по материалам индийских и пакистанских аналитиков

Вряд ли кто-то в Пакистане  ожидает, что новое правительство во главе с премьер-министром Шахбазом Шарифом продержится полный срок полномочий. Максимальный срок пребывания у власти, который большинство аналитиков готовы предоставить этой пока очень громоздкой коалиции, навязанный пакистанской армией, составляет  по разным экспертным оценкам от 18 до 24 месяцев. Учитывая, что средний срок пребывания на посту премьер-министра с 1985 года (без учета лиц, исполняющих обязанности) составлял около двух лет и четырех месяцев, прогноз на 18-24 месяца вполне соответствует действительности. К этому надо добавить  сложные проблемы, стоящие перед новым правительством, отсутствие народной поддержки, хрупкость коалиционной политики и контроль военных.

Правительство Шахбаза Шарифа можно назвать слабым только в том смысле, что у него очень мало собственных возможностей. Это правительство, сколоченное военным истеблишментом, который в значительной степени принимает все решения. Все важнейшие министерства — финансов, внутренних дел, иностранных дел — будут укомплектованы либо людьми, одобренными / рекомендованными армией, либо в них будут размещены надзиратели для сохранения надежного контроля над ними. Реальным правительством в Пакистане теперь является Специальный совет по содействию инвестициям (SIFC). Изначально он был создан для привлечения  инвестиций, но взял на себя практически все функции номинального правительства по принятию решений и выработке политики. Но именно правительство Шахбаза Шарифа возьмет на себя политическую ответственность за решение этого Совета.  На бумаге премьер-министр находится сейчас в удобном положении в том, что касается игры с цифрами. Он пользуется поддержкой более 200 депутатов в Национальной ассамблее из 366 членов. С выделением зарезервированных мест, которые в противном случае достались бы партии Имрана Хана, Шахбаз Шариф вскоре должен  получить большинство в две трети голосов в Палате представителей.  При этом надо понимать, что  парламентское большинство имеет лишь условное значение в Пакистане. Не имеет значения, имеет ли кто-то большинство в две трети голосов, или имеет абсолютное большинство, или даже находится в меньшинстве. Пока правительство пользуется поддержкой армии, оно стабильно. В тот день, когда оно теряет эту поддержку, цифры в парламенте становятся неактуальными. Дело в том, что на данный момент и в обозримом будущем Шахбаза Шарифа полностью поддерживают военные. Таким образом, он будет прочно занимать пост премьер-министра до тех пор, пока не возникнут разногласия с армией.

Что говорит в пользу Шахбаза Шарифа, так это тот факт, что нынешнее армейское руководство нуждается в нем так же сильно, как и он в нем, чтобы остаться у власти. У военных сейчас не так уж много вариантов, с которыми можно поиграть, тем более по результатам выборов, на которых Имран Хан вопреки всему стал победителем. То, что результаты были подтасованы не меняет реальность.  Дестабилизировать или сместить нынешнее правительство невозможно, потому что альтернативы нет, если только армейское руководство не готово пойти на соглашение с Имраном Ханом, что при нынешней ситуации практически невозможно. Учитывая общественные настроения, взаимная зависимость между армией и правительством будет только усиливаться. Это сделает политиков  еще более зависимыми от армии, и наоборот. Но это также означает, что между «избранным» режимом и армейским руководством есть пространство для переговоров.

