по материалам Института технологий и науки Бирла в Пилани, Индия

Ирано-саудовское  соглашение , заключенное при посредничестве Китая нарушает существующую динамику дипломатии на Ближнем Востоке и создает проблемы в установленной сфере влияния, поддерживаемых США в регионе.  Стремления Китая к усилению глобального влияния выходят за рамки его нынешнего участия в Пакистане, поскольку он активно стремится к прямому взаимодействию с Саудовской Аравией и Ираном, признавая огромные преимущества, предоставляемые их богатыми энергетическими ресурсами и политической стабильностью. В свете этих событий важно два центральных вопроса: во-первых, можно ли считать устойчивым новообретенный дух партнерства между Саудовской Аравией и Ираном? Во-вторых, указывает ли стремление Китая к взаимодействию с Ближним Востоком на стремление извлечь выгоду из ослабевающей мощи Соединенных Штатов в регионе?

Растущее взаимодействие Китая с Ираном на Ближнем Востоке под руководством Председателя КНР Си Цзиньпина привлекает значительное внимание. Недавним событием стало подписание 25-летнего соглашения о сотрудничестве между Китаем и Ираном, предусматривающего значительные китайские инвестиции в энергетический сектор Ирана. Однако отношения Китая с Саудовской Аравией остаются решающими, поскольку он полагается на Саудовскую Аравию как на своего основного поставщика нефти. Китай работает над укреплением связей как с Ираном, так и с Саудовской Аравией, играя определенную роль в содействии недавнему примирению между этими давними противниками. Решение Саудовской Аравии восстановить дипломатические отношения с Ираном 10 марта 2023 года знаменует собой значительный сдвиг. К факторам, побуждающим Эр-Рияд стремиться к примирению, относятся ухудшающиеся отношения с Соединенными Штатами, опасения по поводу ядерной программы Ирана после срыва Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) в 2018 году и возможность деэскалации конфликта в Йемене путем поощрения Ирана прекратить поддержку повстанцев-хоуситов. Саудовская Аравия надеется, что участие Китая может помочь решить эти проблемы. Для Ирана примирение с Саудовской Аравией соответствует его целям по снижению региональной напряженности, противодействию прогрессу «Соглашений Авраама», которые нормализуют отношения между Израилем и арабскими странами, и минимизации риска военной конфронтации.  Примирение между Саудовской Аравией и Ираном таким образом означает значительный сдвиг в региональной динамике и имеет потенциал для улучшения отношений при одновременном решении ключевых проблем, таких как защита США Саудовской Аравии и ядерной программы Ирана. Это также позволяет Ирану минимизировать ущерб от международных санкций и сосредоточиться на решении проблем на нескольких фронтах. Интерес Китая к этому развитию событий проистекает из его более широкой стратегии по утверждению себя в качестве видного глобального игрока.  Кроме того, ирано-саудовское  соглашение соответствует интересам Китая в обеспечении своих поставок энергоносителей, учитывая, что примерно 40-50% его импорта энергоносителей приходится на Ближний Восток. В отличие от этого, Соединенные Штаты получают из региона нефть в объеме менее 1 млн баррелей в день, что составляет менее 5% от их общего потребления. Хотя ближневосточный конфликт может иметь ограниченные последствия для Соединенных Штатов, он потенциально создаст значительные проблемы для Китая. С американской точки зрения,  это соглашение означает уменьшение влияния США в регионе, предполагая дипломатическую неудачу. Но большинство экспертов в этом не уверенно и полагают, что недавнее соглашение между Тегераном и Эр-Риядом вряд ли существенно ослабит влияние США в регионе. Несколько факторов подтверждают эту точку зрения. Саудовская Аравия по-прежнему полагается на военную промышленность США и планирует расширить присутствие США за счет нового испытательного комплекса. Кроме того, инициатива Саудовской Аравии «Видение 2030» требует многонационального участия, включая американский капитал. США активно участвуют в урегулировании йеменского конфликта, по которому ведутся мирные переговоры. При этом само соглашение вряд ли разрешит напряженность в отношениях между Ираном и Саудовской Аравией или изменит кардинально поддержку Тегераном противников Саудовской Аравии. Саудовская Аравия считает ядерную программу Ирана «красной линией», согласовывая свою позицию с США и Израилем.  При этом  степень влияния Китая в обеспечении соблюдения ирано-саудовского соглашения и реакция США на действия Китая неопределенны, а долгосрочное влияние этого соглашения на основные конфликты между Ираном и Саудовской Аравией остается неясным.

