Саудовская Аравия и Кувейт намерены выступать единой стороной в переговорах с Ираном по демаркации морских границ, которая должна разрешить принадлежность спорного месторождения «Эд-Дурра» в Персидском заливе. Об этом ТАСС 2 августа сообщил дипломатический источник в Эр-Рияде.
«Если Иран согласится на переговоры по демаркации морских границ, то они, по сути, будут двусторонними. Это означает, что Саудовская Аравия и Кувейт будут выступать как единая сторона переговоров», — сказал источник.
Как подчеркнул собеседник агентства, фактически переговоры будет вести Эр-Рияд, представляя интересы обеих стран в споре с Тегераном о принадлежности месторождения. По его словам, власти Саудовской Аравии не рассматривают формат трехсторонних переговоров, поскольку считают, что на фоне недавней нормализации отношений между Эр-Риядом и Тегераном могут оказать на Исламскую Республику больше влияния, чем Кувейт.
21 марта 2022 года Кувейт и Саудовская Аравия достигли соглашения о разработке и эксплуатации месторождения «Эд-Дурра», расположенного в нейтральной зоне на границе двух государств в Персидском заливе. Стороны планируют добывать на месторождении 28,3 млн куб. м природного газа, а также 84 тыс. баррелей газового конденсата в сутки. Соглашение предполагает, что объемы добычи будут разделены поровну между двумя странами в соответствии с установленными морскими границами. В то же время Тегеран заявил о своих правах на месторождение и осудил соглашение между Саудовской Аравией и Кувейтом.
5 июля этого года Эр-Рияд призвал Тегеран начать переговоры по демаркации морской границы в районе спорного газового месторождения. Как заявил 27 июля министр нефти Кувейта Саад Хамад аль-Баррак, страна начнет его разработку до демаркации морской границы с Ираном. 30 июля министр нефти Ирана Джавад Оуджи допустил возможность совместной эксплуатации месторождения. Ранее 3 июля 2023 года, министр нефти Кувейта Саад Хамад аль-Баррак выступил с заявлением, в котором выразил свое неприятие того, что он назвал «иранскими претензиями и мерами» в отношении морского газового месторождения «Эд-Дурра» (как его называют Кувейт и Саудовская Аравия), что они «противоречат фундаментальным принципам международных отношений». Министр напомнил, что «месторождение является кувейтско-саудовским природным ресурсом, и ни одна другая сторона не имеет на него никаких прав, пока не будут очерчены морские границы». На следующий день, 4 июля, МИД КСА опубликовало заявление в поддержку Кувейта и подтвердило, что «только две нации имеют суверенные права на разработку ресурсов этого региона». Эти позиции Саудовской Аравии и Кувейта последовали за заявленными намерениями Тегерана предпринять действия в отношении месторождения «Араш» (так названо Ираном) и его намерением начать эксплуатацию совместного месторождения газа и нефти.
В реальности, спор между сторонами идет вокруг месторождения с неопределенной энергетической ценностью. Агентство Reuters сообщило, что запасы оцениваются в 1 трлн куб. футов природного газа, из которых 200 млрд куб. футов, вероятно, будут добыты немедленно, в дополнение к более чем 310 млн баррелей нефти. По оценкам некоторых экспертов в области энергетики, запасы месторождения «Эд-Дурра» приближаются к 11 трлн куб. футов природного газа и примерно 300 млн баррелей нефти и нефтяного конденсата. Эти цифры имеют большое значение для кувейтской стороны, поскольку, учитывая запасы природного газа Кувейта, которые не превышают 35 трлн куб. м, углеводородная ценность месторождения могла бы увеличить запасы Кувейта на 30%.
