По материалам Академии Рабдан (Rabdan Academy, ОАЭ)
Недавние разногласия между министрами иностранных дел Греции и Ливии выдвинула на первый план проблемы греческой дипломатии в отношении Ливии. С момента подписания двух соглашений между Триполи и Анкарой в ноябре 2019 года Афины с растущим дискомфортом наблюдают за растущим политическим, военным и экономическим влиянием Турции на западе Ливии. Внезапно Греция осознала реальность турецкого военного плацдарма на своей южной границе и заявила, что два соглашения нарушают международное право, а затем возглавила военно-морскую миссию ЕС за пределами Ливии, но это мало изменило статус-кво в Триполитании. Афины сейчас пытаются справиться вместе со своими партнерами в Каире и Париже с новой, крайне неблагоприятной ситуацией на их заднем дворе. Важно изучить недостатки греческой дипломатии в отношении Ливии после падения режима Каддафи в 2011 году и критически проанализировать проблемы, с которыми сталкиваются Афины в Ливии в связи с ее важным, но упускаемым из виду южным соседом. Это проливает свет на антагонизм (если не считать открытого конфликта) между Турцией, с одной стороны, и Грецией и ее союзниками — Египтом и Францией — в регионах Восточного и Центрального Средиземноморья.
«Наш брат Каддафи»
Несмотря на то, что богатая нефтью страна находится в двух шагах от Крита, Ливия никогда не была главным приоритетом для греческого правительства. Другие страны арабского мира (например, Египет и Ливан) затмили Ливию по определенным причинам, например, из-за наличия сильной и процветающей греческой диаспоры в Александрии и Бейруте. Ливия вошла в лексикон дипломатов Министерства иностранных дел еще в 1984 году, когда тогдашний премьер-министр Греции Андреас Папандреу занялся «челночной дипломатией» между президентом Франции Франсуа Миттераном и лидером Джамахирии Муаммаром Каддафи, результатом чего стал саммит в Элонте в ноябре того же года. Несмотря на открытое проявление привязанности между Каддафи и Папандреу, Греция так и не получила никакой ощутимой выгоды от Ливии, за исключением прогреческих голосов на форумах ООН по кипрскому вопросу. Ливийская политика Греции в 1980-х и 1990-х годах, которую различные греческие газеты левого толка лучше всего охарактеризовали как «наш друг и брат Каддафи», в 2000-х годах была заменена абстрактной идеей Средиземноморского союза. При президенте Франции Николя Саркози Средиземноморский союз представлялся как свободный блок между Европейским союзом, Турцией, Северной Африкой и Ближним Востоком под эгидой Парижа. Ливия участвовала в качестве страны-наблюдателя, и Греция стремилась защитить свои интересы и себя от Турции. Однако этот Средиземноморский союз так и не был полностью реализован. Ливия вновь появилась в греческих СМИ, когда Каддафи посетил Афины в июне 2010 года и пообещал Георгиосу Папандреусу, сыну Андреаса Папандреу и тогдашнему премьер-министру (2009-2011), инвестировать миллиард долларов в слабеющую экономику Греции. Как и предыдущие обещания Каддафи, они окажутся пустыми, однако менее чем через восемь месяцев после этого визита Ливия оказалась в эпицентре арабских восстаний и была бы втянута в первую гражданскую войну в феврале-октябре 2011 года. Вторая гражданская война в Ливии продолжалась с мая 2014 по июнь 2020 года.
