В марте громкий скандал вспыхнул в связи с выдворением из Марокко группы христианских миссионеров, занимавшихся прозелитизмом в регионе Среднего Атласа. Как объявило 8 марта МВД королевства, «среди выдворенных фигурировали, в частности, 16 человек из числа работников, обитателей и руководителей сиротского приюта, работавшего в коммуне Айн-Лех /провинция Ифран/».

В документе не уточнялось ни общее число миссионеров, ни их национальная принадлежность. В нем подчеркивалось, что мера выдворения вписывается в рамки «борьбы с попытками распространения евангелизма, нацеленного против мусульманской веры». По оценке авторов коммюнике, в данном случае Марокко действовало «в соответствии с существующими законами, нацеленными на защиту религиозных ценностей королевства».

Как отмечалось в коммюнике, «под предлогом проведения благотворительных акций эта группа занималась прозелитизмом, работая с малолетними детьми».

Ситуацию немного прояснила протестантская неправительственная организация «Открытые двери», выразившая тревогу в связи с выдворением иностранцев. По ее данным среди выдворенных были несколько супружеских пар из Голландии и Великобритании, усыновивших нескольких марокканских сирот.

Отвечая на заявление «Открытых дверей», министр информации Марокко Халид Насири заметил, что Марокко никоим образом не препятствует отправлению культа других религий. По его словам, «редкие случаи выдворений связаны не с практикой отправления христианского культа, а с актами прозелитизма». Действия марокканских властей поддержал — что в общем не удивительно — архиепископ Рабата Винсен Ландель, согласно которому «достоин осуждения» прозелитизм, заключающийся в воздействии на уязвимых лиц с тем, чтобы принудить их к изменению вероисповедания.

По данным марокканских СМИ, ссылающихся на источники в спецслужбах, до настоящего времени в стране действовали 202 христианских миссионера, объединенные в 36 ячеек. Похоже, что они умело используют берберский фактор в своей работе — ведь до прихода арабов и ислама в Марокко берберы, особенно жившие вдоль побережий Средиземного моря и Атлантического океана, начали исповедовать христианство. Понятно, что такая активность не нравится Рабату, считающему ислам одним из столпов режима наравне с монархией. По данным марокканских спецслужб, им известно о более чем 360 марокканцах, конвертировавшихся в христианство.

12 марта посол США в Рабате Самюэль Каплан выразил «разочарование» действиями марокканских властей, выславших группу иностранных проповедников, среди которых были американцы, находившиеся в Марокко «на законных основаниях». 24 марта свою озабоченность положением христианского меньшинства в Марокко выразили Федерация протестантов Франции и Евангелическая церковь Марокко. При этом они признали право властей действовать в рамках существующих законов. В совместном заявлении отмечалось, что до этого инцидента власти в течение 10-ти лет позволяли работать сиротскому приюту в Айн-Лех без каких-либо проблем.

В марте несколько заметных событий произошло на антитеррористическом «фронте».

2 марта Генеральная дирекция службы национальной безопасности /DGSN — контрразведка/ объявила о нейтрализации террористической группы из шести человек. По данным спецслужбы, участники группы «планировали теракты на национальной территории, политические убийства, а также ограбление банка». В коммюнике DGSN не уточнялось, когда были произведены аресты.

По данным DGSN, участники группы руководствовались такфиристской идеологией, согласно которой марокканское общество и правящая элита относятся к «неверным», подлежащим уничтожению. Они действовали в городах Таза, Уджда и Кенитра.

16 марта марокканские СМИ сообщили, что приговоренный к смертной казни боевик радикальной группировки «Ас-Салафия альДжихадия» мароккано-датчанин Омар Мааруф потребовал исполнения предписанной ему меры наказания. Мааруф — один из 10 исламистов, приговоренных к смертной казни после терактов 16 мая 2003 года в Касабланке. Подобное решение, изложенное в прошении пен6итенциарным властям, он обосновал тем, что исламисты в марокканских тюрьмах якобы «обречены на медленную смерть».

Как представляется, подобный жест вызван прежде всего стремлением вновь привлечь внимание к участникам этой группы после того, как они уже семь лет провели за решеткой. Что касается тюрьмы в Кенитре, то ее администрация объясняет повышенные меры безопасности по отношению к участникам «Ас-Салафии» недавней неудачной попыткой побега, предпринятой исламистами.

В Марокко смертные приговоры выносятся, но в последнее время не приводятся в исполнение.

6 — 7 марта в Гранаде /Испания/ впервые прошел саммит Европа — Марокко. За два дня до открытия встречи организация «Репортеры без границ» /РБГ/ направила письма руководителям ряда европейских стран, в которых «привлекла их внимание на очень тревожное ухудшение ситуации со свободой прессы в Марокко за последние месяцы». В этих документах напоминается, что в октябре 2008г. ЕС предоставил Марокко статус «продвинутого ассоциативного партнера», что, по мнению РБГ, означает в том числе и «обязательство Марокко уважать права человека, и в частности, свободу прессы».

