от 1976 г., а, поскольку с точки зрения действовавшего законодательства права представителя меньшинства нарушены не были, никаких санкций не последовало (3). В связи с этим перед мусульманским сообществом встала острая проблема признания не только этнического аспекта их идентичности, но и защиты религиозного статуса.
Сохранение неравенства в различных сферах жизни британского общества в начале XXI в. ярко продемонстрировало поражение законопроекта о запрещении разжигания религиозной ненависти, который два раза не был утверждён парламентом в 2006 г., поскольку его члены полагали, что положения такого закона будут противоречить принципам свободы слова и самовыражения. Мусульманский совет Великобритании (МСВ) посчитал, что включения гарантий свободы слова в законопроект, ставшее возможным благодаря положительному голосованию 149 членов Палаты лордов, недостаточно для обеспечения равенства. Представители совета заявили, что, необходимо расширить сферу действия проекта, с тем, чтобы обеспечить мусульманскому сообществу одинаковую степень защиты с общинами иудеев и сикхов. Точку зрения МСВ поддержал и член парламента Джордж Галлоуэй, традиционно лоббирующий интересы исламского сообщества Великобритании, который заявил, что Закон о подстрекательстве к религиозной ненависти делает преследование за подобную деятельность практически невозможным. Галлоуэй также добавил, что этот «законопроект всегда был резиновым молотком, но итоговый результат абсолютно бесполезен. То, что произошло, является оскорблением, особенно для тех в мусульманской общине, кто сталкиваются с фанатизмом из-за религии, и кто хочет только того, чтобы закон относился к ним так же, как и к страдающим от расовой дискриминации».
Что касается мусульманских политических организаций Великобритании, то, недовольные политикой ведущих партий страны, адепты ислама на рубеже 1980-90-х гг. основывают несколько структур, призванных отражать политические интересы этого религиозного меньшинства и увеличить представительство последнего в государственных институтах власти. Одной из первых в этом отношении стала Исламская партия Великобритании, созданная в 1989 г. группой радикально настроенных пакистанцев. Партия участвовала в выборах 1992 и 1997 гг., но набрала в ходе кампаний лишь около 650 и 1000 голосов соответственно. При этом голоса в поддержку партии были отданы почти исключительно в городе Брэдфорд и прилегающих к нему районах. В 1992 г. был учреждён Мусульманский парламент страны, разрабатывавший альтернативные официальным решения и рекомендации по насущным для мусульманского сообщества Великобритании проблемам, деятельность которого, правда, широкого успеха и поддержки не имела.
Эти и подобные организации не нашли поддержки среди широких слоёв мусульманского населения страны прежде всего потому, что отражали лишь узкие политические аспекты, связанные исключительно с мусульманской религией и практически не учитывали реалии светского демократического общества, в условиях которого существовали общины в Соединённом Королевстве.
В целом же можно говорить о том, что политическая активность мусульманского сообщества Великобритании непрерывно растёт, хотя и не слишком быстрыми темпами, поскольку в массе своей оно всё ещё остаётся аполитичным. В качестве самых последних свидетельств подобной активности можно привести кампанию, организованную мусульманами в поддержку лейбориста Кэна Ливингстона во время выборов мэра Лондона в 2008 г., получившую название «Мусульмане за Кэна» (The Muslims4Ken campaign), а также участие молодых мусульман страны в консультациях с правительством по предотвращению экстремизма. Характерно, что если в первом случае инициатива исходит от самого мусульманского сообщества, во втором включить мусульман в политический процесс пытаются уже власти страны.
