19 мая в результате крушения вертолета в провинции Восточный Азербайджан погиб восьмой президент Исламской Республики Иран Э.Раиси. В связи со случившимся федеральный канцлер Германии О.Шольц (СДПГ) выразил соболезнования правительству ИРИ и семьям жертв авиакатастрофы, направив краткое письмо соответствующего содержания в адрес временно исполняющего обязанности главы государства М.Мохбера. Несмотря на сжатость текста и отсутствие любых эмоционально окрашенных формулировок, способных быть истолкованными как намек на симпатию к иранскому режиму, слова канцлера спровоцировали волну критики в немецких социальных медиа и СМИ, авторы которой рекомендовали О.Шольцу сосредоточить внимание на положении иранского населения, а не «заискивать» перед руководством Ирана.

В корне противоположную реакцию продемонстрировал МИД Германии и его руководитель А.Бербок («Зеленые»). В то время как реакция внешнеполитического ведомства к настоящему моменту свелась к обновлению официальной информации о президенте на сайте, министр иностранных дел, находясь с необъявленным визитом в Киеве, в интервью немецким журналистам отметила, что «выражает солидарность народу Ирана и прежде всего женщинам». Тем самым политик не только сделала отсылку к одной из обозначенных ею при вступлении в должность целей дипломатии ФРГ в виде продвижения и защиты прав женщин в мире, но и намекнула на продолжение линии на ужесточение антииранских санкций, о чем говорила еще в апреле после беспрецедентной атаки ИРИ на Израиль.

Говоря об оценках перспектив внутренней и внешней политики Ирана после гибели главы государства, а также сопровождавшего его министра иностранных дел, подавляющее большинство немецких журналистов, специализирующихся на международной проблематике, отмечают, что произошло это в весьма нестабильное для государства время, характеризующееся высоким уровнем недовольства граждан ИРИ и кризисными явлениями в экономике. Вместе с тем, в подобных публикациях наблюдается довольно заметная поляризация взглядов на то, какие именно последствия незапланированный трансфер власти в Тегеране способен спровоцировать. Так, одни политические обозреватели видят возможность для начала процесса смены режима. При этом наибольшим фактором риска для действующей иранской системы государственного управления называются выборы, проведение которых должно состояться в течение 50 дней после гибели президента. В связи с этим высказывается предположение, что, если явка избирателей окажется слишком низкой, то голосование примет форму вотума недоверия, подстегивая протестную активность.

Другие утверждают, что уход с политической арены Э.Раиси, наоборот, имеет шанс в определенной степени стабилизировать внутриполитическую обстановку. Согласно логике подобных рассуждений, граждане Ирана связывали с действиями теперь уже бывшего главы страны как жесткое подавление народного недовольства, так и неспособность стабилизировать экономическую ситуацию и обходить санкции. В результате, если новый кандидат на пост президента будет подобран удачно, то, как минимум на время его первых решений и ожидания их результатов население может снизить уровень публичной критики. Однако в дальнейшем, даже такие прогнозы, публикуемые немецкими СМИ, завершаются негативным сценарием, основой для которого служит то, что Э.Раиси был не только действующим президентом, но и основным кандидатом на место верховного лидера ИРИ (рахбара).

Партийные оценки будущего ИРИ тоже существенно разняться. К примеру, сопредседатель «Зеленых» О.Нурипур и генеральный секретарь СвДП Б.Джир-Сарай, оба представляющие коалиционные партии правительства ФРГ и оба рожденные в Иране, не видят признаков смены власти или трансформации внешнеполитического курса Тегерана, в том числе оснований для пересмотра его отношений с Москвой. При этом, как минимум член СвДП указал на необходимость для федерального правительства не воспринимать происходящее как должное, а подготовить «новую стратегию по Ирану». А вот представитель главной оппозиционной фракции ХДС по внешней политике Ю.Хардт, наоборот, прогнозирует «проблемы с заменой президента в краткосрочной перспективе», связанные прежде всего со сложностями выбора фигуры, имеющей аналогичное влияние. В связи с этим политик не исключает «борьбы за власть наверху». Отдельно представитель ХДС отметил, что «для свободного мира Раиси не был надежным партнером для переговоров», чем намекнул, вероятно, на то, что западная дипломатия не понесет заметных потерь от смены власти в ИРИ.

В целом пока в ФРГ ни на политическом, ни на экспертном уровне не склонны рассчитывать на существенные трансформации во внутренней или внешней политике Ирана в краткосрочной перспективе, в то время как долгосрочные прогнозы развития ситуации по негативному сценарию связываются пока исключительно с нарушением ожидавшейся преемственности между А.Хаменеи и Э.Раиси на посту рахбара.

Нельзя не отметить также, что ситуация в Тегеране, судя по всему, приобретает растущее значение для немецкой политики, что выражается в риторике представителей различных, в том числе коалиционных партий, члены которых не только в парламенте, но и в правительстве не скрывают несогласие с действующим курсом О.Шольца на иранском направлении. Данная тенденция может объясняться вступлением Германии в полосу избирательных кампаний, включающую голосование за евродепутатов и членов земельных парламентов в текущем году. Венчают гонку выборы в Бундестаг в 2025 г., по итогам которых ХДС и «Зеленые» упорно стремятся к победе, для чего явно готовы теснить своего основного конкурента – СДПГ на различных направлениях, что проще всего сделать, демонстрируя несостоятельность политики нынешнего канцлера.