Арабская весна и долговой шторм
После падения Джамахирии и смерти Каддафи большинство либералов в Европе ожидали, что тунисская «жасминовая революция», которая тогда была очевидным успехом арабских восстаний, повторится в соседней Ливии. Однако эти высокие ожидания быстро развеялись, поскольку страна вновь скатилась к насилию и фракционности всего через несколько месяцев после падения режима Каддафи. Несмотря на близость и значимость страны для Греции, Афины были бессильны повлиять на события. В период с 2010 по 2015 год внимание Афин было полностью поглощено переговорами с тройкой Европейского центрального банка, Европейской комиссией и Международным валютным фондом о спасении страны от худшего долгового кризиса в ее истории. По сути, Греция потратила свой дипломатический капитал (и помощь своих союзников, в первую очередь Вашингтона при администрации Обамы) только на то, чтобы получить три пакета финансовой помощи. В этот период вопросы безопасности и дипломатии отошли на второй план. Быстрая смена правительств не позволила разработать согласованную и разумную дипломатическую политику
Европейский союз также никак не проявил себя на ливийском треке. Брюссель с беспокойством, но пассивно наблюдал, как Ливия была втянута во второй гражданский конфликт (2014 — настоящее время) и как черные знамена самопровозглашенного «Исламского государства» (ИГ- запрещено в России) были подняты над Дерной в Сиртском заливе. Почти исключительной заботой ЕС было не распространение у его порога джихадистского террора со стороны ИГ, а миграционные потоки из Ливии и Сирии. В конечном итоге ЕС решил начать операцию «София» в июне 2015 года в попытке остановить миграционные потоки (более 1,5 млн человек только в 2015 году) к своим берегам; эта военно-морская операция достигла лишь некоторых из заявленных целей и была заменена в марте 2020 года операцией «Ирини», операцией с совершенно другой повесткой дня, которая должна была контролировать эмбарго ООН на поставки оружия в Ливию. ЕС дважды пытался заключить предварительное мирное соглашение между соперничающими ливийскими лагерями: в мае 2018 года на саммите в Париже и в ноябре 2018 года на саммите в Палермо. В двух саммитах приняли участие Файез аль-Сарадж, премьер-министр Правительства национального согласия (ПНС); Халифа Хафтар, главнокомандующий Ливийской национальной армией (ЛНА); Акила Салех, председатель Палаты представителей; и Халид аль-Мишри, глава Высшего государственного совета. Два саммита были организованы французами и итальянцами соответственно и высветили открытое соперничество между ними за влияние в Ливии после свержения Каддафи. В отсутствие каких-либо согласованных усилий со стороны ЕС, два саммита достигли очень немногого, и два соперничающих ливийских лагеря продолжали сражаться. Греция участвовала в двух саммитах в качестве соседа Ливии; однако ее роль заключалась в том, что Париж и Рим были главными действующими лицами. Через четыре месяца после саммита в Палермо и за десять дней до Ливийской национальной конференции, в апреле 2019 года, командующий ЛНА Хафтар начал наступление на Триполи и, по сути, тем самым аннулировал Схиратское соглашение 2015 года. ЕС осудил нападение, но сделал очень мало, чтобы остановить кровопролитие: Париж поддержал ЛНА Хафтара, в то время как Рим сотрудничал с ПНС Сарраджа. И снова Брюссель не смог в один голос заявить о кризисе на своей периферии. В отличие от других раундов междоусобиц в Ливии, этот непосредственно затронет интересы Греции из-за открытого вмешательства ее главного соперника Турции.
Ливийские группировки
Два соперничающих лагеря в Ливии представляли различные регионы, племена и даже политические культуры. Так называемый восточный лагерь представляли командующий ЛНА Халифа Хафтар и Акила Салех, глава Палаты представителей (ливийский парламент в Тобруке). Этот лагерь объединил людей и племена (например, авакир, обейдат, барасса, хасса) из регионов Киренаика (Восточная Ливия) и Феццан (Южная Ливия) под знаменем борьбы с исламизмом; однако племенные лидеры, в частности, были лояльны лично Хафтару, а не институтам или идеологии восточного лагеря. С другой стороны, так называемый западный или исламистский лагерь был сосредоточен вокруг двух важных городов региона Триполитания: Триполи и, особенно, Мисураты. Его сторонники происходили в основном из этих городов и, что наиболее важно, из исламистских ополченцев Мисураты и Завии. В отличие от своих соперников из Киренаики, политические партии и ополченцы в Триполитании не смогли договориться об едином руководстве из-за присущей им фракционности; однако они получили серьезную поддержку из-за рубежа (в частности, Катара и Турции) благодаря заметной роли «Братьев-мусульман» в их рядах. Однако следует отметить, что лояльность в Ливии постоянно менялась. Например, ополченцы «Аль-Каният» (в Тархуне) выступали против Хафтара в 2014 году, но объединились с ним в 2019 году. Тем не менее, один аспект положения дел в Ливии оставался неизменным: вмешательство внешних сил.
