22-24 августа 2023 года в Йоханнесбурге состоялся знаковый саммит БРИКС, на котором было объявлено о расширении состава организации с 1 января 2024 года за счет шести новых участников, включая Аргентину, Египет, Иран, Саудовскую Аравию, Эфиопию и ОАЭ.
Продолжаем анализировать турецкую реакцию на состоявшийся сс аммит БРИКС. Часть 2 нашей публикации доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=100916
Напомним, что мы остановились на публикации Исмаила Сары, эксперта-ираниста в аналитическом центре ORSAM (Центр Ближневосточных исследований), который посвятил свою публикацию появлению ИРИ в составе БРИКС. Цитируем отдельные аспекты материала:
«В этом контексте Иран, у которого после Исламской революции 1979 года были напряженные и проблемные отношения с США, видит усиление новых акторов, таких как члены БРИКС, трансформацию от однополярной структуры к многополярному миру и отстаивает свои интересы.
Иран, обладающий вторыми по величине запасами газа в мире, впервые объявил о намерении присоединиться к группе БРИКС в июне 2022 года. Это особенно важно для усилий Ирана по созданию финансового канала, изолированного от давления Запада, в рамках его подхода «экономики сопротивления».
В связи с углублением отношений Тегерана с Россией и Китаем, его отношениями с Бразилией, особенно после избрания Лулы, а также воздержанием Индии и Южной Африки от войны на Украине, он решил ускорить свое членство в БРИКС. Кроме того, разочарование администрации Джо Байдена по поводу ядерного соглашения заставило Тегеран больше повернуться к Москве и Пекину. В этом контексте приобретает смысл политика Тегерана «Взгляд на Восток».
По этой причине администрация Тегерана обратилась к незападным институтам, таким как ШОС и БРИКС, чтобы преодолеть попытки США изолировать Иран. ШОС и БРИКС не являются структурами, способными заменить западные институты. Однако усиление международной конкуренции еще больше усиливает балансирующую роль незападных организаций, таких как ШОС и БРИКС».
После вводной автор обращается к возможностям, которые связаны с членством Ирана в БРИКС. Главная мысль турецкого эксперта заключается в энергетических аспектах углубления сотрудничества между Ираном и странами БРИКС в условиях того переформатирования глобального энергетического рынка, которое наблюдается.
Цитируем:
«В недавнем прошлом БРИКС приобрел четкую стратегическую окраску. Пять стран начали занимать общие позиции по вопросам глобального значения, таким как ядерная проблема в Иране, продолжающийся гуманитарный кризис в Сирии и беспорядки в Мали и Западной Африке.
Ежегодная встреча советников по национальной безопасности стран БРИКС превратилась в настоящий форум для выработки общих позиций по многочисленным угрозам безопасности, с которыми сталкиваются в разных частях мира. Благодаря своему членству Иран получил возможность относительно влиять на такую платформу.
Иран становится важным стратегическим партнером БРИКС в то время, когда энергетическая напряженность в мире возрастает из-за иранских запасов нефти и природного газа, особенно из-за санкций Запада против России и острой конкуренции между Пекином и Вашингтоном.
Иран является единственным производителем энергии в Персидском заливе, не являющимся союзником США. Он без колебаний будет поставлять энергию в Китай, если соперничество США и Китая перерастет в конфликт. Китай импортирует около 45% своей нефти с Ближнего Востока, а Иран является вторым по величине поставщиком нефти в Китай после Саудовской Аравии, удовлетворяя 8% потребностей Китая в нефти и газе.
Иран также является важным поставщиком нефти в Индию.
Растущий спрос на безопасных и надежных энергетических партнеров из стран с развивающейся экономикой, таких как Иран, совпадает с потребностями стран БРИКС, ищущих стратегических энергетических партнеров. Таким образом, с членством Иран получил возможность выгодного, безопасного и долгосрочного сотрудничества с БРИКС.
Однако, хотя между Ираном и группой БРИКС существует множество различных элементов сотрудничества, существуют и факторы, которые могут поставить под угрозу отношения.
Некоторые из них можно перечислить следующим образом: споры между Ираном и Россией, конфликты между Китаем и Россией, Китаем и Индией, а также существование конкурирующих держав и групп внутри БРИКС и их влияние на других членов.
Существуют также геополитические проблемы и региональные события, которые могут повлиять на динамику отношений Ирана и БРИКС».
Итак, ключевые слова и идеи в разделе «возможности».
Начнем с того признания со стороны турецкого автора, что организация БРИКС, начавшись как структура с размытыми контурами, сегодня начинает выступать в качестве площадки для синхронизации повесток между странами участницами, в том числе, в сфере безопасности. Партнёрство с Ираном означает партнёрство со страной, которая, в силу своих запасов энергоносителей является заметным игроком в мировом ТЭК. Причем, игроком, независимым и противостоящим США, что на руку тому же Китаю, перед которым остро стоит вопрос обеспечения энергетической безопасности.
