Выводы, рекомендации и перспективы

Хотя роль НОАК в регионе не следует преувеличивать, американским чиновникам все же придется решать три возникающие проблемы:

– во-первых, это вопросы оперативной безопасности. В 2018 г. китайские войска в Джибути были причастны к широко освещавшимся инцидентам, в ходе которых лазеры военного назначения были направлены на экипажи американских военных самолетов, что привело к ранениям солдат[i]. В июне 2019 г. высокопоставленный представитель Министерства обороны США сообщил, что военнослужащие НОАК в Джибути были вовлечены в ряд других небезопасных действий, включая попытки «ограничить международное воздушное пространство» вокруг китайской базы, использование беспилотников для вмешательства в полеты американских военных и попытки получить несанкционированный доступ в лагерь Лемонье[ii]. Некоторые из этих действий могли представлять собой прощупывание американской обороны, некоторые, возможно, были направлены на защиту китайской базы (например, попытка помешать полетам американских военных над базой), а другие могли быть частью более широкой схемы, в которой Китай использовал инструменты ниже порога вооруженного конфликта для выражения недовольства политикой США[iii]. В любом случае такие опасные действия не только создают проблемы безопасности для американского персонала, но и могут привести к инциденту, который может перерасти в открытое столкновение.

Отсюда следует, что необходимо установить четкие правила поведения, регулирующие деятельность Китая в Джибути. Такие инциденты, как использование лазерного излучения, нарушение границ территории и создание помех военному воздушному движению, не регулируются существующими американо-китайскими военными соглашениями о незапланированных столкновениях на море и в воздухе[iv]. Для предотвращения несчастных случаев (цели, отвечающей интересам обоих государств), официальные лица США и Китая могут заключить аналогичные соглашения о безопасном сосуществовании своих сил в Джибути. Эти правила могут лежать в основе обсуждения инцидентов между местными командирами, а также между более высокопоставленными американскими и китайскими чиновниками. Пекин может не захотеть подписывать такое соглашение из-за разногласий в более широких американо-китайских отношениях или по другим причинам, но Вашингтон все равно может поднять эту идею и сделать Пекин «камнем преткновения». Альтернативным вариантом может стать проведение многосторонних переговоров о своде правил, касающихся других иностранных ВС в Джибути, и периодическое обсуждение их выполнения. В этом случае можно было бы задействовать союзников США, таких как Франция и Япония, которые, вероятно, разделяют аналогичную озабоченность по поводу поведения Китая. Даже если Китай не будет принимать в этом участие, разработка многосторонней структуры могла бы помочь в выявлении проблемных действий НОАК;

– вторая проблема заключается в том, чтобы избежать непреднамеренного вклада в развитие боевого потенциала НОАК. Как уже говорилось, участие Китая в миротворческих и антипиратских операциях позволило извлечь уроки, которые могут быть применены в других условиях. Силы НОАК также, несомненно, извлекают уроки из наблюдений за операциями США в Джибути и вокруг нее. Хотя некоторые из этих навыков могут быть наиболее актуальны для операций по борьбе с незаконными вооруженными формированиями, другие могут способствовать укреплению боевого потенциала НОАК. Например, китайские собеседники признают, что миротворческие операции привели к улучшению процесса управления небольшими армейскими подразделениями, что может оказаться полезным в будущем наземном конфликте с Индией или на Корейском полуострове[v]. Размещение подводных лодок в Аденском заливе может дать ВМС НОАК полезные оперативные данные и опыт, которые могут быть использованы в морском столкновении с Индией или США. Антитеррористическая подготовка в Джибути может способствовать повышению квалификации подразделений специальных операций морской пехоты НОАК, которые могут использовать этот опыт в Южно-Китайском море или в других регионах.

Взаимосвязанность некоторых навыков между ПМТО и боевыми операциями означает, что Соединенным Штатам необходимо тщательно взвесить риски военных обменов с НОАК в этом регионе. Сотрудничество с НОАК в области борьбы с терроризмом, хотя и номинально ориентированное на общие интересы, такие как борьба с «Аль-Каидой» (запрещена в РФ), также может дать представление о доктрине и возможностях специальных операций США (и может послать неверный сигнал, поскольку Пекин использует «борьбу с терроризмом» в качестве предлога для репрессий против диссидентов в Синьцзяне). Найти грань между сотрудничеством, способствующим наращиванию боевого потенциала НОАК, и деятельностью, направленной на продвижение общих интересов с минимальными негативными побочными эффектами, может быть непросто, но на тех, кто предлагает такую деятельность, должно лежать бремя объяснения рисков и способов их минимизации;

– в-третьих, это проблема растущего значения Китая для региона как партнера по безопасности. В условиях развивающейся глобальной конкуренции между США и Китаем влияние КНР в первую очередь обусловлено его статусом ведущего торгового и инвестиционного партнера для многих государств, в то время как США сохраняют важные стратегические преимущества в качестве военного союзника и поставщика помощи в сфере безопасности[vi]. Тем не менее, развитие Пекином более тесных «стратегических партнерств», включающих военные, разведывательные и правоохранительные компоненты (учения, продажа оружия, соглашения об обмене информацией, сотрудничество в борьбе с терроризмом) может ослабить преимущества США в сфере безопасности.

