Как указывают иранские аналитики из Тегеранского университета, после того, как прошлым летом Иран официально подал заявку на вступление в БРИКС, не ожидалось, что приглашение поступит в течение чуть более года. однако она была удовлетворена более чем оперативно. Например, для завершения вступления Ирана в Шанхайской организации сотрудничества потребовалось около 15 лет. Присоединение Ирана к БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) поможет Исламской Республике преодолеть негативные последствия западных санкций. Об этом заявил президент ИРИ Эбрахим Раиси: «Наше членство в глобальном альянсе БРИКС и присоединение к региональной Шанхайской организации сотрудничества определенно могут сыграть свою роль в борьбе с санкциями США. Учитывая наши многочисленные возможности, мы считаем членство Ирана в БРИКС и ШОС, а также участие в других региональных альянсах очень эффективным. Этот эффект обоюдный, поскольку пользу от членства Ирана смогут извлечь все участники объединений, включая нас самих».   В этой связи иранские эксперты отмечают, что правительство Эбрахима Раиси рассматривало заявку на вступление в БРИКС как стратегическое решение. Это правительство, похоже, придерживается прагматичного и реалистичного взгляда на экономический потенциал БРИКС, а не стремится использовать этот альянс для внутренней политической выгоды. При этом правительство Раиси не намерено отказываться от членства в международных и региональных альянсах в обмен на улучшение отношений с Западом. По возвращении с недавнего саммита БРИКС в Южной Африке Раиси заявил, что Иран не будет использовать внешнюю политику в целях получения внутриполитических выгод, отметив: «Мы стремимся обеспечить национальные интересы … [включая] снятие санкций и отношения с соседними государствами». Али Багери, заместитель министра иностранных дел Ирана, заявил, что страна «должна искать национальные интересы на Востоке и Западе и не должна полагаться только на одну часть мира».  Однако, помимо риторики, Иран публично поддержал программу дедолларизации стран, входящих в БРИКС, направленную на развитие своих торговых связей с развивающимися государствами Глобального Юга, одновременно отказываясь от американского доминирования над мировыми финансовыми институтами. Раиси заявил на саммите, что Иран обладает «уникальными возможностями» и «готов участвовать во всех трех областях функций БРИКС, а именно в сфере политической безопасности, экономико-финансовой и социальной»» и добавил: «Благодаря своему уникальному транзитному положению, огромным энергетическим ресурсам и высокому научному и инженерному потенциалу … [Иран] стремится сотрудничать с членами БРИКС по совместным экономическим и инвестиционным проектам». В кулуарах саммита  было достигнуто двустороннее соглашение с Ираном о строительстве пяти нефтеперерабатывающих заводов в Южной Африке, в то время как Тегеран также провел переговоры о вступлении в Новый банк развития БРИКС — шаг, который мог бы помочь ему обеспечить финансирование важнейших инфраструктурных проектов, таких как международный транспортный коридор Север-Юг, соединяющий Индию с Россией через территорию Ирана. В рамках своей политики, направленной на изоляцию Ирана, более четырех десятилетий США и европейские страны отказывали Тегерану в доступе к мировым финансовым системам, в то время как односторонние антииранские санкции США подтолкнули незападные страны следовать политике принуждения Вашингтона в отношении Ирана. Рассматривая окончательное снятие санкций как крайне маловероятное, Тегеран явно ожидает, что присоединение к БРИКС предоставит новые возможности для облегчения внешней торговли, не будучи зависимым от доллара и западной финансовой системы. В то же время правительство Раиси хочет диверсифицировать внешние финансовые и экономические отношения со странами Глобального Юга, избегая чрезмерной зависимости от Пекина и Москвы.

Однако аналитические центры иранского правительства утверждают, что Ирану следует реалистично оценивать возможности стран БРИКС и не считать их антизападной силой. Блоку по-прежнему не хватает политической и стратегической координации между членами, а внутренняя конкуренция между государствами, такими как Китай и Индия, остается ключевым инструментом для США по снижению эффективности БРИКС. В рамках БРИКС доминирующей точкой зрения в настоящий момент, по-видимому, является приверженность существующему международному порядку, избегая дорогостоящей конфронтации с традиционными экономическими и политическими структурами. Президент России Владимир Путин, например, пропустил недавний саммит БРИКС в Южной Африке из-за ордера на арест Международного уголовного суда. Новый банк развития также заявил, что не будет рассматривать новые проекты в России в условиях западных санкций. То есть, такая же картина будет видимо наблюдаться и в отношении Ирана. Более того, стратегические отношения Индии с США и участие в геоэкономических инициативах, таких как I2U2 — партнерство между Индией, Израилем, ОАЭ и США — показывают, что ключевые западные партнеры остаются критически важными для Нью-Дели. Некоторые из членов-основателей БРИКС, такие как Бразилия и Индия, и некоторые будущие члены, такие как ОАЭ и Саудовская Аравия, являются региональными партнерами и союзниками США. Они не предлагают заменить глобальные финансовые и экономические стандарты, возглавляемые США, на стандарты БРИКС, несмотря на шаги Эр-Рияда и Абу-Даби в направлении недолларовой двусторонней торговли с Китаем и Индией. Между тем, БРИКС остается единственной платформой, соединяющей Иран и эти страны, — но в отсутствие конкретных соглашений или коммерческих стандартов Тегеран не может ожидать, что БРИКС коренным образом изменит его внутреннюю экономику, внешнюю торговлю или финансовые отношения в ближайшей перспективе. В связи со сказанным, иранскими экспертами делается вывод о том, что продолжение переговоров об отмене или сокращении западных санкций, наряду с переговорами между членами БРИКС о создании механизмов и прозрачных правил для финансовых транзакций, являются важными предпосылками для того, чтобы Иран превратил БРИКС в эффективную платформу для достижения своих целей.