Исторический конфликт
Спор восходит к 1960-м годам, когда Кувейт и Иран имели перекрывающиеся морские концессии из-за неопределенных в то время морских границ. Иран предоставил англо-иранской нефтяной компании право на разведку и эксплуатацию, в то время как Кувейт предоставил права компании Royal Dutch Shell. Границы концессии перекрывались в северной части месторождения. Со временем Кувейт укрепил свои позиции, подписав в декабре 2019 года меморандум о взаимопонимании с Саудовской Аравией, предусматривающий сотрудничество между двумя странами посредством совместных операций «Аль-Хафджи» по разработке и эксплуатации месторождения. Обе страны приступили к реализации меморандума о взаимопонимании после достижения соглашения 21 марта 2022 года о начале работы путем выбора консалтинговых фирм для проведения необходимых инженерных исследований для разработки месторождения и подготовки технически эффективных проектов с точки зрения финансов и эксплуатации. Пять дней спустя, 26 марта 2022 года, представитель Министерства иностранных дел Ирана Саид Хатибзаде заявил, что «некоторые части месторождения расположены в пограничных водах между Ираном и Кувейтом, и его страна оставляет за собой право разрабатывать и инвестировать в этот регион». По этой причине Тегеран счел подписанный документ «незаконным», поскольку он относится к месторождению и должен быть связан с любой операцией по эксплуатации и разработке.
Переговоры безрезультатны
До сих пор раунды диалога, направленные на делимитацию морских границ между двумя странами, потерпели неудачу, включая раунд переговоров в 2000 году, когда Иран попытался использовать этот процесс и начать разработку месторождения. Однако в то время Кувейт угрожал передать дело в международные суды, что побудило Тегеран прекратить свои разработки. В апреле 2022 года Саудовская Аравия и Кувейт пригласили Иран к переговорам по месторождению, заявив в совместном заявлении министерств иностранных дел Саудовской Аравии и Кувейта, что они возобновляют, как объединенные заинтересованные стороны, приглашение Ирану провести делимитацию восточных границ общего региона, разделяемого двумя странами Персидского залива. Кувейту известно о скрытом стремлении Ирана вести переговоры в одностороннем порядке, от чего страна решительно отказывается. Что примечательно в этом вопросе, касающемся делимитации границ между тремя сторонами, так это то, что границы между Саудовской Аравией и Ираном были очерчены, в то время как границы между Ираном и Кувейтом остаются предметом двустороннего спора. Поэтому Иран настаивает на переговорах с Кувейтом в одиночку, пока он представляет единственную сопротивляющуюся компромиссу сторону в саудовско-кувейтском дуэте. Эта гипотеза подкрепляется дипломатическими действиями Ирана. В мае 2022 года посол Ирана в Кувейте Мохаммад Ирани заявил, что его страна направила кувейтской стороне официальное приглашение «возобновить переговоры между двумя странами, которые прекратились в 2014 году». Исходя из этой предварительной осведомленности, если можно так выразиться, в частности, кувейтской стороны, и в связи с рядом региональных и международных геополитических изменений, мы можем понять приверженность кувейтско-саудовской стороны единой позиции «мы совместно представляем единую сторону переговоров». В свете этой гипотезы возникает несколько вопросов: использовал ли Иран фактор нормализации отношений с Саудовской Аравией для ведения переговоров с Кувейтом в изоляции? Использовал ли Иран карту предыдущей демаркации своих морских границ с Саудовской Аравией для оказания давления на Кувейт? И если да, то недооценивает ли Иран или пренебрегает тем фактом, что решение проблем Персидского залива обязательно требует участия Саудовской Аравии в качестве основной стороны?
