Турецкая Республика 29 октября 2023 года отметила 100-летний юбилей с момента своего провозглашения. Это – давно ожидаемая дата, под которую действующим руководством страны ещё с 2011 года начало строиться планирование и разрабатываться программные документы.
Под 100-летний турецкий юбилей, один из печатных органов главного мозгового центра страны – журнал Kriter Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV) вышел со специальным выпуском, в котором всесторонне подвел итоги турецкого пути за истекшее столетие, а также оценил текущую международную обстановку.
Продолжаем анализировать издание. Часть 8 нашей публикации доступна на сайте ИБВ по ссылке: http://www.iimes.ru/?p=104215
Напомним, что в прошлой части публикации нами была рассмотрена работа Турции на Балканах под лозунгом возвращения Турции (после 100-летнего отсутствия) в регион.
Как мы уже прокомментировали, возвращение Турции происходит в большей степени в культурно-гуманитарном смысле. Масштабное экономическое проникновение Турции на Балканы, по объективным причинам, не состоялось. Можно говорить лишь только о точечных заходах Турции. Как всегда, в таких случаях, успехи становятся возможны в условиях глобальной конкурентоспособности отдельных отраслей и компаний турецкой экономики. В этом смысле, Турция может предлагать, в первую очередь, наилучшие практики своего строительно-подрядного сектора. Что же до прочих отраслей турецкой промышленности, то здесь ситуация для страны, вынужденной конкурировать с ЕС, более сложная.
Более того, заметим самое главное: Турция не может выиграть конкуренцию у идеи евроинтеграции. Эта идея способна перебить на Балканах практически любое турецкое начинание, которое неизбежно будет отодвинуто на второй план.
Впрочем, повторимся, нельзя отрицать того успеха, который достигнут Турцией в вопросе переосмысления истории Османской Империи на Балканах в более благоприятную для себя сторону. По крайней мере, фактор исторической вражды, если и сохраняется, то он служит фоном к столкновению сегодняшних, современных интересов. Как в случае той же конкуренции Турции и Греции за разделение газовых месторождений Восточного Средиземного моря. Даже на этом фоне, Турция и Греция продолжают вести очень разнонаправленный диалог, в котором присутствуют и области сотрудничества, как показал визит президента Эрдогана в Афины 7 декабря.
Это говорит и о перспективности того подхода, который исповедует турецкая дипломатия, по отделению областей столкновения интересов от областей сотрудничества. А также по тому, чтобы (практически) в любых ситуация оставаться за переговорным столом. Это развязывает, в немалой степени, руки турецкой дипломатии, которая может действовать более свободно в конфронтационных направлениях, не оглядываясь на то, что на может в этом процессе задеть. К слову сказать, указанный подход оказывается весьма перспективным для Турции и в плане выстраивания сложных российско-турецких отношений.
Переходим к следующим материалам издания, которые посвящены в первую очередь, внутренней политике Турции.
Следующая статья, авторства Неби Миша, эксперта Фонда политических, экономических и социальных исследований Турции (SETAV) озаглавлена как «Политика и политические партии в Столетие Турции». Автор является преподавателем Университета Сакарьи на кафедре политической науки и государственного управления, а также в Ближневосточном институте в/у университета. В то же самое время, он является директором политических исследований Фонда СЕТА.
Посмотрим на основные идеи публикации и также на то новое, что она предлагает в осмыслении современной внутриполитической ситуации Турции. При этом сразу заметим, что одно из центральных мест в публикации занимает тема фрагментации и разделения, существующая во внутренней политики страны.
В частности, как пишет автор, «разделение, существовавшее между обществом и элитарными элитами со времен Османской модернизации, было доминирующим определяющим фактором в турецкой политике на протяжении последнего столетия.» Заметим, что такая постановка вопроса является справедливой, с учетом того, что президент Р.Т. Эрдоган является не просто президентом с рейтингом в «50% плюс один голос». Даже в группе его поддержки есть различные течения, не говоря уже о пестрой и весьма противоречивой оппозиции.
Вот как говорит о формировании групп интересов турецкий автор: «Начиная с периода Танзимата, некоторые элитарные группы интересов, то есть силы, представляющие центр, возглавляемые военной и гражданской бюрократией и включенные в нее, поддерживали политические партии, придерживающиеся той же линии, в то время как консервативные, набожные слои общества, придерживающиеся более традиционных ценностей, представляющие периферию, в основном были основными представителями правых политиков в одном блоке. Они сгруппировались вокруг партий-носителей. Хотя между этими двумя основными блоками периодически и циклично происходят частичные переходы, идентичности по-прежнему являются основным фактором, определяющим поведение большинства групп избирателей. Другими словами, вес и решительность правой политики сохраняется.»