Способность Китая конкурировать с США на арене безопасности будет зависеть от каждой конкретной страны. Более детальный анализ этой проблемы потребует чистой оценки военного влияния США и Китая и деятельности по оказанию помощи в сфере безопасности в отдельных странах, таких как Саудовская Аравия и Египет. Это, безусловно, будет «командная работа», так как Красное море охватывает два командования (Африканское и Центральное командование США) и два региональных бюро Госдепартамента (по делам Африки и Ближнего Востока). Такая оценка позволит принять решение о том, где Вашингтону необходимо повысить уровень сотрудничества в сфере безопасности, чтобы компенсировать успехи Китая. В некоторых случаях может оказаться, что сохраняющиеся преимущества США настолько сильны, что мало что нужно делать. В других случаях, когда требуются корректировки, американские планировщики должны продумать не только оказание материальной помощи, например, в виде зарубежных продаж оружия, но и другие программы, демонстрирующие приверженность США, например, более частые визиты высокопоставленных лиц или большее количество мест, отведенных для офицеров на американских курсах профессионального военного образования.

Несмотря на эти проблемы, потенциальную ценность китайско-американского военного сотрудничества в регионе не следует полностью сбрасывать со счетов. Как отмечается в работе 2017 г., написанной Рэндаллом Шрайвером, бывшим помощником министра обороны США по вопросам безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе, возможностей для сотрудничества с НОАК в целом больше за пределами Азии, чем внутри нее[vii]. В отличие от Индо-Тихоокеанского региона, Китай не стремится ликвидировать американские альянсы в Красном море, не имеет территориальных или ресурсных споров, которые ставят его в противоречие с союзниками США, и сосредоточен скорее на борьбе с террористами, чем на выполнении боевых задач или задач сдерживания. Пекин и Вашингтон также имеют ряд общих интересов в регионе, включая:

– борьбу с нестандартными угрозами безопасности;

– недопущение широкой эскалации напряженности, которая может поставить под угрозу мировые поставки нефти и коммерческие перевозки в Красном море.

Таким образом, вклад НОАК в обеспечение региональной безопасности, пусть и ограниченный, должен поощряться, а пути продуктивного сотрудничества должны быть найдены. Хотя следует избегать взаимодействия, в ходе которого НОАК узнает об особых возможностях и операциях США, все же некоторые виды сотрудничества могут быть вполне осуществимы. Например, обе стороны могли бы рассмотреть возможность проведения регионального обмена опытом. В качестве примера можно привести ежегодные американо-китайские обмены по ликвидации последствий стихийных бедствий, проводимые Тихоокеанским командованием сухопутных войск США, которые обычно состоят из теоретических и небольших полевых учений[viii].

Деятельность НОАК в Красном море пока уникальна: ни в одном другом регионе за пределами своего непосредственного соседства Китай не поддерживает более чем символическое военное влияние. Хотя военный потенциал Китая будет по-прежнему сосредоточен в Индо-Тихоокеанском регионе, опыт, приобретенный в Красном море, будет полезен при рассмотрении вопроса о расширении своего влияния в других регионах.

Выводы по исследованию:

– Китай постепенно расширяет свое военное присутствие в регионе Красного моря, имеющем критическое значение для мировой морской торговли и добычи энергоресурсов. Среди ключевых направлений деятельности – участие Народно-освободительной армии Китая в миротворческой деятельности ООН, патрулирование в целях борьбы с пиратством и новая база в Джибути;

– военное присутствие Китая – крупнейшее за пределами Индо-Тихоокеанского региона поддерживает дипломатические отношения Пекина в регионе Ближнего Востока, способствует развитию китайской торговли со странами региона;

– военное присутствие в регионе способствует соблюдению интересов Китая в области безопасности на море и дает полезный опыт развертывания оперативного потенциала;

– американские стратеги находятся в стадии принятия решения о целесообразности пересмотра подходов к оперативной безопасности и контрразведке, а также определению того, не подрывает ли присутствие КНР, включающее также военную дипломатию и продажу оружия, традиционные преимущества США как партнера в сфере безопасности для стран региона.

[i] Gordon Lubold and Jeremy Page, «Laser from Chinese Base Aimed at U.S. Military Pilots in Africa’s Skies, Pentagon Charges», Wall Street Journal, May 3, 2018, <www.wsj.com/articles/ laser-from-chinese-base-aimed-at-u-s-military-pilots-in-africas-skies- pentagon-charges-1525351775>.

[ii] Geoff Hill, «Chinese Military Taking ‘Irresponsible Actions’ Toward U.S. Forces in Djibouti, Intel Chief Says», Washington Times, June 16, 2019, <www.washingtontimes.com/news/2019/ jun/16/china-us-military-clash-over-djibouti-airspace/>.

[iii] Euan McKirdy, «Suspected Chinese Lasers Target U.S. Aircraft Over the Pacific, U.S. Military Source Says», CNN, June 22, 2018, <www.cnn.com/2018/06/22/politics/pacific-ocean-us-military-jets- lasers-intl/index.html>.

[iv] https://archive.defense.gov/pubs/141112_MemorandumOfUnderstandingRegardingRules.pdf.

[v] Discussion with PLA interlocutor, 2019.

[vi] G. John Ikenberry, «Between the Eagle and the Dragon: America, China, and Middle State Strategies in East Asia», Political Science Quarterly 20, no. 20 (2015), 1–35.

[vii] David M. Finkelstein, Phillip C. Saunders, and Randall G. Schriver, Joint U.S.-China Think Tank Project on the Future of U.S.- China Relations: An American Perspective (Washington, DC: CSIS, 2017), 28.

[viii] «U.S. Army Participates in 14th Annual Disaster Management Exchange in Nanjing, China», Army.mil, November 13, 2018, <www.army.mil/article/213729/us_army_participates_in_14th_an— nual_disaster_management_exchange_in_nanjing_china>.