Что касается Турции, то уже ни для кого не секрет, что политика Анкары в Сирии в значительной степени определялась ее антикурдским подходом, по крайней мере, в последние несколько лет. Его оппозиция политической автономии для почти 3 млн курдов в Сирии проистекает из предполагаемых опасений, что такое усиление может расширить возможности гораздо большего курдского населения внутри самой Турции. С 2016 года Турция предприняла несколько крупномасштабных вторжений в северную Сирию либо с целью вытеснить курдские силы из определенных приграничных регионов, либо помешать курдам захватить территорию, ранее контролируемую ИГ. Последнее по времени вторжение Турции на курдскую территорию на севере Сирии произошло в 2019 году, вскоре после того, как американские войска частично ушли из нескольких курдских приграничных городов. Анкара постоянно угрожает нанести дополнительные наземные удары по СДС и другим курдским группировкам в ее рядах. Но единственное, что, по-видимому, заставляет Анкару сдержанно реагировать на подобные угрозы, — это присутствие американских войск на северо-востоке Сирии. Турция, безусловно, не может осуществлять какие-либо новые вторжения в регион, где физически присутствуют американцы. И не похоже, что американские войска будут выведены из Сирии в ближайшее время. Вашингтон признает, что его силы там сыграли важную роль в оказании помощи и консультировании местных курдских сил для обеспечения окончательного разгрома остатков ИГ. Он также опасается, что новое турецкое вторжение может привести к возрождению ИГ — как потому, что Анкара сосредоточена в Сирии на разгроме курдов, а не ИГ, так и потому, что само вторжение Турции, несомненно, вызовет хаос и отвлечение внимания от борьбы с террористами ИГ. В рамках того, что, похоже, стало альтернативным компромиссом, турецкая кампания атак беспилотных летательных аппаратов и авиаударов продолжает поражать важнейшие цели в курдском регионе Сирии. Хотя Соединенные Штаты твердо выступают против любой турецкой военной операции, которая поставила бы под угрозу успехи, достигнутые в борьбе с ИГ, они демонстрируют понимание заявленных Анкарой опасений по поводу безопасности в Сирии — что может объяснить молчаливое согласие Вашингтона с этими воздушными атаками Турции на северо-востоке Сирии, если они не поставят под угрозу операции по борьбе с ИГ. Анкару это могло бы устраивать до тех пор, пока это сохраняет нестабильность в курдском регионе и препятствует территориальной, политической и экономической экспансии курдов. Турция пришла к пониманию, что американские войска не могут оставаться в Сирии бесконечно. Она также понимает, что как только американские войска покинут северо-восток Сирии, ликвидация курдской автономии станет вопросом времени. Этот неизбежный уход США — это то, чего Тегеран и Дамаск также с нетерпением ожидают.
Регион Курдистан в Ираке и его сокращающаяся автономия
В отличие от своих братьев в Сирии, иракские курды имеют гораздо более долгую историю политической автономии. Их опыт самоуправления восходит к 2003 году. Фактически, они начали экспериментировать с автономией в 1991 году после того, как коалиция во главе с США ввела бесполетную зону над Северным Ираком и создала «безопасные убежища» в Иракском Курдистане. У иракских курдов даже была своего рода номинальная автономия после соглашения 1970 года между курдами и баасистским режимом тогдашнего президента Ахмеда Хасана аль-Бакра. Но ничто из этого многолетнего опыта автономии, похоже, сейчас не имеет значения, поскольку центральное правительство в Багдаде продолжает свои усилия по ужесточению контроля над многими делами иракских курдов, которые до недавнего времени считались почти само собой разумеющимися. Это включает в себя такие вопросы, как контроль над пограничными переходами и аэропортами, бюджет, доходы от продажи нефти и статус провинциальных советов Региона Курдистан. В то время как попытки Багдада ограничить курдскую автономию на севере, похоже, активизировались в последние месяцы, ситуация для иракских курдов ухудшилась с октября 2017 года, после крупного референдума о независимости курдов. Злополучное голосование за курдскую государственность, за которое проголосовало подавляющее большинство местных курдов, дало повод иракскому правительству принять ответные меры против регионального правительства Курдистана (РегПК). Хотя право курдов на федеративный регион было закреплено в Конституции Ирака, которая была принята в 2005 году, иракские курды больше не считают, что такая статья в самом важном документе страны могла бы гарантировать их автономию. Это связано с тем, что в иракском правительстве все чаще доминируют проиранские шиитские группировки, которые имеют как сектантские, так и националистические тенденции.