Как указывает автор, на протяжении определенного периода времени представителем «центра» была традиция Народно-республиканской партии (НРП). А представителем периферии являлась Демократическая партия (ДП) и ее преемники. Цитируем: «На протяжении всей истории Республики эти два основных блока определяли ход отношений власти и оппозиции.»
При этом, как справедливо отмечает автор НРП так и не смогла добиться существенного увеличения поддержки избирателей, не говоря уже о приходе к власти. Цитируем: «Из прошлого в настоящее элитарные группы интересов, которые не могли прийти к власти демократическими средствами и опекунскими структурами, с которыми эти группы образовывали альянс, полагались на разделение политической сферы и слабость политических структур, чтобы снизить решительность правой политики политика. С 1960-х годов интеллектуалы и пресса играли центральную роль во фрагментации и поляризации турецкой политики».
Пропуская экскурс в историю становления политического процесса в Турецкой Республики, перейдем непосредственно к периоду многопартийной системы. О котором турецкий автор отзывается следующим образом:
«С первых лет правления ДП, государственные элиты (гражданская и военная бюрократия, большинство образованного класса, включая академию, и экономический класс, питаемый государством), которые хотели, чтобы демократия осуществлялась на ограниченной территории, хотели сохранить нормативное поле политики под своей монополией. Эти группы создали механизмы недоверия к политическим партиям, поддерживая военные перевороты против гражданской политики и требуя продолжения института опеки (речь идет об опеке военных над гражданскими «процессами», а кроме того, может, в более широком смысле, подразумеваться и опека Запада – И.С.). По мнению этих элитарных групп, только они могут определять развитие событий, которое будет отвечать долгосрочным интересам общества, а не политики и политические партии, демократически избранные народом. По их мнению, когда политические партии «сбиваются с пути», военные перевороты могут быть «легитимно» осуществлены».
И далее: «С этой точки зрения эти корыстные группы опеки поддерживали перевороты и попытки переворотов в 1960, 1971, 1980, 1997 и 2007 годах, возлагая ответственность на партии, избранные голосованием народа. Чтобы оправдать свою недемократическую позицию, они прикрылись аргументом, что «политические партии отклонились от принципов Ататюрка». Чтобы защитить «несовершенную демократию», они обвинили общественность в голосовании за политические партии, которые им не нужны. Когда были избраны партии, против которых они выступали, они обесценили выбор народа, заявив, что «демократия – это не только урна для голосования». Заявив, что большинство избирателей представляют собой «невежественные массы людей», они, не колеблясь, заявили, что демократию можно отложить, «пока люди не просветятся и не достигнут определенного уровня». Фундаментальную особенность турецкой модернизации, ее всеобъемлющий и принудительный характер, а также идею о том, что демократия может определяться сверху и что люди должны голосовать за определенные партии, защищали даже политологи, называвшие себя демократами».
С изложенным выше сложно спорить: действительно, на протяжении долгих лет в Турции существовал, совершенно легитимно, институт контроля военными и судейскими элитами над ходом внутриполитических процессов в стране. При этом, этот контроль обосновывался, как раз, мандатом на коррекцию политического курса в том случае, если речь идет об отклонении от принципов основателя и первого президента Турецкой Республики М.К. Ататюрка.
Как указывается турецким автором, партии, пришедшие ко власти голосованием народа, наказывались отстранением от власти в определенные периоды, а их институциональные структуры запрещались с политической арены. Цитируем: «Тем, кто их заменил, было предложено заниматься политикой в ограниченной и узко определенной области, и если они придут ко власти, им будет предложено заниматься только такими видами деятельности, как дороги, тротуары, мосты и инфраструктурные услуги. Внешняя политика, безопасность, высшее образование и даже образование и молодежная политика находились под контролем опеки, президентская канцелярия и гражданская и военная бюрократия под ее командованием создали основу и сделали обязательным ее реализацию».
Если обратиться к началу 2000-х годов, то ситуация обстояла именно таким образом. Опять же, выводя за скобки вопрос того, оправдано или не оправдано было введение института «высшего контроля в стране» он, так или иначе, не просто существовал, а существовал абсолютно открыто и более того, пользовался авторитетом, представляясь абсолютно легитимным. Ситуация начала постепенно меняться после прихода ко власти Партии справедливости и развития Р.Т.Эрдогана. Партия использовала историческую возможность возникновения на Западе симпатии к «политическому исламу», с одной стороны, а, с другой стороны, ослабления «групп опеки», которые, очевидно, не были готовы, как раньше, продолжать столь же активные вмешательства во внутреннюю политику.