Кампания мусульман в поддержку переизбрания Кэна Ливингстона на пост мэра Лондона мобилизовала беспрецедентное число представителей этого сообщества и спровоцировала весьма острые споры в среде мусульманских общественных деятелей, журналистов и политологов. По мнению Асима Сиддики, представителя организации «Городской круг», именно такая, сомнительная с точки зрения коренного населения поддержка и обеспечила провал избирательной кампании Ливингстона, уступившего свой пост представителю партии консерваторов, бывшему журналисту Борису Джонсону. Эксперт же газеты «Гардиан» Анас аль-Тикрити, наоборот, считает, что эта кампания мусульман представляет собой хороший ответ тем, кто «хотел, чтобы исламское сообщество просто сидело и ничего не делало или искало альтернативные, вероятно, разрушительные и деструктивные способы выражения своих взглядов». Аль-Тикрити полагает, что лучшим свидетельством того, что поддержка мусульман оказала положительное воздействие на избирателей, является статистика, согласно которой, когда кампания «Мусульмане за Кэна» начиналась, отставание Ливингстона от соперника равнялось 12 пунктам, тогда как ко дню выборов показатели были в два раза меньше, что в итоге соответствовало окончательному результату.
Другим позитивным знаком в области политической активности британских мусульман является намерение правительства страны учредить консультативный совет, в котором бы участвовали молодые мусульмане страны. Консультативная группа будет состоять из 20 молодых мусульман в возрасте от 16 до 21 года, которые будут представлять самые широкие слои мусульманского сообщества Соединённого Королевства. Молодые люди будут представлять, таким образом, своих сверстников в процессе диалога общин с государством, затрагивающим самые насущные проблемы, в том числе и экстремизм, насилие и воздействие этих факторов на молодое поколение. Это решение можно считать прогрессивным ещё и потому, что именно исламская молодёжь в настоящее время является наиболее уязвимой социальной категорией общества для вербовки и действий радикальных экстремистов, а её голос в то же время редко слышен на государственном уровне.
Большую активность мусульманское сообщество Великобритании также развило в преддверии выборов в Европейский парламент, назначенных в Соединённом Королевстве и Нидерландах на 4 июня с.г. В ходе голосования в этих странах определятся имена 97 членов данного законодательного органа. В качестве главной мобилизующей силы исламского сообщества выступил Мусульманский совет Великобритании, который, несмотря на все разногласия с правительством страны, всё ещё является наиболее репрезентативным органом общин. МСВ призвал британских мусульман проголосовать на выборах против ультраправой радикальной Национальной партии Великобритании (НПВ), чей лидер Ник Гриффин назвал ислам «порочной и злой религией». В этой инициативе МСВ поддержал Фонд Киллиама, разославший имамам более 800 британских мечетей письмо с призывом обратиться к единоверцам во время пятничной проповеди и попросить проголосовать против НПВ: «Проголосовав, мы ясно продемонстрируем, что британские мусульмане являются интегрированной частью современного британского общества и выступают против любых форм экстремизма». Мусульман в их стремлении сделать Соединённое Королевство «зоной, свободной от фашизма» поддержали и представители других религий.
Подводя итоги краткого обзора политической активности мусульман Великобритании можно говорить о том, что значительная, если не большая часть данного религиозного сообщества всё ещё остаётся в этом отношении инактивной. Однако связано это не с нежеланием высказывать свою точку зрения по насущным вопросам и проблемам, а скорее с неуверенностью в том, что голос общин может на самом деле что-то изменить или как-то повлиять на государственную политику. Именно поэтому не следует преуменьшать роль различных мусульманских организаций, мобилизующих своих единоверцев на те или иные политические акция и действия. Участвуя в политической жизни Великобритании, мусульмане не только решают проблемы своего сообщества, но и способствуют улучшению отношений и понимания между различными этническими и религиозными группами в рамках всего британского социума.
С этой точки зрения большим шагом вперёд являются как мусульманские кампании в поддержку (или бойкот) тех или иных политиков, так и инициативы британского правительства, направленные на включение в политические процессы самых разных групп, представляющих мусульманское сообщество. Можно с уверенностью утверждать, что именно активное участие мусульман в политических процессах в Соединённом Королевстве является одним из залогов уменьшения влияния в религиозной среде групп радикально-экстремистского толка. Другим таким залогом должно стать адекватное восприятие и реагирование на проблемы и просьбы мусульманских общин Великобритании властей страны.
1) Hellyer H. British Muslims: Past, Present and Future. // The Muslim World, Volume 97, April 2007. P. 233.
2) См.: Котин И. Ю. Под знаком Брэдфорда. Конец политики мультикультурализма в Британии? // Этнографическое обозрение, № 2, 2005.
3) Там же.