Турция и Россия устанавливают правила
Битва за Триполи развивалась не так, как ожидал Хафтар, несмотря на продолжающуюся поддержку со стороны внешних держав (например, Египта или ОАЭ) и обычное военное превосходство над ополченцами в Триполи. Возникшая патовая ситуация предоставила Турции и России уникальную возможность вмешаться в ливийские события. Это был не первый случай, когда внешние игроки вмешивались во внутренние дела Ливии. Турция и Россия извлекли выгоду из бездействия или даже безразличия Вашингтона и Брюсселя по поводу этой новой главы в Ливии. Хотя они поддерживали соперничающие лагеря в этой гражданской войне (Турция — ПНС, а Россия — ЛНА), эти две страны стремились к соглашению в Ливии и достигли его. Их действия соответствовали мотиву «контролируемой конкуренции и сотрудничества», который позже проявился в боевых действиях в Сирии и Нагорном Карабахе. Эта связь между президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом и президентом России Владимиром Путиным даже выдержала испытание войной на Украине. Российская ЧВК «Вагнер» разместила своих закаленных в боях бойцов в Триполи осенью 2019 года для поддержки зашедшего в тупик наступления ЛНА. Находясь под сильным давлением, ПНС обратилось к Турции за срочной помощью и, несмотря на ее первоначальные возражения, в конечном итоге в ноябре 2019 года согласилось с обременительными условиями Анкары: спорным меморандумом о взаимопонимании относительно делимитации морских зон и другим, касающимся военного сотрудничества. Примерно в то же время Анкара ввела доктрину «Голубой Родины» — термин, не имеющий юридического значения, разработанный турецким адмиралом в отставке Джихатом Яйджи. Практически без учета Конвенции ООН по морскому праву 1982 года (ЮНКЛОС), которую Турция не подписала, сторонники этой доктрины утверждали, что территориальные воды и исключительная экономическая зона Турции простираются далеко в Средиземное море. По сути, карты «Голубой Родины» разделили Эгейское море пополам, несмотря на наличие многочисленных греческих островов, и даже проигнорировали о. Крит. Два соглашения, в частности меморандум о морских зонах, вызвали гнев греков, поскольку они напрямую и негативно затронули их национальные интересы. Меморандум по существу стер Крит с карты и объединил исключительные экономические зоны Ливии и Турции в нарушение основных положений ЮНКЛОС. Афины выслали ливийского посла и при посредничестве Франции и ОАЭ пригласили двух ведущих деятелей лагеря противников ПНС, Хафтара и Салеха, в Грецию. Однако Афины больше ничего не сделали, чтобы помочь восточному лагерю дипломатическим или военным путем, поскольку широко распространялось мнение, что Хафтар в конечном итоге выиграет битву за Триполи. Эти два соглашения стали тревожным звонком для новоизбранного греческого правительства Константиноса Мицотакиса, поскольку они развеяли идею сближения с турецким президентом Р.Т.Эрдоганом. Четырехлетний срок полномочий Мицотакиса будет отмечен резким ухудшением и без того напряженных греко-турецких отношений: два кризиса в 2020 году (кризис в Эвросе в марте и инцидент с судном «Орус Рейс» в июле) продемонстрировали эту динамику. Между тем, ситуация по всему Средиземноморью и в Ливии продолжала ухудшаться зимой 2019-1920 годов. Несмотря на их случайные разногласия и соперничество, В.В.Путин и Р.Т.Эрдоган достигли соглашения и перехитрили других игроков (например, Египет и Францию) в Ливии. Они использовали свое влияние на соперничающие ливийские лагеря для организации саммита в Москве в январе 2020 года. Однако эта инициатива не принесла никаких положительных результатов, главным образом из-за негибкости Хафтара. Престарелый командующий ЛНА был столь же непримирим во время берлинского саммита позже в том же месяце. Как и предыдущие, этот саммит был организован в одностороннем порядке тяжеловесом ЕС — в данном случае Германией. Эта инициатива понравилась не всем государствам-членам ЕС. Париж и Рим были возмущены этим новым лидерством Германии, в то время как Афины и Никосия рассердились на Берлин за то, что он поддался шантажу Турции и отказал в приглашении. Неудивительно, что этот новый саммит оказался провальным: противоборствующие группировки лишь на словах соблюдали согласованное прекращение огня и эмбарго на поставки оружия, а вместо этого готовились к войне. Другие