9-10 декабря 2022 года в Эр-Рияде состоялись три знаковых мероприятия с участием председателя КНР Си Цзиньпина и глав государств Арабского Востока. К ним относятся переговоры Си Цзиньпина с королем Саудовской Аравии Сальманом бен Абдель Азизом и наследным принцем Мухаммедом бен Сальманом; саммит Китай-ССАГПЗ (Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива); саммит Китай-Арабский мир. Помимо руководителей Саудовской Аравии в данных мероприятиях приняли участие эмир Катара Тамим бен Хамад, президент АРЕ Абдель Фаттах ас-Сиси, король Иордании Абдалла бен Хусейн, президент ОАЭ Мухаммед бен Заид, премьер-министр Ирака Мухамед ас-Судани, премьер-министр Ливана Наджиб Микати, главы государств Кувейта, Омана, Бахрейна. Данные саммиты явились свидетельством дальнейшего углубления и расширения сотрудничества КНР с государствами региона, усиления китайской экономической экспансии на Ближнем Востоке.
Впервые за новейшую историю отношений Китая с аравийскими монархиями руководитель КНР принял участие в составлении и подписании ряда политических заявлений, вызвавших в регионе неоднозначную реакцию. В частности, в совместном заявлении Китай-ССАГПЗ стороны выражают «озабоченность ядерным досье Ирана и дестабилизирующей [иранской] региональной активностью, озабоченность иранской поддержкой террористических и сектантских групп и незаконных вооруженных формирований. Стороны полны решимости предотвратить распространение баллистических ракет и беспилотников, обеспечить безопасность навигации и объектов нефтегазового комплекса, выражают приверженность резолюциям ООН и международному праву».
Безусловно тревожным для Ирана моментом является то, что ранее нейтральный Пекин впервые высказался по поводу территориальных споров в Персидском заливе. Финальные заявления арабско-китайского саммита и саммита КНР-ССАГПЗ декларируют, что «Тайвань является неотъемлемой частью китайской территории. Стороны отказывают Тайваню в праве на «независимость» в любой форме. Стороны выражают солидарность с китайской позицией по Гонконгу и поддерживают усилия КНР по поддержанию национальной безопасности и укреплению в Гонконге реальной демократии в рамках теории «Одна страна, две системы»». Получив поддержку аравийских монархий в тайваньском вопросе, Пекин был вынужден разделить их озабоченность иранской активностью в Персидском заливе. В частности, Китай поддержал претензии ОАЭ на три спорных острова в Заливе, удерживаемых иранцами (Абу Муса, Большой и Малый Томб). Иранская реакция оказалась предсказуемо негативной. Пресс-секретарь МИД ИРИ Насер Канани выразил сильное недовольство заявлением по трем островам. В ответ посол КНР в Тегеране, стремясь успокоить иранцев, отметил, что КНР поддерживает территориальную целостность Ирана и что визит Си Цзиньпина в Эр-Рияд был направлен исключительно на поддержку мира и стабильности в регионе.
В Тегеране такую переориентацию китайской политики с ИРИ на его региональных конкурентов (прежде всего, Саудовскую Аравию и ОАЭ) восприняли чуть ли не как предательство. В конце президентского срока Хасана Роухани (летом 2020 года) в СМИ просочилась информация о готовящемся соглашении между КНР и ИРИ. Результатом переговоров стал одобренный президентом Ирана Хасаном Роухани 18-страничный документ под названием «Ирано-китайское всеобъемлющее стратегическое партнерство». В данном документе не содержались какие-либо обязательства сторон, и он был больше похож на протокол о намерениях. соглашение подразумевало китайские инвестиции в нефтяную, газовую и нефтехимическую индустрию Ирана в размере 280 млрд долларов в течение ближайших 25 лет. Одновременно китайская сторона обязывалась вложить 120 млрд долларов в транспортную и промышленную инфраструктуру ИРИ. Взамен Китай получал исключительное право доступа к интересующим его проектируемым, строящимся или модернизируемым объектам иранского ТЭК. Китайская сторона получала право покупать нефть, газ и продукты нефтехимии по ценам с дисконтом 12% от мировых. Китайские компании имеют также право на скидку в размере 6-8% в случае рискованных сделок. Одновременно китайские компании получали право рассрочки платежей до двух лет. Что самое важное, они имели право расплачиваться с иранцами в мягких валютах, заработанных китайцами в результате коммерческих операций в Африке и странах СНГ. В этом случае деньги будут конвертироваться в твердые валюты дружественными ИРИ западными банками. Иранские источники говорят о том, что в зависимости от курсов, по которым будет происходить этот обмен, китайцы надеялись на дисконт еще в 8-12%.