Что же до тех вызовов и трудностей для Ирана, которые принесет членство в БРИКС, то турецкий автор формулирует их следующим образом:
«Санкции США против Ирана значительно ужесточились после выхода Дональда Трампа из ядерного соглашения (СВПД) в 2018 году и являются одной из самых больших проблем в отношениях Ирана с членами БРИКС.
Каждый из членов БРИКС в отдельности поддерживает обширные финансовые и торговые отношения с США, а санкции США против Ирана создают трудности для этих стран в ведении бизнеса с Ираном. Администрация США вводит карательные меры в отношении всех организаций, которые продолжают вести бизнес с Ираном, что вызывает колебания и осторожность среди членов БРИКС в их экономическом взаимодействии с Ираном.
Санкции повлияли на способность Ирана экспортировать нефть и вести нормальную торговлю, а также затруднили членам БРИКС поддержание и расширение экономических отношений с Ираном, избегая при этом санкций США. Всеобъемлющие и жесткие санкции США против Ирана являются препятствием для экономических отношений между другими членами БРИКС и Ираном.
Кроме того, страны-члены БРИКС не имеют равного экономического уровня.
Китай лидирует по паритету покупательной способности, за ним следуют Индия, Россия и Бразилия. Южная Африка находится на последнем месте. Это экономическое неравенство среди членов БРИКС, особенно между Китаем и Южной Африкой, создало разные позиции и роли стран БРИКС на экономической арене.
Поэтому невозможно определить единые и равноправные отношения для Ирана и всех членов БРИКС. В результате Иран придает важное значение развитию экономической дипломатии в рамках своей внешнеполитической доктрины. Активное присутствие Ирана в региональных экономических организациях и его вклад в эти организации укрепят его глобальную и региональную политическую власть.
Однако, экономические последствия, как ожидается, не будут на том же уровне из-за санкций США. Кроме того, учитывая недавно реализованное постоянное членство Ирана в Шанхайской организации сотрудничества, членство Ирана в БРИКС станет еще одним столпом его политики многосторонности».
Ключевые слова и выражения в сказанном выше: санкции против Ирана и карательные меры США против тех стран и организаций, которые развивают свои отношения с Ираном. При этом у Ирана, очевидно, не будет равных и «однотипных» отношений со всеми странами БРИКС. По той причине, что у и самих стран БРИКС – разные отношения с США. Нельзя сравнить российские отношения на нынешнем этапе и даже китайские отношения. Не говоря уже про остальных трех старых участников пятерки. А из этого следует и другой вывод, что могут возникать достаточно серьезные проблемы на уровне документов, принимаемых в составе БРИКС, направленных на расширение сотрудничества между собой. Возникает серьезный вопрос: как обеспечить их «инклюзивность» ко всем членам, когда есть санкционный Иран и, очевидно, разные возможности и намерения всех членов по развитию с ним отношений.
На самом деле, данный вопрос, который поставлен в отношении членства ИРИ, может быть расширен до следующей постановки: способен ли блок БРИКС «переварить» всех своих новых участников, строя, при этом, с ними однотипные отношения и принимая документы развития, которые не будут содержать в себе каких-либо оговорок в отношении развития сотрудничества с кем-либо из своих участников? – Это представляется одним из самых важных вопросов, которые стоят перед БРИКС как организацией. Причем проблемы эти – даже иного масштаба, чем те, с которыми сталкивается ЕС в своей политике расширения.
Итак, подводим черту под турецкими оценками ситуации с БРИКС после саммита в Йоханнесбурге и принятого решения по расширению.
- БРИКС составляет существенную часть мирового населения и мировой экономики.
- Организация получает все более широкое представительство на всех континентах.
- От аморфной структуры, члены БРИКС перешли к обсуждению и попыткам выработки общих или, по крайней мере, синхронизированных подходов к мировой повестке.
- Внутренние противоречия в самих БРИКС присутствуют по осям, как минимум Пекина и Нью-Дели. Надо сказать, что и российско-китайские отношения также не лишены серьезных противоречий.
- Прием новых членов – это, одновременно, возможность для организации и самый серьезный для неё вызов.
- Речь идет о том, что блок БРИКС, после приема такой страны, как Иран в свой состав, в отношении которого действуют жесткие американские санкции. Это может затруднить реализацию в блоке БРИКС совместных экономических проектов и может «расщепить» БРИКС на двусторонние контакты изнутри.
- Турция испытывает перманентный интерес к блоку БРИКС, по причине тех возможностей, которые возникают в плане доступа к совместным проектам и к совместному финансированию. Одновременно, есть и политический аспект: как «идеальная третья сторона», Турция непременно должна быть в числе стран-участниц «инициативы Глобального Юга». В противном случае, её внешняя политика, в частности, на Западе, будет недостаточно уравновешена противоположными инициативами.