дипломатические инициативы Каира и Рима примерно в тот же период также не привели к каким-либо ощутимым результатам. С другой стороны, Анкара использовала временное затишье в боевых действиях, чтобы усилить своих союзников в Триполи и таким образом компенсировать военное превосходство Хафтара. Грубо нарушая эмбарго на поставки оружия, турки перебросили необходимое вооружение по воздуху и морю (в частности, БПЛА Bayraktar TB2) и сирийских наемников для следующей, решающей фазы битвы за Триполи. Наращивание военной мощи Анкарой встревожило греков и французов; по их настоянию ЕС решил заменить операцию «София» операцией «Ирини». ЕС сосредоточился на сдерживании не миграционных потоков из Ливии, а потоков людей и оружия в Ливию. Анкара раскритиковала миссию как несбалансированную, поскольку отслеживаться будут только морские потоки (то есть потоки из Турции), а не потоки по воздуху или суше. Не имея четкого мандата и необходимых ресурсов, миссия «Ирини» дала плохие результаты. К началу 2020 года стало ясно, что ливийский кризис переплетен с более широким кризисом в Восточном Средиземноморье. Правительства Франции, Египта, Кипра и Греции, на которые повлияло агрессивное поведение Анкары, объединились в антитурецкий блок. Однако Италия и Израиль явно отсутствовали в этом блоке, каждый по собственным причинам своих правительств. Однако к блоку присоединился еще один участник: ОАЭ. Турки и эмиратцы противостояли друг другу во время блокады Катара в период с 2017 по 2020 год и на Африканском роге (Сомали и Судан); теперь их соперничество перекинулось и на Средиземноморье. В мае 2020 года министры иностранных дел нового блока опубликовали резкое коммюнике, в котором осудили агрессию Анкары в Ливии и на Кипре. Однако резкие заявления мало изменили баланс сил на полях сражений в Триполитании. Благодаря наращиванию военной мощи и руководству со стороны турок реорганизованные и снабженные ополченцы ПНС контратаковали ЛНА Хафтара в апреле 2020 года и медленно вернули утраченную территорию. Анкара действительно усовершенствовала бы свою стратегию «суррогатной» войны на побережье и в пустынях Ливии: новая доктрина, с которой Анкара успешно экспериментировала ранее в Сирии. В мае наступление ЛНА на столицу Ливии полностью провалилось после того, как турки захватили контроль над небом над Триполи в так называемой «первой в истории войне беспилотников» и договорились с Кремлем об упорядоченном выводе ЧВК «Вагнера». К середине июня ПНС продвинулась на восток к воротам Сирта и Джуфры. В этот критический момент две другие державы вмешались, чтобы сдержать продвижение Турции: Египет и Россия. Каир, хотя никогда по-настоящему не поддерживал непродуманный военный авантюризм Хафтара в Триполитании, не мог позволить Турции и ПНС полностью уничтожить ЛНА (и, соответственно, демонтировать ее «буферную зону» в Центральной и Восточной Ливии) и захватить ливийский «нефтяной полумесяц». Как публично заявил президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси, Джуфра и Сирт были «красной линией» Египта. Москва, которая поддерживала Хафтара настолько, насколько это было необходимо для усиления его влияния на Ливию и других игроков, таких как Вашингтон, вмешалась и остановила наступление ПНС на Сирт и Джуфру. Анкара приказала остановиться и не рискнула вступать в прямую конфронтацию с Москвой. После нескольких раундов переговоров две страны достигли соглашения в Ливии так же, как и в Сирии несколькими месяцами ранее. В августе открылся путь к мирным переговорам, а в октябре было объявлено об официальном прекращении огня при поддержке двух его главных сторонников (России и Египта). Однако в этом случае Брюссель, а также Афины явно отсутствовали. Правительства Египта, России и Турции стали доминировать на новом политическом пути в Ливии. Эти события привели в движение бурную дипломатическую активность греков. Афины подписали два соглашения о разграничении морских пространств, одно с Италией в июне 2020 года и одно с Египтом в августе 2020 года, и, что более важно, два оборонных пакта с ОАЭ в ноябре 2020 года и с Францией в сентябре 2021 года. Эти два пакта, оба из которых включали специальный пункт о взаимной оборонной помощи, значительно уменьшили тревогу в Афинах по поводу военной победы Анкары в Ливии. Но, как показали последующие события, они не убрали ее полностью.