Китайские компании выражали желание строить на территории ИРИ промышленные предприятия и производить на них товары китайских брендов, которые будут потом доставляться на западные рынки. С этой целью планировалось развитие транспортной инфраструктуры ИРИ и ее включение в программу «Один пояс, один путь». Китайские компании хотели оказать Ирану содействие в электрификации 900 километров железной дороги, соединяющей Тегеран с важным административным центром на северо-востоке страны Мешхедом. Существовали также планы строительства скоростной железной дороги Исфахан-Кум-Тегеран, которую предлагается продлить до Тебриза на северо-западе ИРИ.
После всего этого иранская сторона считала именно Исламскую Республику привилегированным партнёром Пекина в регионе. Чем же вызван такой резкий разворот КНР в политических и экономических связях? Саммит Китай-ССАГПЗ вызвал живое и пристальное обсуждение в иранском экспертном сообществе. Однако, прежде чем приступить к анализу иранской точки зрения, интересно обратиться к анализу американского политолога и отставного политика (он был советником в команде Рональда Рейгана) Дэвида Голдмана, который давно занимается исследованиями китайской внешней политики, особенно в регионе Ближнего Востока. Голдман уже в течение последних семи лет прогнозирует рост китайского влияния и китайского присутствия в регионе. Пристальное внимание Пекина к Ближнему Востоку и региону Персидского залива продиктовано экономическими интересами (КНР является крупнейшим в мире потребителем и импортером энергоресурсов). Однако глобальная экономическая держава, какой является Китай, не может достичь своих интересов без расширения стратегического влияния.
При этом КНР, по мнению Голдмана, не ставит цель заместить США как наиболее мощную военную держав в регионе. Еще президент США Барак Обама призывал КНР расширить военное присутствие в зоне Персидского залива. При этом Обама указывал на то, что Китай является крупнейшим импортером нефти из регионе, но в то же время не участвует в обеспечении безопасности судоходства в Заливе (Обама даже назвал китайцев «халявщиками»). Китайская сторона изящно уклонилась от призыва Нобелевского лауреата. Пусть американцы увязают в ближневосточном болоте и тратятся на содержание здесь своих военных баз. Численность спецназа КНР не превышает 14 тысяч человек (у США – 75 тысяч). Численность китайской морской пехоты составляет 40 тысяч военнослужащих (против 200 тысяч у США). Китай располагает в регионе только одной военной базой в Джибути против десятков американских. И все же Пекин переиграл в регионе Вашингтон. Китайская сила зиждется на умелой дипломатии и всеобъемлющем экономическом и технологическом проникновении. При этом Пекин не стремится вмешиваться во внутренние дела арабских государств и диктовать им свои представления о «правильном» политическом устройстве. Голдман убежден, что в условиях экономического отдаления Европы от КНР и потери ЕС своей привлекательности, Пекин будет вносить корректировки в программу «Один пояс, один путь», отдавая предпочтение Ближнему Востоку. Он пишет: «После беспорядочного американского ухода из Афганистана и появления джихадистского режима в Кабуле Китай не может игнорировать угрозы своему снабжению энергоносителями из региона Персидского залива и риски своей инициативе «Один пояс, один путь». Как самый большой иностранный инвестор на Украине Пекин видит войну в этой стране как провал как российской, так и западной политики. Китайская элита наблюдает за российско-иранским сближением. На понимает, что дальнейшее укрепление связей между этим государствами может дать Тегерану доступ к новейшим российским оборонным технологиям, включая ядерные. Пекин этим явно недоволен».