Более того, Китай находится в состоянии тонкого балансирования, разрываясь между удовлетворением своих краткосрочных энергетических потребностей в Саудовской Аравии и реализацией своих долгосрочных стратегических интересов в содействии примирению с Тегераном. Этот акт балансирования требует тщательной навигации, поскольку Китай стремится обезопасить свои энергетические ресурсы, одновременно стремясь построить и поддерживать позитивные отношения с Ираном, учитывая стратегическое положение страны вдоль маршрутов китайской инициативы «Один пояс, один путь» на Ближнем Востоке и в Северной Африке. С уходом Соединенных Штатов и западных держав Китай столкнется с растущими проблемами в поддержании беспристрастного равновесия между своими непосредственными экономическими интересами в Саудовской Аравии и долгосрочными стратегическими опасениями относительно позитивных отношений с Тегераном. Хрупкое равновесие, которого Китай должен достичь между Саудовской Аравией и Ираном, также зависит от меняющейся динамики внешней политики Китая в отношении энергетики, особенно в контексте глобального энергетического перехода. Амбициозные планы Китая, изложенные в его 14-м пятилетнем плане и китайском «Видении 2035», уделяют приоритетное внимание развитию мощностей по использованию возобновляемых источников энергии, сигнализируя о значительном снижении роли импорта нефти в будущем энергетическом потреблении Китая. По мере постепенного снижения энергетической зависимости Китай готов переключить свое внимание на трансконтинентальную торговлю и инфраструктурные связи. На этом фоне  интеграция Ирана в планы инициативы «Один пояс и один путь» (BRI) приобретает решающее значение из-за стратегического географического положения Ирана, но в этом контексте Китай рискует поставить под угрозу свои долгосрочные стратегические инфраструктурные проекты с Ираном, ключевым союзником, в обмен на краткосрочные экономические выгоды с Саудовской Аравией. Тем не менее, развивая нефтяную зависимость от местных экспортеров, Пекин рискует усилить стратегические рычаги, которыми обладают эти экспортеры, которые могут использовать это, чтобы заставить Китай действовать вопреки его долгосрочным стратегическим целям, особенно в отношении его особых отношений с Тегераном.

Таким образом, можно уверенно констатировать, что сделка Тегерана и Эр-Рияда, хотя и значительная с точки зрения расширения влияния Китая и дипломатических маневров Саудовской Аравии, вряд ли приведет к существенному снижению влияния США на Ближнем Востоке. Соглашение сталкивается с неотъемлемыми проблемами в полном разрешении давней региональной напряженности и может не привести к существенным изменениям в отношении ядерных амбиций Ирана, что является ключевой проблемой для Саудовской Аравии и ее союза с США и Израилем. Кроме того, само соглашение не застраховано от потенциальных проблем и дипломатических неудач, учитывая тонкое балансирование Китая между его краткосрочными энергетическими потребностями с Саудовской Аравией и его долгосрочными стратегическими интересами с Ираном. Сложности ближневосточного региона и постоянно меняющаяся динамика требуют тщательного мониторинга реализации и долгосрочных последствий этой сделки. Еще неизвестно, как Китай будет реализовывать свои двойные цели, стремясь обеспечить энергетические ресурсы и развивать позитивные отношения с Саудовской Аравией, одновременно поддерживая свои стратегические связи с Ираном. Эффективность и устойчивость участия Китая в регионе, а также его способность эффективно реагировать на сложную политическую динамику, динамику в области безопасности и экономики, сыграют решающую роль в формировании будущего ландшафта Ближнего Востока и баланса сил в нем.