Хотя Шахбаз Шариф не будет идти на прямой конфликт с армией, он находится под влиянием своего старшего брата  Наваза Шарифа, а последний выступает сторонником проведения  ряда  реформ и старается вернуть себе некоторую свободу действий для партии и правительства. В некотором смысле роль посредника и связующего звена между его политическим боссом Навазом Шарифом и его боссом в правительстве генералом Азимом Муниром будет самой большой политической проблемой Шахбаза Шарифа. Если он сможет справиться с этой борьбой между ними, и если все остальное останется прежним, нынешнее соглашение между политиками и армией должно продлиться, по крайней мере, в течение следующих 18 месяцев, то есть до октября — ноября 2025 года, когда будет решен вопрос о продлении контракта с генералом.  Вопрос о продлении этого контракта  может вызвать трения между армией и кланом  Шарифа, особенно если учесть, что  лично Наваз Шариф выступает против такого продления.  При этом  многое будет зависеть от того, насколько плохой станет экономическая ситуация и ситуация в области безопасности, а также от реакции улицы и военных. Есть некий раскол и внутри самой пакистанской армии.   Появились сообщения о том, что армейское руководство следит за группами в WhatsApp, выносит предупреждения офицерам и солдатам, которых считают молчаливыми инакомыслящими, и есть неподтвержденная информация о трибуналах высших должностных лиц пакистанских ВВС — все это указывает на то, что что-то происходит внутри самой армии. Если ситуация достигнет переломного момента, то есть очень большая вероятность, что любое продление для Мунира будет просто несостоятельным. Внутри армии растет позиция ряда генералов с целью его замены. И, если Мунир уйдет, политический карточный домик, который он построил, рухнет. В некотором смысле судьбы Мунира и Шахбаза Шарифа теперь связаны друг с другом.

Что касается коалиции, то она никуда не денется. Пакистанская народная партия (РРР) продолжит поднимать шум, но продолжит поддерживать правительство. Каждое несогласие будет уловкой, направленной на то, чтобы вытянуть что-то из федерального правительства и  ограничить ущерб для его собственного электорального рейтинга. Но помимо этого, в традициях РРР есть такое же подобострастие перед военным истеблишментом, как и у Шахбаза Шарифа. Асиф Зардари, который будет занимать президентский пост в течение следующих пяти лет, довел до совершенства искусство публично демонстрировать неповиновение, а затем спокойно сдавать свои позиции взамен каких-либо уступок.   В любом случае, ПНП практически не представлена за пределами Синда.  В Пенджабе, несмотря на энергичные усилия по увеличению числа голосов, рейтинг этой партии  остается на том же уровне, что и в 2018 году. А в Белуджистане она победила благодаря вопиюще сфальсифицированным выборам. Лидеры партии знают, что, если будут назначены новые выборы, она получит меньше, чем сейчас. Другой крупный партнер по коалиции, Движение Муттахида Куами, также не обладает каким-либо реальным политическим капиталом, которым можно было бы воспользоваться. Практически все его места были подарены ему «глубинным государством» и оно  будет делать ровно то, что скажет армия.

На политическом уровне самая большая проблема для военных и их политических союзников будет заключаться в том, как справиться с возрождающейся пакистанской Партией Техрик-и-Инсаф (PTI), которая получила 93 места. Хотя PTI лишили зарезервированных мест (не говоря уже о других местах, где победившие кандидаты были объявлены проигравшими), она вряд ли будет послушной оппозицией. В 2018 году у тогдашней оппозиции, возглавляемой Пакистанской мусульманской лигой Наваз (PML-N) и PPP, было огромное количество сторонников, но они не сопротивлялись, потому что военный истеблишмент предупредил их, чтобы они не создавали проблем. PTI вряд ли будет такой же послушной или уступчивой. Это взбудоражит улицы и усилит кампанию в социальных сетях, создавая давление на  власти, которые, в любом случае, будут постоянно отставать из-за отсутствия легитимности и растущего общественного недовольства из-за экономических трудностей. В течение следующих нескольких месяцев в политической риторике будет много огня и ярости,  а спекуляций будет хоть отбавляй, но это правительство никуда не денется в ближайшее время. Насколько оно контролирует ситуацию и насколько его контролирует военный истеблишмент, будет зависеть от того, как оно ведет переговоры, а также от того, насколько серьезным политическим пространством оно располагает. Но любые прогнозы о прекращении его работы сильно преувеличены, по крайней мере, на год, может быть, даже на два.