После провалившегося референдума в 2017 году поддерживаемые Ираном шиитские ополченцы, большинство из которых также пользуются поддержкой Багдада, захватывают все больше районов на так называемых «спорных территориях». На эти районы претендуют как РегПК, так и центральное иракское правительство. Курды смогли установить полный контроль над большинством из них во время войны с ИГ в 2014 году и далее. Но референдум 2017 года не только дал уникальную политическую власть иракскому правительству и его ополченцам вернуть те районы, которые контролируются курдами с 2014 года, но и позволил им выбить курдские силы из некоторых других близлежащих районов, которые находились под курдским контролем с 2003 года. В соответствии с этой политикой поддерживаемые Ираном шиитские ополченцы и их местные сторонники в многонациональном городе Киркук, также входящем в состав спорных территорий, в сентябре отклонили приказ премьер-министра Ирака Мухаммеда Шиа ас-Судани вернуть Демократической партии Курдистана (ДПК), здание в городе, которое пустовало с октября 2017 года. Это переросло в ожесточенные столкновения с курдскими жителями города, которые привели к гибели 4 мирных курдов. Смертельные события побудили Федеральный Верховный суд Ирака приостановить выполнение приказа ас-Судани, что в значительной степени рассматривалось как успех проиранских шиитских ополченцев.
Сокращение территорий, контролируемых курдами на севере Ирака, сочетается с общим уменьшением роли РегПК в иракской политике. С 2003 года курды были основным игроком в чрезвычайно деликатной иракской национальной политике, которая в основном характеризовалась этносектантством. Курдские лидеры действительно сыграли значительную роль в сохранении Ирака как единой страны, особенно в кровавый период между 2006 и 2007 годами, когда было зафиксировано наибольшее количество насилия на религиозной почве между суннитскими и шиитскими группами. Именно курды сыграли посредническую роль между двумя сторонами, что в конечном итоге предотвратило распад Ирака – то, в отстаивании чего курдов по иронии судьбы всегда обвиняли. Курды также играли важную роль в формировании сменяющих друг друга иракских правительств с 2005 года. Единая позиция ДПК, Патриотического союза Курдистана (ПСК) и других курдских партий дала курдам рычаги влияния на переговорах по насущным вопросам национальной иракской политики и позволила РегПК сохранить свою автономию.
Теперь похоже, что эта ситуация сейчас кардинально меняется. «Курдский дом» сейчас разделен больше, чем когда-либо прежде. Так называемое Стратегическое соглашение, подписанное в 2006 году между ДПК и ПСК, которое объединило различные администрации в Иракском Курдистане под руководством РегПК, в последние годы утратило ценность из-за растущего расхождения во взглядах двух партий и появления других политических сил, которые пошатнули основополагающую легитимность РегПК как солидного руководящего органа. Письмо, недавно отправленное премьер-министром РегПК Масруром Барзани президенту США Дж.Байдену, возможно, подводит итог тяжелому положению иракских курдов. В письме, которое, как сообщается, было отправлено в начале сентября, Барзани призвал Байдена вмешаться в решение давних проблем между Эрбилем и Багдадом, выразив обеспокоенность тем, что, если кризис останется нерешенным, Регион Курдистан может полностью развалиться.
Но глубокие разногласия внутри основных политических партий Иракского Курдистана не следует рассматривать независимо от попыток региональных держав, а именно Турции и Ирана, которые направлены если не на уничтожение, то, по крайней мере, на ограничение курдской автономии в Ираке. Обе страны были категорически против референдума о независимости курдов в 2017 году. И с тех пор они, похоже, работают, порой тесно, над тем, чтобы разрушить любую перспективу курдской государственности или даже сильной автономии в составе Ирака. Благодаря проиранскому центральному правительству в Багдаде РегПК в последние месяцы было лишено многих значительных финансовых ресурсов, включая блокирование экспорта нефти в Турцию. И переговоры между Багдадом и Эрбилем по поводу доли последнего в национальном бюджете вряд ли увенчаются каким-либо прорывом в среднесрочной перспективе. Похоже, что иракское правительство заинтересовано только в достижении временных решений, которые призваны оставить курдов во власти Багдада. В сочетании с повсеместной коррупцией в правительственных учреждениях РегПК, эта нестабильная финансовая ситуация вызвала растущее возмущение среди курдского населения действиями своей администрации, а некоторые местные голоса даже призывают к более решительному вмешательству федерального правительства в местные дела Иракского Курдистана; что, как опасаются курдские чиновники, полностью подорвет их с таким трудом завоеванную автономию.
