Соглашение Королевства Саудовская Аравия (КСА) и Исламской Республики Иран (ИРИ) о нормализации отношений, заключенное при посредничестве Китая отличается от привычной динамики дипломатии на Ближнем Востоке и создает для США проблемы в установленной сфере влияния. Стремления Китая к усилению глобального влияния выходят за рамки его нынешнего сотрудничества с Пакистаном, поскольку Пекин активно стремится к прямому взаимодействию с Саудовской Аравией и Ираном, признавая огромные преимущества, предоставляемые их богатыми энергетическими ресурсами и политической стабильностью.

Растущее взаимодействие Китая с Ираном на Ближнем Востоке под руководством председателя КНР Си Цзиньпина привлекает значительное внимание. Недавним событием стало подписание 25-летнего соглашения о сотрудничестве между Китаем и ИРИ, предусматривающего значительные китайские инвестиции в энергетический сектор Ирана. Однако отношения Китая с КСА остаются решающими, поскольку эта Пекин полагается на Эр-Рияд как на своего основного поставщика нефти. Китай работает над укреплением связей как с ИРИ, так и с КСА, играя определенную роль в содействии недавнему примирению между этими давними противниками.

Решение КСА восстановить дипломатические отношения с Ираном 10 марта 2023 года знаменует собой значительный сдвиг. К факторам, побуждающим Эр-Рияд стремиться к примирению, относятся ухудшающиеся отношения с США, опасения по поводу ядерной программы Ирана после срыва Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) в 2018 году и возможность деэскалации конфликта в Йемене путем поощрения Ирана прекратить поддержку хоуситов.

Саудовская Аравия надеется, что участие Китая может помочь решить эти проблемы. Для Ирана примирение с Саудовской Аравией соответствует его целям по снижению региональной напряженности, противодействию прогрессу «Соглашений Авраама», которые нормализуют отношения между Израилем и арабскими странами, и минимизации риска военной конфронтации. Примирение между КСА и ИРИ таким образом означает значительный сдвиг в региональной динамике и имеет потенциал для улучшения отношений при одновременном решении ключевых проблем, таких как защита США Саудовской Аравии и ядерной программы Ирана. Это также позволяет ИРИ минимизировать ущерб от международных санкций и сосредоточиться на решении проблем на нескольких фронтах.

Интерес Китая к этому развитию событий проистекает из его более широкой стратегии по утверждению себя в качестве видного глобального игрока. Кроме того, ирано-саудовское соглашение соответствует интересам Китая в обеспечении своих поставок энергоносителей, учитывая, что примерно 40-50% его импорта энергоносителей приходится на Ближний Восток.

Хотя ближневосточный конфликт может иметь ограниченные последствия для США, он потенциально создаст значительные проблемы для Китая. С американской точки зрения, это соглашение означает уменьшение влияния США в регионе, предполагая дипломатическую неудачу. Но большинство экспертов в этом не уверенно. Они полагают, что недавнее соглашение между Тегераном и Эр-Риядом вряд ли существенно ослабит влияние США в регионе.

Несколько факторов подтверждают эту точку зрения. Саудовская Аравия по-прежнему полагается на военную промышленность США и планирует расширить военно-политическое и присутствие США в стране. Кроме того, инициатива Саудовской Аравии «Видение 2030» требует многонационального участия, включая американские капиталы. США активно участвуют в урегулировании йеменского конфликта, по которому ведутся мирные переговоры. При этом само соглашение вряд ли разрешит напряженность в отношениях между Ираном и Саудовской Аравией или изменит кардинально поддержку Тегераном противников Саудовской Аравии.

КСА считает ядерную программу ИРИ «красной линией», согласовывая свою позицию с США и Израилем. При этом степень влияния Китая в обеспечении соблюдения ирано-саудовского соглашения и реакция США на действия Китая неопределенны, а долгосрочное влияние этого соглашения на основные конфликты между Ираном и Саудовской Аравией остается неясным.

Более того, Китай находится в состоянии тонкого балансирования, разрываясь между удовлетворением своих энергетических потребностей в Саудовской Аравии и реализацией своих долгосрочных стратегических интересов в содействии примирению с Тегераном. Этот акт балансирования требует тщательного управления, поскольку Китай стремится обезопасить свои энергетические ресурсы, одновременно стремясь построить и поддерживать позитивные отношения с Ираном, учитывая стратегическое положение страны вдоль маршрутов китайской инициативы «Один пояс, один путь» на Ближнем Востоке.

С уходом США и западных держав Китай столкнется с растущими проблемами в поддержании беспристрастного равновесия между своими непосредственными экономическими интересами в КСА и долгосрочными стратегическими опасениями относительно позитивных отношений с Тегераном. Хрупкое равновесие, которого Китай должен достичь между КСА и ИРИ, также зависит от меняющейся динамики внешней политики Китая в отношении энергетики, особенно в контексте глобального энергетического перехода и декарбонизации.

Амбициозные планы Китая, изложенные в его 14-м пятилетнем плане и саудовском «Видении 2035», уделяют приоритетное внимание развитию мощностей по использованию возобновляемых источников энергии, сигнализируя о значительном снижении роли импорта нефти в будущем энергетическом потреблении Китая. По мере постепенного снижения энергетической зависимости Китай готов переключить свое внимание на трансконтинентальную торговлю и инфраструктурные связи. На этом фоне интеграция ИРИ в планы инициативы «Один пояс, один путь» приобретает решающее значение из-за стратегического географического положения Ирана. Но в этом контексте Китай рискует поставить под угрозу свои долгосрочные стратегические инфраструктурные проекты с Ираном, ключевым союзником, в обмен на краткосрочные экономические выгоды с Саудовской Аравией. Тем не менее, развивая нефтяную зависимость от местных экспортеров, Пекин рискует усилить стратегические рычаги, которыми обладают эти экспортеры, которые могут использовать это, чтобы заставить Китай действовать вопреки его долгосрочным стратегическим целям, особенно в отношении его особых отношений с Тегераном.

В заключение отметим, что сделка Тегерана и Эр-Рияда, хотя и значительная с точки зрения расширения влияния Китая и дипломатических маневров Саудовской Аравии, вряд ли приведет к существенному снижению влияния США на Ближнем Востоке.

Соглашение сталкивается с проблемами в полном разрешении давней региональной напряженности и может не привести к существенным изменениям в отношении ядерных амбиций ИРИ, что является ключевой проблемой для КСА и ее союза с США и Израилем. Также представляется возможным сделать следующие выводы:

– само соглашение не застраховано от потенциальных проблем и дипломатических неудач, учитывая тонкое балансирование Китая между его краткосрочными энергетическими потребностями с КСА и его долгосрочными стратегическими интересами с Ираном;

– cложности ближневосточного региона и постоянно меняющаяся динамика требуют тщательного мониторинга реализации и долгосрочных последствий этой сделки;

– еще неизвестно, как Китай будет реализовывать свои двойные цели, стремясь обеспечить энергетические ресурсы и развивать позитивные отношения с Саудовской Аравией, одновременно поддерживая свои стратегические связи с Ираном;

– эффективность и устойчивость участия Китая в регионе, а также его способность эффективно реагировать на сложную политическую динамику, динамику в области безопасности и экономики, несомненно сыграют решающую роль в формировании будущего ландшафта Ближнего Востока и баланса.