В качестве санкционного давления на Россию страны коллективного Запада в первую очередь используют энергетическое «оружие» в виде введения ограничений и запретов на экспорт российских нефти и газа. Последнее особенно чувствительно, учитывая, что Российская Федерация до СВО на Украине была главным поставщиком газа в Европу, прежде всего трубопроводного, получая от этого значительные доходы в бюджет. Так, если в 2022 году выручка компаний газовой отрасли РФ достигла 165 млрд долл., то в 2023 году ожидается ее сокращение более чем вдвое – до 75-80 млрд долл. Россию активно замещают на рынке европейского газа прежде всего США и Катар. На США приходится уже 42% доли поставок в ЕС, на Катар – около 15%, тогда как доля России уменьшилась с 37% до СВО до 13% в 2023 году.
Производственные возможности СПГ в России пока еще слишком малы, чтобы серьезно компенсировать потери от сокращения экспорта трубопроводного газа. В 2022 году в РФ производилось всего 32,5 млн тонн сжиженного газа, то есть на Россию приходится всего 8% его мирового экспорта, тогда как на Катар 21%. Война за передел мирового газового рынка началась не в результате СВО. Она стала лишь политическим предлогом для отказа от российского газа в Европе. На самом деле, газовая война, сначала ползучая, началась в 2007-2008 г.г. в связи с конфликтами вокруг украинского транзитного маршрута поставок газа в ЕС. Россия, чтобы обойти Украину, начала реализовывать проекты обхода путем строительства Северного и Южного потоков, что уже тогда вызвало раздражение части стран Евросоюза, хотя эти газопроводы создавались именно ради того, чтобы выполнять контрактные обязательства перед европейскими потребителями. И вопрос стал носить политизированный характер.
Катар уже тогда стал активным игроком в борьбе против России, когда начал продажи своего СПГ Польше через терминал Свиноусьце на Балтике в 2015 году, подрывая тем самым позиции «Газпрома» и далее расширяя поставки катарского газа на европейский рынок – основной для России. Ведь на сегодня два вопроса – нефть и газ – самые главные для Москвы с точки зрения ослабления остроты экономического кризиса и смягчения воздействия западных антироссийских санкций. В этом плане следует понимать, что это процесс образования единого глобального газового рынка вместо трех региональных, в котором именно США и Катар играют ключевую роль с их мощностями по сжижению газа и инфраструктурой терминалов для газовых танкеров, прежде всего, в Европе и Азии. Это создает вообще принципиально новую структуру глобального газового рынка, причем в ущерб Москве, которая пока сильно зависит от украинского транзита газа в Европу и пока не имеет адекватных мощностей по СПГ для конкуренции с Катаром в Азии. Есть один важный нюанс — цены на российский газ привязаны к ценам на нефть опосредованно — через цены на нефтепродукты, а цены на катарский газ в Европе — спотовые, они вообще не привязаны к ценам на нефть. И это активно используется США и Евросоюзом для давления на РФ в плане снижения цен на экспортный газ из России и окончательного выдавливания нас с европейского газового рынка.
Доха открыто объявила о своих планах конкурировать с Россией на рынках газа в Южной Европе еще на Дохийском энергетическом форуме Института Брукингса 1 апреля 2013 года, в ходе которого премьер–министр, мининдел страны ( на сегодня уже бывший) Х. бен Джассемом заявил о необходимости связать газотранспортную систему Ближнего Востока, то есть таких газодобывающих стран как в первую очередь сам Катар, а также Египет, возможно Ирак и в будущем Иран, с газотранспортной системой Южной Европы, то есть Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии, Албании, Греции, Хорватии, Италии и т. д.
Эти планы катарцы вынашивали давно и даже проводили тайные контакты на весьма высоком уровне с потенциальными участниками подобного газового «союза», в частности с Турцией и Ираном, еще в 2010-2011 годах. Однако в Дохе их тщательно скрывали. Тем более что Сирия в 2011 году отказалась от участия в этом, а Саудовская Аравия не разрешила строить газопроводы на своей территории из Катара в Иорданию и Ирак (через Кувейт). Официально катарцы заявляли, что основной акцент они намерены делать на поставках сжиженного газа (СПГ), причем на азиатские рынки. Велись переговоры и о строительстве терминалов по приемке катарского СПГ в Европе, включая Турцию, Грецию, Албанию, Польшу и даже Украину. Однако цена вопроса была слишком большой – для этого потребовались бы десятки миллиардов долларов инвестиций. Тут интересен скорее политический аспект. Ведь все указанные страны являлись традиционными покупателями российского трубного газа. Это означало лишь то, что Катар, который на словах говорил одно, на самом деле захотел выдавить «Газпром» с его традиционных рынков сбыта в Южной Европе.