Цитируем: «С момента перехода к демократии и до прихода к власти партии ПСР ни одна партия не оставалась у власти в течение длительного времени, за исключением 10-летнего непрерывного правления Демократической партии, закончившегося переворотом. Те, кто смог сохранить свою власть максимум на два срока, могли быть переизбраны, сократив свои голоса на втором сроке. На всех выборах, проведенных с конца 1980-х по 2002 год, в урне для голосования первой оказывалась другая партия. Политические партии всегда существовали, ориентированные на лидеров. В этом контексте уровень институционализации политических партий оставался недостаточным. Партии лидеров, которые не смогли сменить политическую элиту и хорошо управлять ею, постоянно раскалывались и теряли кровь. Опять же, из-за отсутствия институционализации внешнее вмешательство против элит политических партий часто способствовало расколу. За исключением ПСР и Демократической партии, никто из покинувших основную партию не смог стать альтернативой власти. Они лишь способствовали фрагментации структуры политической сферы. Они способствовали тому, что политика стала популистской и потеряла свою ценность».
На самом деле, тут просматривается и вопрос, который неизбежно должен возникать и по отношению к самой Партии справедливости и развития. ПСР также создана вокруг своего лидера Р.Т. Эрдогана. Что произойдет в условиях его неизбежного, уже в обозримой перспективе, отхода от политики? Достаточен ли тот самый уровень институциализации у ПСР для того, чтобы произошел плавный транзит власти без раскола ПСР и без утраты ПСР своих лидирующих позиций? Опять же, вопрос становится крайне актуальным с учетом того, что на выборах президента и Меджлиса побеждает не бренд ПСР, а побеждает бренд Эрдогана. Заметим сюда же, что и безо всякого ухода Р.Т.Эрдогана от него, в немалой степени, отвернулась его так называемая «старая гвардия», наиболее яркие представители которой образовали свои политические движения, включая и Али Бабаджана и Ахмета Давутоглу.
Переходя к современной ситуации в турецкой внутренней политике, турецкий автор говорит про опыт Партии справедливости и развития, которая «продолжает свой путь с тем же лидером и находится у власти уже 21 год».
Как указывается турецким автором, в период правления ПСР существовало множество факторов, которые сделали трансформацию политики возможной.
Цитируем: «Долгосрочное правление ПСР – новое явление в турецкой политике. Хотя наш опыт часто не анализируется на рациональной основе в тени текущих дебатов, можно сказать, что он создает наследие для нового столетия Республики. Хотя Партия справедливости и развития может обновлять свою политику в соответствии с социальными преобразованиями, она также вынуждает другие политические партии искать перемен. Например, политическая деятельность НРП, которая уже давно стояла на повестке дня с момента перехода к демократии, после 2000-х годов ускорилась. Поиск перемен в политике актуализировался в более короткие периоды. Они продолжали свои дискуссии о переменах в основном методом проб и ошибок и присоединяясь к Партии справедливости и развития. Поскольку необходимость победы на выборах с результатом 50+1% после смены политической системы сделала политику альянса почти обязательной, политика альянса также повлияла на политическое поле и партии. Ожидание стать действующим лицом посредством переговорной политики подтолкнуло политиков, которые не смогли добиться результатов от борьбы микровласти в своих партиях, к созданию новых партий, и фрагментация на политической арене ускорилась. Те, кто основал партию, обесценили политику, прибегнув к политике переговоров, и крупные партии пришлось формировать в соответствии с именными партиями».
Заметим следующее в связи с изложенным выше:
- Действительно, феномен ПСР для турецкой внутренней политики является реальностью.
- Партия справедливости и развития, а вместе с тем и курс страны являются достаточно гибкими и переменчивыми, вызывая даже критику у своих противников за то, что создается ситуация непредсказуемости и ненадежности в глазах, допустим, внешних партнёров страны.
- Президент Р.Т.Эрдоган постоянно тасует колоду как в правительстве страны, так и в руководящем составе партии, очевидно, пытаясь добиться той самой институциализации.
- ПСР показали себя отличными популистами в смысле улавливания чаяний массового избирателя и, сложно спорить с тем, что заставили подстраиваться и оппозицию, включая Народно-республиканскую партию. Самым большим поражением НРП (оппозиции) на выборах в мае 2023 года стало то, что НРП окончательно утратили свое лицо при Кемале Кылычдароглу и перешли уже не просто к популизму, а к «популистскому трешу». Достаточно вспомнить заявления Кемаля Кылычдароглу как по беженцам, так и по «российскому вмешательству в турецкие выборы».
- Однако, выборы показали и то, что ПСР способны побеждать также теперь только в коалиции (с Партией националистического движения). Даже ведущий политик страны, президент Эрдоган не может вытягивать рейтинги на себе, а, следовательно, фрагментация внутриполитической жизни Турции в постэрдогановскую эпоху является абсолютно реалистичной.