«После реального продвижения вперед в данном вопросе в начале правления Мохаммеда VI /началось в июле 1999 года/, с июля 2009 года началось наступление на свободу прессы, — утверждают РБГ. — С 1999 года марокканские газеты были приговорены к штрафам, общая сумма которых превышает 2 млн долларов, а журналисты были осуждены в целом на 28 лет тюрьмы». Авторы документа отмечают, что за последние месяцы для прессы «дворец вновь создал «красную линию, не подлежащую пересечению, особенно — в части, касающейся короля и членов королевской семьи». По оценке РБГ, «марокканская юстиция использует весь свой арсенал с тем, чтобы запугать и финансово удушить независимую прессу».

В ходе переговоров в Гранаде Марокко пыталось оказать давление на Евросоюз с тем, чтобы тот быстрее ратифицировал соглашение о либерализации торговли сельскохозяйственной продукцией. Против этого соглашения выступают против производители сельскохозяйственной продукции из Франции и Испании, стремящиеся ограничить доступ на европейский рынок их марокканским коллегам. Соглашение предусматривает, в частности, отмену налоговых сборов для 55 проц. импортируемой Европой марокканской сельскохозяйственной продукции. Тем не менее оно сохраняет временные рамки поставок некоторых видов сельскохозяйственной продукции, таких как томаты, клубника, чеснок, мандарины.

С 2000 года, когда вошло в силу соглашение об ассоциации между Марокко и ЕС, европейский экспорт в Марокко вырос на 84 проц. и превысил 8 млрд евро. За этот же период европейский импорт вырос на 36 проц. и достиг 14,5 млрд евро. На ЕС приходится 60 проц. от общего объема внешней торговли Марокко.

В свою очередь председатель Европейского Совета Герман ван Ромпей использовал встречу в Гранаде для того, чтобы 7 марта обратиться к Марокко с призывом «стремиться к большему прогрессу в вопросе уважения основополагающих ценностей и прав человека».

Коснувшись западносахарской проблемы, председатель Евросовета заметил, что ЕС поддерживает усилия ООН, направленные на достижение «справедливого, долговременного и взаимоприемлемого решения». «Мы хотели бы улучшения ситуации с правами человека в этом контексте и их защитниками», — заметил он. Ван Ромпей подчеркнул, что он в ходе саммита направил на этот счет «ясное и недвусмысленное послание».

Понятно, что подобные акценты в словах председателя Евросовета не могли понравиться Рабату. Тем более что там же, в Гренаде, было распространено послание короля Мохаммеда VI /сам он отсутствовал на саммите, марокканскую делегацию на нем возглавлял премьер-министр Аббас эль-Фасси/, в котором он призвал к «политическому урегулированию искусственно созданной проблемы» Западной Сахары на базе марокканского предложения о предоставлении сахарским провинциям самой широкой автономии в рамках Марокко. Как известно, сепаратисты из базирующегося на территории Алжира Фронта ПОЛИСАРИО отвергают подобный вариант решения западносахарской проблемы и в свою очередь предлагают провести под эгидой ООН референдум о самоопределении этого региона.

В марте марокканские СМИ сообщили, что на предстоящем в мае VIII-м съезде Партии прогресса и социализма /ППС — преемница Марокканской компартии/ ее лидер Исмаил Алауи не будет претендовать на переизбрание. Среди его возможных преемников называют Мохаммеда Саида Саади, Набиля Бенабдаллу и Нузгу Шкали. Всех их объединяет то, что они в свое время уже побывали на различных министерских постах. Еще один претендент — действующий министр информации Халид Насири.

Предстоящий съезд должен определить ориентацию партии, которую по традиции именуют левой. После того, как ее руководство приняло решение в 1998 году войти в состав правительственной коалиции и обеспечить тем самым для себя «теплые» министерские посты, партия потеряла свою былую идентичность, а многие ее активисты, считавшие себя левыми, стали искать себе другие организации. Пока что считается, что она сохранит традиционные для ППС альянсы с Социалистическим союзом народных сил, Партией Истикляль, а также с малыми левыми партиями типа Фронт демократических сил.

В целом, пример ППС прекрасно показывает, что марокканское общество разочаровалось в «старых» партиях, которые вне их политического окраса оказались так или иначе связанными со дворцом. Марокканцы ждут появления новых партий. Похоже, это настроение хорошо поняли во дворце, который очень поспособствовал созданию партии «Подлинность и модернизм» /ППМ/, которая все больше набирает ход. Теперь остается увидеть, смогут ли быстро перегруппироваться другие политические силы, и в первую очередь — левые и исламисты