Неожиданный геополитический ход
При рассмотрении предыдущих иранских позиций по этому вопросу ожидалось, что Тегеран заявит о «своих правах». Однако время проведения этой акции, всего через несколько недель после нормализации дипломатических отношений с Саудовской Аравией, привело к различным интерпретациям и вопросам о первичном мотиве, побудившем Иран подтвердить эту историческую позицию, с одной стороны, и взаимосвязи с внутренними структурными изменениями, происходящими в Иране, с другой стороны. Дебаты об изменениях в иранской структуре управления напрямую связаны с отставкой Али Шамхани с поста секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана. Было поднято несколько вопросов относительно последствий и масштабов этого изменения, которое произошло в чувствительное время для Ирана, учитывая значительную роль Шамхани в улучшении отношений Ирана с его арабским окружением, а также роль этой позиции в определении направлений ВСНБ как центра принятия иранских решений во внутренней и внешней политике. Хотя секретарь ВСНБ не обладает юридическими и практическими полномочиями единолично принимать решения, у него есть возможности для определенного давления в рамках принятия решений, поскольку он отвечает за управление делами ВСНБ и надзор за надлежащим выполнением резолюций, принятых им, а также отвечает за административные и исполнительные вопросы. Хотя некоторые арабские аналитики исключили возможность прямой или косвенной связи с иранскими заявлениями в газовой сфере, этот фактор должен оставаться на повестке дня, поскольку он касается личности, сыгравшей центральную роль в восстановлении отношений с арабским окружением, с одной стороны, и совета, который имеет вес во внешней политике, с другой.
Газовое месторождение и барометр
Месторождение «Эд-Дурра/Араш» не только играет роль энергетического спора между двумя сторонами, но и служит барометром в международных отношениях. Другими словами, это месторождение в настоящее время выступает в качестве инструмента оценки двусторонних отношений, особенно между Саудовской Аравией и Ираном. Продолжающийся конфликт позволит Эр-Рияду и Тегерану определить, в какой степени каждая сторона способна мирно и дипломатично разрешить нерешенные вопросы.
Во-первых, это позволит лицам, принимающим решения в Саудовской Аравии, понять, в какой степени Иран, с одной стороны, откажется от своего старого подхода, а с другой — попытается решить проблему.
Во-вторых, это позволит Ирану доказать, что новое правительство действительно изменило свою политику вмешательства в его арабское окружение, и продемонстрировать политику, основанную на принципе добрососедства.
Заглядывая в будущее
После серии официальных заявлений кувейтской и саудовской сторон Тегеран 12 июля выразил свою позицию относительно новых событий через представителя Министерства иностранных дел Ирана. В заявлении было упомянуто, что «вопросы, связанные с делимитацией морских границ и эксплуатацией общих углеводородных ресурсов, при одновременном учете общих интересов и принципа добрососедства со всеми соседями, включая Кувейт, всегда представляли интерес для Исламской Республики Иран». Заявление представителя Министерства иностранных дел дает некоторые указания на возможность дипломатического урегулирования этого вопроса Тегераном. Что касается кувейтской стороны, то она настойчиво настаивает на «исключительности» прав на разработку месторождения и неприятии любого участия Ирана до разграничения границ, в то время как Саудовская Аравия неоднократно подчеркивает, что она, наряду с Кувейтом, является единой стороной переговоров и в то же время приглашает Иран к переговорам.
Судьба этого вопроса зависит от «способности Саудовской Аравии влиять на него», учитывая, что в настоящее время она представляет собой связующее звено между Кувейтом и Ираном. Другими словами, учитывая прочные отношения между Саудовской Аравией и Кувейтом и тот факт, что Иран восстановил дипломатические отношения с Саудовской Аравией, «способность Саудовской Аравии влиять» заключается в ее способности находить точки соприкосновения между Кувейтом и Ираном. Основываясь на геополитическом анализе региональной реальности в регионе, мы могли бы сказать, что у Саудовской Аравии есть возможность доказать свою роль классического лидера в Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), во-первых, оценить новый аспект своих отношений с Ираном, во-вторых, и напомнить Ирану, что восстановление дипломатических отношений не обязательно подразумевает изменение позиции по определенным вопросам суверенитета, в-третьих. Что касается Ирана, то он должен осознать, что он принял подход «добрососедства» и что любой будущий шаг будет оцениваться в соответствии с этим стандартом, поскольку история вмешательства во внутренние дела государств, которая характеризовала его внешнюю политику с начала текущего тысячелетия, остается в умах людей. Что касается Кувейта, государства, выступающего за посредничество и мир, то оно остается зажатым между ставкой на «исключительные права» и наковальней на «делимитацию границы», ожидая, когда баланс склонится в пользу того или другого, в зависимости, прежде всего, от региональных соображений и отношений.