Учитывая, что в Азии быстро растет спрос на СПГ из Катара, который заключил соответствующие крупные соглашения с Индией, Пакистаном, Шри-Ланкой, рядом стран ЮВА, и проблем со сбытом газа у Дохи не было, объяснение столь ее необычному «движению» в Европу одно – сбить цену на российский газ и существенно уменьшить долю российских газовых поставок в Южную Европу. Вполне очевидно, что раз Дохе это не очень то и надо с коммерческой точки зрения, то остается только сделать вывод о том, кому выгодно наносить удар по российским энергетическим интересам в этом регионе. Ответ более чем прост – это нужно было США и их союзникам в ЕС, которым давно уже хотелось максимально сократить энергетическую зависимость Южной Европы и Турции от России, а заодно подорвать и ее политическое влияние в этом стратегически важном районе. А Катар стал лишь инструментом реализации этой цели.
Но экспорт СПГ быстро не нарастишь, учитывая необходимость гигантских инвестиций в морские терминалы по приемке сжиженного газа, мощности по его регазификации и строительство необходимых резервуаров для его хранения. Гораздо быстрее и дешевле доставлять газ потребителям по суше, тем более что климатические и рельефные условия на Ближнем Востоке делают строительство газопроводов значительно дешевле, нежели их прокладка по дну моря, как в случае с «Северным потоком» и «Южным потоком». Да и этот карликовый эмират совсем близок к Южной Европе: если на карте посмотреть, где находится Катар, а где – Сибирь и Ямал. А заодно можно по пути поставлять газ и другим потребителям, например Иордании и Израилю, о чем катарцы тоже вели закрытые переговоры.
Но на пути строительства этого газопровода встала Сирия. А ее территорию никак не обойти. Поэтому Дохе, которая до 2011 года не имела никаких проблем и противоречий с САР, и даже вкладывала в ее экономику существенные средства – более 8,5 млрд долл., включая сектор туризма и недвижимости, — вдруг в течение нескольких недель поменяла свою позицию и стала самым ярым участником антисирийской коалиции.
И тут встает весьма важный вопрос – а зачем тогда Катар пошел на создание Форума стран – экспортеров газа (ФСЭГ) в 2009 году, да еще разместив в своей столице его штаб-квартиру? С одной стороны, чтобы «одурачить» Россию, делая вид, что создан некий механизм координации странами-производителями газа их политики на мировом и региональных рынках, включая ее ценовую составляющую и через некие устные джентльменские договоренности о том, чтобы не «заступать» на территорию друг друга. С другой стороны – чтобы получать максимальную информацию о намерениях России как крупнейшего производителя газа, и затем «докладывать» об этом своим американским покровителям. Ведь на мероприятиях подобного рода организаций всегда происходит доверительный обмен мнениями и информацией. Вот и получается, что не Россия стала ведущим членом ФСЭГ, а Катар, способный заблокировать любое решение. Москва же, к сожалению, пока реально может рассчитывать только на поддержку Ирана, да и то относительную, и Алжира.
Это было лишний раз подтверждено в октябре 2023 года, когда Катар подписал крупные контракты на поставку СПГ странам ЕС, что фактически выдавливает Россию с газового рынка Европы, заключив две самые крупные и долгосрочные сделки о поставках СПГ в страны Евросоюза, которые позволят ЕС заместить около 15% довоенного импорта из России. QatarEnergy 19 октября с. г. договорилась с Shell о поставке в Нидерланды сжиженного газа в течение 27 лет. За неделю до этого аналогичная сделка об экспорте во Францию была заключена с TotalEnergies. По каждому из контрактов Катар будет поставлять 3,5 млн тонн СПГ в год. В общей сложности 7 млн тонн СПГ примерно соответствуют 9,8 млрд куб. м газа, и в результате Катар сможет полностью заменить объемы, которые «Газпром» поставлял по остановленному в 2022 году трубопроводу «Ямал — Европа». В 2030-е гг. европейские покупатели смогут получать уже 27 млн тонн СПГ (37,8 млрд куб. м газа) в год, из них 9 млн тонн — от Катара.