Резкие разногласия между ДПК и ПСК, двумя политическими центрами силы в Иракском Курдистане, также объясняются попытками Ирана и Турции разделить «Курдский дом», когда Анкара поддерживает ДПК, в то время как Тегеран поддерживает ПСК. Эти растущие разногласия привели к отсутствию единого курдского фронта не только в иракском парламенте и составе иракского правительства, но и на переговорах между Эрбилем и Багдадом по вопросам, имеющим стратегическое значение для Иракского Курдистана. Есть также внешние козыри, которые Иран и Турция используют для дальнейшего давления на иракских курдов. Для Тегерана это присутствие иранско-курдских оппозиционных групп в Иракском Курдистане. В течение многих лет в Иракском Курдистане базировались несколько вооруженных курдских группировок, изгнанных из Ирана. К ним относятся Демократическая партия Курдистана Ирана, Партия Комала Иранского Курдистана и Партия свободы Курдистана. Их присутствие там дало Тегерану повод для проведения многочисленных нападений на территорию Иракского Курдистана. Хотя эти группировки не представляют реальной угрозы для Ирана, Тегеран настаивает на разоружении и передислокации их из приграничного региона между Регионом Курдистан и Ираном. В конце августа 2023 года Иран и Ирак достигли соглашения, которое вынудит РегПК очистить базы иранских курдских группировок. РегПК был установлен крайний срок для реализации соглашения. У Эрбиля не было другого выбора, кроме как уступить таким требованиям Тегерана. Некоторые базы, эвакуированные иранскими курдскими группировками, были захвачены иракскими пограничниками или совместными иракско-курдскими подразделениями, что рассматривается как еще один удар по РегПК и его авторитету.
Турция, с другой стороны, использует присутствие боевиков РПК в отдаленной, недоступной части Иракского Курдистана как предлог не только для проведения трансграничных атак и авиаударов, но и для расширения своего военного присутствия в Иракском Курдистане путем создания десятков постоянных военных форпостов. Вторжения турецкой армии и растущая кампания авиаударов в последние месяцы привели к гибели большого числа мирных иракских курдов и вынудили тысячи жителей приграничных районов покинуть свои дома. Независимо от того, как РегПК – в частности, ДПК — рассматривает присутствие РПК в пределах своих границ, такие турецкие атаки подрывают легитимность Региона Курдистан как образования и подрывают доверие местных курдов к своему правительству. Несмотря на то, что ДПК считается тесно сотрудничающей с Турцией, Анкара по-прежнему сосредоточена на изображении РегПК ненадежным действующим лицом.
Заключение
Хотя текущая ситуация с курдскими автономиями в Ираке и Сирии по праву кажется мрачной, у этих двух проамериканских образований все еще есть проблеск надежды не только преодолеть эти трудные обстоятельства, но и преуспеть и стать сильными долгосрочными союзниками США в регионе, который все больше становится антиамериканским. Курды в обеих странах по-прежнему обладают значительными политическими и военными козырями, которые могут быть использованы для сохранения своих автономных регионов. Точно так же, как существование этих двух курдских регионов было, хотя и с переменными, возможным благодаря американскому вмешательству, их долгосрочное выживание также может быть возможным при твердой, неизменной приверженности США. Учитывая нынешнюю тяжелую ситуацию для курдов в обеих странах, Соединенные Штаты могут расставить приоритеты в своих целях, чтобы помочь курдам сохранить свои политические завоевания.
Во-первых, сохранение курса крайне важно для сирийских и иракских курдов. Это означает продолжение американского военного и дипломатического взаимодействия с обоими досье. Это может стать гарантией краткосрочной и среднесрочной стабильности.
Во-вторых, важным аспектом для США является помощь обоим образованиям в укреплении их демократических институтов и обеспечении процветания плюралистических систем управления. Проамериканские настроения среди курдов в Ираке и Сирии остаются высокими. Таким образом, Вашингтон может извлечь выгоду из этого, чтобы больше инвестировать в демократизацию, экономическое развитие, наращивание потенциала сообщества и другие аспекты роста, которые могут принести пользу курдам в обеих странах в долгосрочной перспективе.