Иллюзия выборов
Однако нельзя сбрасывать со счетов реалии на местах. Турция приобрела и расширила военный плацдарм в Триполитании, а элиты в Триполи все больше и больше зависели от Анкары в плане политической власти и легитимности. С другой стороны, Греция сделала ставку на Хафтара и ЛНА и, в отсутствии согласованной политики в отношении Ливии, Афины решили последовать примеру Каира. Поэтому Афины и Каир потребовали вывода всех иностранных войск — прямая ссылка на присутствие наемников из Сирии и России (и в меньшей степени Судана), а также советников и офицеров из Турции. Египтяне, особенно, были непреклонны в отношении резкого сокращения военного присутствия Турции в Триполитании, потому что для Каира Ливия является вопросом национальной безопасности. Итак, когда Эрдоган решил в 2021 году нормализовать свои напряженные отношения с несколькими ключевыми игроками на Ближнем Востоке, его «наступление обаяния» по отношению к президенту АРЕ Абдель Фаттаху ас-Сиси неоднократно натыкалось на проблему Ливии: Каир фактически поставил вывод турецких вооруженных сил в качестве необходимого условия для полной нормализации. Даже после так называемой «дипломатии землетрясений» между Каиром и Анкарой после смертоносных землетрясений в Турции и Сирии в марте 2023 года ливийский вопрос, среди прочих вопросов, по-прежнему разделяет их. В то же время в Ливии начался политический процесс под эгидой ООН, Каира и Парижа (и, таким образом, косвенно Афин), которые поддержали Акилу Салеха и Фатхи Башагу в качестве кандидатов в новое временное правительство. Однако Мухаммед аль-Менфи и Абдель Хамид Дбейба в конечном итоге были избраны главами временной администрации в феврале 2021 года. Правительства Египта, Франции и Греции поддержали Салеха и Башагу, потому что думали, что в случае избрания они аннулируют меморандумы 2019 года между Триполи и Анкарой. В свете приверженности международного сообщества и соблюдения режима прекращения огня Афины решили пересмотреть свою стратегию в отношении Ливии. Греция вложила значительные средства в перспективу выборов в Ливии (запланированных на декабрь 2021 года в соответствии с дорожной картой мира ООН) как панацеи от своих политических проблем. По мнению политиков в Афинах, новое избранное правительство проведет переговоры о выводе турецких вооруженных сил из Западной Ливии и аннулирует два соглашения от ноября 2019 года, особенно соглашение о морских границах. Однако в лучшем случае это выдавало желаемое за действительное. Свободные и справедливые выборы не смогли быть организованы в Ливии по нескольким причинам: сила различных ополченцев, распад государственных институтов и турецкая оппозиция. В контексте этой стратегии выборов Афины укрепляли свои связи с определенными ключевыми фигурами в Ливии, в первую очередь с Салехом (главой ливийского парламента) и аль-Менфи (главой новой временной администрации). Аль-Менфи был послом Ливии в Афинах до своего позорного изгнания в декабре 2019 года из-за меморандумов о взаимопонимании между Триполи и Анкарой. Несмотря на очевидные препятствия, Афины лоббировали в ЕС проведение всеобщих выборов в Ливии к декабрю 2021 года. Как и следовало ожидать, выборы так и не состоялись и были отложены на неопределенный срок. Это нарушение