На сайте бейрутского отделения Фонда Карнеги опубликована статья Абдаллы Баабуда «Будущее ССАГПЗ в контексте саудовско-эмиратского соперничества» (1). Автор статьи совмещает экспертную работу в Фонде Карнеги и руководство Институтом изучения исламской цивилизации в Катаре. Интересна сама постановка вопроса автором статьи. Еще несколько лет назад в качестве угрозы сплоченности и дееспособности ССАГПЗ воспринимался конфликт между Саудовской Аравией и Катаром, вылившийся в катарский дипломатический кризис 2017-2021 годов. Основной причиной конфронтации между Саудовской Аравией и Катаром была борьба за сферы влияния на Ближнем Востоке. При этом руководство Катара во главе с бывшим эмиром Хамадом бен Халифой пыталось привести к власти во многих арабских государствах (в Сирии, Египте, Ливии, Йемене) своих ставленников из движения «Братья-мусульмане», что воспринималось в Эр-Рияде в качестве реальной угрозы. Дополнительно большое раздражение у руководства КСА вызывало в то время сотрудничество между Катаром и Ираном, воспринимавшимся в Эр-Рияде в качестве главного стратегического соперника. Также значительное неприятие у саудитов вызывало стратегическое партнерство между Катаром и Турцией вплоть до открытия в эмирате турецкой военной базы. Во время катарского кризиса основную поддержку действиям Саудовской Аравии выразили ОАЭ.
Однако последние годы внесли значительные корректировки во внешнюю политику Эр-Рияда. В январе 2021 года было подписано «Соглашение Аль-Уля», завершившее конфронтацию между Катаром и КСА. Между сторонами сохранилось определенное недоверие, но при этом они прилагают усилия для расчистки завалов в двусторонних отношениях. Знаком потепления стало присутствие наследного принца Мухаммеда бен Сальмана на чемпионате мира по футболу в Катаре в октябре 2022 года. С 2022 года постепенно улучшаются саудовско-турецкие отношения. Это стало возможным благодаря более реалистичной внешнеполитической позиции Анкары и турецкому экономическому кризису, выявившему нужду в инвесторах из Персидского залива. 17 июля 2023 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган совершил официальный визит в Эр-Рияд. Наконец, в марте 2023 года в Пекине при китайском посредничестве было подписано соглашение о нормализации отношений между Саудовской Аравией и Ираном.
Абдалла Баабуд пишет о том, что Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), образованный в 1981 году и объединяющий шесть аравийских монархий (КСА, ОАЭ, Катар, Кувейт, Бахрейн и Оман), со временем стал наиболее эффективным примером интеграции в арабском мире. Под фактическим руководством Саудовской Аравии были инициированы общие экономические проекты, созданы таможенный союз и общий рынок, построена общая Линия распределения электроэнергии, и даже созданы общие военные силы («Щит полуострова»). Несмотря на это, растущее экономическое соперничество между Саудовской Аравией и ОАЭ экзаменовало ССАГПЗ на прочность. Например, в 2009 году ОАЭ отказались участвовать в проекте монетарного союза и введения общей валюты, учитывая, что единый Центробанк ССАГПЗ должен был располагаться в Эр-Рияде, а не в Абу-Даби. Автор статьи полагает, что соперничество за лидерство на Ближнем Востоке привело к появлению разных внешнеполитических стратегий у КСА и ОАЭ. Независимая внешняя политика, проводимая в ОАЭ, угрожает лидерству Саудовской Аравии в ССАГПЗ, а упорное стремление Эр-Рияда к доминированию в этой организации, отпугивает и отвращает другие аравийские монархии от дальнейшей интеграции.
С началом «арабской весны» в 2010-2011 годах у Саудовской Аравии и ОАЭ появился значительный общий интерес в противостоянии демократическим и исламистским движениям, угрожавшим им как внутри их собственных государств, так и в арабских странах Ближнего Востока и Северной Африки. Другим общим интересом стало противодействие иранской экспансии в регионе. В марте 2011 года силы «Щит полуострова» были направлены на Бахрейн для подавления антиправительственных демократических протестов. Туда было направлено тысяча саудовских военнослужащих и 500 полицейских из ОАЭ.
Отношения между КСА и ОАЭ стали еще теснее в 2015 году. В январе 2015 года короля Абдаллу бен Абдель Азиза на саудовском троне сменил его брат Сальман. В марте 2015 года силами ССАГПЗ была развязана военная операция «Буря решимости» под предлогом восстановления законного правительства в Йемене. Хотя в ней приняли участие все государства ССАГПЗ кроме Омана, наибольшее количество военнослужащих выставили КСА и ОАЭ. В войне принимали участие 3500 эмиратских солдат и офицеров. Еще 3000 военных несли вспомогательные функции в ВВС и на флоте.
Ещё больше сплотило две аравийские монархии общее противостояние Катару. Как уже было сказано выше, причиной послужили непомерно возросшие политические амбиции Катара и поддержка эмиратом движения «Братья-мусульмане». На саммите ССАГПЗ в декабре 2017 года Объединенные Арабские Эмираты объявили о формировании нового военного и политического альянса с Саудовской Аравией, поставив тем самым под сомнение будущее этой организации.
Однако уже в 2018 году интересы двух государств стали расходиться. Основным пунктом разногласий стал Йемен. Если Эр-Рияд последовательно поддерживал правительство А.М.Хади, то Абу-Даби стал создавать собственную сеть прокси-групп из южнойеменских сепаратистов. Негативное отношение со стороны руководства ОАЭ вызывала поддержка саудитами йеменской партии «Ислах», придерживающейся идеологии «Братьев-мусульман». В июле 2019 года ОАЭ объявили о «стратегической перегруппировке» своих сил в Йемене. Одновременно с сокращением военного присутствия в Йемене ОАЭ усилили финансирование на юге своих прокси из числа сепаратистов, что выразилось в создании Южного переходного совета (ЮПС), овладевшего Аденом и согласившегося вновь впустить туда йеменское правительство только после настойчивых просьб Саудовской Аравии. Такое поведение Абу-Даби подрывало не только военные усилия аравийской коалиции, но и легитимность правительства Абд Раббо Мансура Хади. Стало ясно, что целью ОАЭ является не реставрация власти правительства Хади на всей территории Йемена, а контроль над стратегическими портами и островом Сокотра. Все это не могло не привести к геостратегическому соперничеству между КСА и ОАЭ.
Вторым важным фактором конкуренции между КСА и ОАЭ является усилившееся экономическое соперничество. За последние несколько десятилетий ОАЭ стали важнейшим региональным хабом коммерции и туризма. В то же время Саудовская Аравия стала проводить политику экономической трансформации и диверсификации, выразившуюся в стратегии «Саудовское видение 2030», оглашенной Мухаммедом бен Сальманом в 2016 году. Медленно, но верно, этот процесс привел к соревнованию между двумя аравийскими монархиями. Многие транснациональные компании, ведущие экспансию на Ближнем Востоке, открыли свои штаб-квартиры в ОАЭ. Причиной являются дружественное бизнес-окружение и политика, благоприятствующая инвесторам. Правительство этой страны для того, чтобы снизить зависимость от экспорта углеводородов, превратило ОАЭ в важный логистический и транспортный хаб. При этом порт Джебель Али вошел в список пяти крупнейших портов мира. Дополнительно ОАЭ развили стратегию «нити жемчужин», взяв под свой контроль порты Аден в Йемене, Ассэб в Эритрее и Берберу в Сомалиленде.