Существование Южного Судана после получения независимости (если она будет провозглашена) во многом зависит от выстраивания отношений с соседями на юге и на севере.
Начнем с юга. Объективно Уганда и Кения наиболее выигрывают экономически от возможной независимости Южного Судана. Эти страны давно традиционно интегрированы в его финансовую и экономическую систему. Особое значение это приобрело после заключения Всеобъемлющего мирного соглашения (ВМС), когда Джуба стала получать финансовые траншы от суммарной нефтяной выручки Судана. С учетом разности банковских систем Севера и Юга, южане приняли решение интегрироваться в финансовые институты Кении и Уганды. Это должно было обеспечить выход Южного Судана в международную платежную систему, привлечь инвестиции и способствовать экономическому развитию. В действительности преследовались совершенно иные цели, в частности обеспечение «черных» схем для покупки оружия через кенийские фирмы, и вывод финансовых средств в Кению и Уганду для покупки недвижимости в этих странах. Одновременно Кения «давала выход» на банки Великобритании и США, куда поступали уже «отмытые» деньги, на которые также приобреталась недвижимость. На настоящий момент, это, пожалуй, основной «локомотив» развития отношений с кенийцами. Тем более что официальная статистика таких финансовых операций, по понятным причинам, не оглашается.
Отметим, что Уганда является одним из главных экспортеров продовольствия в Южный Судан. При этом необходимо разделять экспорт на формальный и неформальный, в силу традиционных схем доставки товаров из Уганды и Кении чуть ли не на велосипедах, мелкими партиями через третьи страны. Так вот угандийский формальный экспорт имеет тенденцию к росту и в 2008 году составил 42% от всего импорта Юга. При этом доля Южного Судана в общем объеме экспорта Уганды составляет 14%, Кении – 8%. Общая сумма угандийского «чистого» экспорта составила в 2008 году 245 млн долларов США, что на 56% больше, чем в 2007 году. Но эти цифры не идут в никакое сравнение с объемами угандийского неформального экспорта на суданский Юг, общая сумма которого в 2008 году превысила, по некоторым оценкам, 910 млн долларов. Из этого следует вывод о том, что Джуба поддерживает со своими южными соседями активные экономические контакты по т.н. «серым схемам», что подразумевает отсутствие какой-либо системы таможни и налоговых поступлений в казну.
В отличие от Уганды и Кении, контакты в сфере экономики с Эфиопией и Конго более скромные. Это связано с рядом факторов, которые относятся, прежде всего, к политическим. Прежде всего, нынешнее руководство Эфиопии прочно ориентировано в своих симпатиях на Хартум с учетом давних дружеских связей еще со времен существования режима М.Х.Мариама, когда нынешние эфиопские лидеры отсиживались в лагерях на территории Судана. Южане, наоборот, в то время готовились к своим партизанским рейдам на территории «социалистической» Эфиопии. Кстати, до сих пор на территории Южного Судана пребывает, по меньшей мере, около 10 тыс. эфиопских оппозиционеров из числа бывших военнослужащих с тяжелым вооружением, что Аддис-Абебу сильно нервирует. В этих условиях говорить о каком-либо ярко выраженном желании Эфиопии признавать будущую независимость Южного Судана не приходится. Все это естественно сказывается на развитии экономических отношений.
Что же касается Конго, то руководство этой страны слишком сильно озабочено внутренними проблемами. Помимо этого, оно стратегически ориентировано в своих симпатиях на Хартум. Основа этой «дружбы» прозаичная: торговля оружием. Судан активно снабжает белорусским оружием Киншасу на очень льготных финансовых условиях. Кроме того, конголезские руководители опасаются, что признание независимости Южного Судана может стимулировать сепаратистские тенденции в самом Конго, особенно в ее восточной части.