дорожной карты ООН по установлению мира вызвало каскад событий. Салех, будучи главой ливийского парламента, вступил в союз с командующим ЛНА Хафтаром и избрал Башагу, временным премьер-министром. Новый «ливийский триумвират» был одобрен непосредственно Каиром и косвенно Парижем, двумя ключевыми партнерами Афин. Афины, неспособные повлиять на развитие событий на местах, по-прежнему следовали практике Каира на этом направлении. Ливия теперь была страной с двумя премьер-министрами — одним в Триполи (Дбейба) и одним в Сирте (Башага). Достаточно скоро напряженность между двумя соперниками переросла в открытый конфликт. В мае и августе 2022 года Башага пытался силой пробиться в Триполи, но вскоре после этого он дважды отступал из столицы, когда его ополченцы терпели поражение от сторонников Дбейбы. В сентябре короткий раунд боев в Триполи еще больше укрепил власть Дбейбы в Триполитании. Однако, все еще не уверенный в своем положении и власти в Триполитании, Дбейба решил втереться в доверие к Анкаре, чтобы выжить. В октябре 2022 года правительство Дбейбы подписало два спорных соглашения с Турцией: одно о сотрудничестве в области обороны и одно о разведке энергетических ресурсов. Как и ожидалось, два новых соглашения вызвали гневное осуждение со стороны Каира и Афин как «незаконных». Афины привели в качестве аргумента тот факт, что дорожная карта мира ООН предусматривала, что временное ливийское правительство не может связывать будущее правительство обязательными соглашениями. Ровно тремя годами ранее Ф.Саррадж из ПНС подписал два противоречивых соглашения с Анкарой, чтобы предотвратить неминуемый захватТриполи силами Хафтара; теперь настала очередь Дбейбы заключить два соглашения с Эрдоганом, чтобы остаться у власти. Афины ответили на этот шаг через Восточную Ливию и Египет. В середине ноября 2022 года министр иностранных дел Греции посетил Восточную Ливию и подтвердил официальную позицию правительства Греции о том, что временное ливийское правительство во главе с Дбейбой превысило свой мандат. В конце ноября Афины и Каир подписали меморандум о взаимопонимании по поиску и спасению на море, который противоречит недавнему турецко-ливийскому соглашению. Время церемонии подписания было выбрано так, чтобы точно совпасть с MEDUSA 12, ежегодными учениями греков и египтян к югу от Крита. С начала осени 2022 года Афины пытались использовать свою сеть союзников и партнеров в ЕС для оказания давления на временное правительство Ливии. Голосование в Европейском парламенте в ноябре 2019 года против турецко-ливийского меморандума следует рассматривать в этом свете. При этом Афины рассчитывают не только на Париж, своего традиционного партнера, в продвижении своей повестки дня по Ливии в рамках ЕС. Афины начали обхаживать Рим, ключевого игрока в Ливии. Хотя Рим проводит свою собственную политику в отношении Ливии, часто расходящуюся с Парижем и Афинами, правое правительство Греции предложило новому правому правительству Италии оборонительный пакт, который включал специальный пункт о Ливии и Восточном Средиземноморье. Однако, если не произойдет сдвиг в греческой политике в отношении Ливии, такие дипломатические маневры приведут лишь к временным исправлениям, а не к долгосрочным решениям.
Изменение политики Афин?