Восстанавливать газовое сотрудничество с Россией европейские страны не планируют, даже если конфликт на Украине закончится. Об этом в последнее время все чаще заявляют европейские руководители, включая канцлера ФРГ О.Шольца, которая сильно пострадала от отключения российского газа (он обеспечивал половину поставок), в ноябре 2022 г. Германия также договорилась Катаром о закупке в течение 15 лет по 2 млн тонн СПГ в год. Поэтому не стоило и сейчас не стоит делать иллюзий относительно Катара и его потенциальных инвестиций в Россию. Этот эмират сегодня существует и дальше будет укрепляться при поддержке США исключительно как главный газовый конкурент Москвы, сколачивая вокруг себя различного рода союзы для вытеснения России с энергетических рынков Европы. Но пока в Сирии держится законное правительство Башара Асада, идти на открытую конфронтацию с РФ Доха боится. Хотя гадит и будет гадить России, давая деньги и оружие вооруженной сирийской оппозиции, а главное – торпедируя все мирные инициативы Москвы по мирному урегулированию сирийского конфликта. Точно также Катар действует и в Ливии, поддерживая там радикальных исламистов, которые опираются на турецкое военное присутствие в стране. Ведь в свое время именно Доха финансировала их для свержения режима Каддафи, на взаимодействие с которым с которым Россия делала большие ставки, в том числе в сфере газового сотрудничества. Подрывная роль Катара во время «арабской весны» хорошо известна, и она нанесла серьезный ущерб интересам России на Ближнем Востоке в целом, как и российским планам в газовой сфере, в частности. Интенсивные контакты с Катаром, роль которого до сих заключалась в проведении открыто агрессивной антироссийской линии в арабском мире, вызывают определенные вопросы. Тем более что уровень торгово-экономического сотрудничества с Дохой, которая по сути является придатком американской «ЭкссонМобил» и британской «Бритиш петролеум», а также местом дислокации крупнейшей в регионе американской военной базы «Эль-Удейд», близок к нулю. Наобещав многое Москве еще в 2006 году, когда президент В.В.Путин впервые посетил этот эмират, а затем уже в ходе визита эмира Хамада в РФ в 2010 году обозначив десяток миллиардов долларов на различные инвестиционные проекты – от совместного производства СПГ на Ямале до покупки акций ВТБ, вложений в золотодобычу и с/х производство, катарцы до сих пор ничего не выполнили из своих щедрых посулов.
А последняя по времени история с конфликтом между ХАМАСом и Израилем продемонстрировала, что Доха не отказались от далеко идущих региональных политических амбиций и готова разжигать крупные конфликты ради достижения своих целей, делая ставку на организацию «Братья-мусульмане», Иран и радикальные исламские группировками джихадистского толка.
Позиции РФ, как ведущего экспортера трубного газа, и Катара, экспортирующего сжиженный газ, прямо противоположны. Фактически именно появление на европейских рынках СПГ из Катара и сланцевого газа из США создали новую ситуацию на европейском газовом рынке, которой воспользовались европейские политики, введя так называемый Третий энергопакет, который откровенно дискриминирует «Газпром», ставит под угрозу рентабельность инвестиций в газопроводную инфраструктуру и просто блокирует многие проекты, в том числе «Южный поток» через Черное море и «Турецкий поток» через Балканы. А техническую и экономическую возможность ЕС для этого предоставляет именно Катар. Причем Доха явно не собирается меняться, пытаясь выдавить Москву с традиционных рынков для российского газа. Поэтому цели Дохи ясны – через контакты с руководством РФ обеспечить поддержку своих союзников со стороны России. За это катарцы якобы готовы платить, но только щедрыми экономическими обещаниями, которые они не могут исполнить, поскольку экспорт газа из Катара является убыточным. Более того, Доха не может остановить убыточную деятельность своих предприятий СПГ, поскольку нужно обслуживать кредиты, полученные на их строительство. И Катар вынужден расширять экспансию СПГ, брать новые кредиты, чтобы укреплять газовую инфраструктуру, а за счет новых кредитов обслуживать старые.
Это заколдованный круг, который загоняет Катар в еще большую задолженность. Никто не может предсказать, когда лопнет этот надутый пузырь. И еще: в Кремле помнят не только деструктивный вклад, который внес Катар в ливийские, египетские, йеменские и сирийские события, но и роль катарских ваххабитов в Чечне во время террористическо-сепаратистского мятежа там.