Сильные торгово-экономические связи по-прежнему сохраняются у Джубы собственно с северными районами Судана. Это понятная и традиционно устоявшаяся схема, несмотря на долгую гражданскую войну. Возможный раздел страны оставляет Хартум без значительной части нефтяных полей. По некоторым оценкам, в этом случае север Судана лишиться до 70% своих ежегодных поступлений в бюджет от продажи нефти, что должно вызвать мощный передел сложившейся экономической схемы и, несомненно, скажется на статусе суданской политической элиты. Более того, вызовет слом устоявшегося аппарата правящей Партии национального конгресса, ориентированного в основном на патронирование нефтяных доходов.
В этой ситуации реальны два варианта развития событий. Первый – начало широкомасштабных боевых действий, что может быть обусловлено желанием обеих элит и в Хартуме и в Джубе сохранить свои позиции путем развязывания «маленькой победоносной войны». Сразу оговоримся, что ни южане, ни северяне сил и средств для ведения широкомасштабной долговременной войны не имеют. Поэтому наиболее вероятен второй вариант. А именно, внедрение работников ИТР и менеджеров с Севера в развитие нефтяной промышленности Юга. Тем более что в настоящее время единственный трубопровод все равно проходит через территорию Севера. Это означает, что в любом случае Джуба буде вынуждена согласиться участвовать в кооперации с Хартумом в нефтяной отрасли еще определенное количество лет, пока теоретически не закончится постройка нового трубопровода в кенийский порт Момбаса. Излишне говорить, что Хартум будет не в восторге от такой перспективы и использует все рычаги влияния в лице своих сторонников на Юге, чтобы расколоть Суданское народно-освободительное движение. Представляется, что в качестве предлога для этой дестабилизации может быть использован все тот же тезис «о доминировании динка» или же «нарушение права арабских племен на традиционное кочевье». Вообще, основным курсом, который Хартум будет проводить в отношении Джубы на ближайшую перспективу независимо от итогов референдума, будет создание и сохранение на Юге очага перманентной напряженности в партийной верхушке СНОД, не перерасти ей в вооруженный конфликт, что создаст дополнительные риски для эксплуатации нефтяных полей. В противном случае Хартум окажется перед лицом революции в собственной правящей элите, чье политическое долголетие в большой степени зависит от нефтедолларов.
Но это касается не только нефти, но и продукции сельского хозяйства, реальными владельцами которой на Юге являются северосуданские предпринематели. Например, фактически всеми манговыми плантациями на Юге владеет бизнесмен из Хартума Амир. Если Джуба после независимости сумеет «пробить» себе экспортный коридор на юг, то его судьба незавидна: об арбитражных судах и компенсациях здесь ничего не слышали. Соответственно, все недовольство северян-бизнесменов «выплеснется» в Хартуме.
И, наконец, о Египте, который начинает все более активно наращивать свое присутствие в Джубе. Для этого существует единственная причина: Нил и опасение Каира в отношении самостоятельных решений нового независимого государства по пересмотру существующего договора между Суданом и АРЕ «о разделе водных ресурсов». Такая опасность реальна в силу желания того же Катара («закадычного друга» Каира) серьезно инвестировать в ирригационные проекты на Юге. Представляется, что Доха в этом случае преследует больше политические цели, нежели экономические. При пересмотре Джубой вопроса использования водных ресурсов, ее примеру, скорее всего, последует Эфиопия, которая давно уже вынашивает планы строительства каскада мини-ГЭС на Ниле и его притоках. При таком развитии событий Египет никак реально на эту ситуацию повлиять не сможет. Сейчас перед ним стоят три основные задачи, которые он должен решить путем расширения своей экономической и политической экспансии в Южном Судана: проблема водных ресурсов, продовольственная безопасность и, в меньшей степени, экспорт исламского экстремизма в Египет. Эти задачи решаются сейчас Каиром путем наращивания своего экономического присутствия на суданском Юге, основной целью которого является лоббирование идеи строительства канала Джангли, что минимизирует прямой ущерб для египетского сельского хозяйства и в какой-то степени позволить Джубе модернизировать систему своих ирригационных сооружений и отвлечься от реализации более масштабных проектов. При этом Каир выступает, безусловно, за сохранение единства Судана, так как позиция Хартума по вопросу раздела вод Нила непоколебима и предсказуема.