Афины столкнулись с суровой реальностью турецкого военного плацдарма в Триполитании и были вынуждены сформулировать новую политику в отношении Ливии. После свержения Каддафи Ливия отошла на второй план в сознании греческих политиков; их приоритетом был следующий пакет помощи от «тройки» в условиях почти 10-летнего долгового кризиса. В действительности Афины удовлетворились тем, что передали «ливийское досье» Парижу и Брюсселю в ходе многолетних переговоров с кредиторами. Однако в Ливии дела у ЕС обстояли ничуть не лучше. Хотя ЕС сыграл важную роль в свержении Каддафи, он мало что сделал для стабилизации страны из-за отсутствия сотрудничества и координации. С осени 2019 года Анкара и Москва в конечном итоге перехитрили даже двух тяжеловесов ЕС, имеющих свои интересы в стране, Францию и Италию. В двух словах, «ливийская политика» греков следовала по этой грубой траектории: от «нашего друга и брата Каддафи» в 1980-х и 1990-х годах до «небольших войн в нашем южном соседстве» в 2000-х и 2010-х годах, вплоть до «Турции на нашем заднем дворе» с ноября 2019 года и далее. Эти взлеты и падения свидетельствуют об отсутствии последовательности в греческой дипломатии по отношению к Ливии и ливийскому кризису. Однако Афины недавно приступили к разработке ливийской политики; создание североафриканского подразделения в Министерстве иностранных дел Греции будет способствовать достижению этой цели. Тем не менее, политику необходимо отделять от проблемных греко-турецких отношений. Действительно, Афины в настоящее время изо всех сил пытаются превратить Грецию — в условиях войны на Украине — в центр энергетики, телекоммуникаций и логистики, а также мост между Ближним Востоком и Европой. Различные проекты, например, кабель для передачи данных между Саудовской Аравией и Грецией или электрический кабель между Египтом и Грецией, демонстрируют цель Афин не только увеличить свое региональное влияние и мощь, но и отделить свою внешнюю политику от многолетних греко-турецких споров. Недавние геолоразведочные действия Chevron и ExxonMobil к югу от Крита в исключительной экономической зоне Греции — несмотря на протесты временного правительства в Триполи — демонстрируют новый подход Афин. Обретя уверенность в себе благодаря открытой поддержке США, Афины предлагают Триполи очевидный выбор: либо разрешать споры в соответствии с положениями международного права и делиться углеводородными богатствами к югу от Крита, либо упустить позиции в Восточном Средиземноморье. Эти новые шаги Афин так или иначе связаны с интересами двух стран: Соединенных Штатов и Турции. Соглашение о взаимном оборонном сотрудничестве между США и Грецией от 2021 года предусматривало, среди прочего, инвестиции Вашингтона в греческие военные базы на островах Эгейского моря. В соответствии с этим военно-морская база в заливе Суда на Крите — буквально по соседству с военно-морской базой США — будет значительно расширена при финансовой помощи Вашингтона, чтобы служить второй главной базой греческих ВМС после Саламины. Таким образом, греческий военно-морской флот в ближайшем будущем получит возможность проецировать свою мощь в богатых углеводородами водах Средиземного моря к югу от Крита и напротив Ливии. Кроме того, ВМС Греции могли бы использовать эту военно-морскую базу в качестве стартовой площадки для наблюдения за рассматриваемыми энергетическими проектами, такими как трубопровод GREGY между Египтом и Грецией и трубопровод East Med — проект, который был возрожден после недавней победы Биньямина Нетаньяху на выборах в Израиле. Анкара рассматривает модернизацию бызы в заливе Суда и укрепление американо-греческого военного сотрудничества с беспокойством, если не с тревогой. С присутствием военно-морских сил США и Греции на Крите турки не могут ни поддержать доктрину «Голубой Родины», ни вмешаться в строительство трубопровода East Med — по крайней мере, не так легко, как предполагали лица, принимающие решения в Анкаре. Несмотря на деловые отношения между Вашингтоном и Анкарой и двустороннюю напряженность по курдскому вопросу, Эрдоган был осторожен, чтобы не настраивать президента Дж.Байдена против себя напрямую и не рисковать непоправимым расколом. Это особенно актуально в свете недавних событий, касающихся Украины и НАТО. Тревога Анкары во многом объясняется военными угрозами режима Эрдогана против Греции в конце 2022 года и настойчивыми призывами к демилитаризации островов Эгейского моря. Однако эти призывы и угрозы остались без внимания в Афинах и Вашингтоне. В свете этих событий пока остаются без ответов вопросы о том, представляют ли эти действия кардинальное изменение политики Афин или просто временное решение? И будет ли следующее правительство в Афинах следовать в текущем направлении или нет?