Эмир Кувейта назначил шейха Сабаха Халида ас-Сабаха наследным принцем, сообщило 1 июня  государственное информационное агентство Kuna. Шейх Мишаль аль-Ахмад аль-Джабер ас-Сабах стал эмиром Кувейта 16 декабря, после смерти Навафа аль-Ахмада аль-Джабера ас-Сабаха. У эмира был год после его вступления на престол, чтобы выбрать потенциального наследника. Также требовалось, чтобы кандидат, выбранный на пост наследного принца, был высокопоставленным членом семьи ас-Сабах. Необходимо учитывать, что назначение бывшего эмира наследным принцем в 2006 году нарушило традицию чередования трона между кланами правящей семьи аль-Джабер и аль-Салим. Два клана являются потомками Джабера ас-Сабаха и Салима ас-Сабаха, двух бывших эмиров, чей отец, шейх Мубарак ас-Сабах, считается основателем современного Кувейта. Конституция Кувейта гласит, что правителями страны должны быть только потомки шейха Мубарака. В Кувейте единственный избираемый парламент в Персидском заливе, но эмир остается главой государства, обладающим властью практически над всеми делами в стране. В прошлом месяце эмир распустил парламент сроком до четырех лет, что, по опасению аналитиков, может поставить под угрозу уникальную полудемократическую политическую систему страны. В то время эмир заявил, что работа  Национальная ассамблея Кувейта будет приостановлена, как и действие нескольких статей конституции, чтобы пересмотреть «демократический процесс» потенциально до 2028 года. Этот шаг был предпринят после многих лет политических тупиков и перестановок. В последние месяцы депутаты парламента обвиняли правительство в коррупции, в то время как кабинет министров заявлял, что парламент заблокировал запланированную диверсификацию экономики. В этой связи эксперты солидарны во мнении, что после недавнего приостановления работы Национальной ассамблеи Кувейта и нескольких статей конституции практически невозможно с какой-либо степенью уверенности спрогнозировать будущее внутренних дел страны. Некоторые видные кувейтские деятели, включая бывших членов парламента, приветствовали шаг эмира Мишаля аль-Ахмеда ас-Сабаха, в то время как другие обеспокоены этим «нелиберальным моментом» на фоне опасений отката демократии и подавления инакомыслия. Первые звонки в этом направлении уже «прозвенели». Известный кувейтский политик был приговорен в конце мая с. г. к тюремному заключению за «оскорбление власти эмирата» всего через несколько недель после того, как эмир страны распустил парламент. Бывший кандидат в Национальную ассамблею Месаед аль-Курайфа был приговорен к четырем годам тюремного заключения с каторжными работами 22 мая за критику правящей семьи во время своей кампании по выборам в парламент 2024 года. Аль-Курайфа был арестован 23 апреля после того, как прокуратура штата распорядилась о 21-дневном предварительном заключении, во время которого ему не разрешили встретиться со своей семьей или адвокатом. Его задержание было связано с комментариями, которые он сделал во время предвыборного симпозиума, который он провел с местными жителями 30 марта. Он якобы сказал, что Кувейт «не является испытательным полигоном для членов правящей семьи».

В этой связи аналитики указывают, что, в отличие от двух предыдущих приостановок работы кувейтского парламента в 1976 и 1986 годах, последний по времени шаг был результатом внутренних, а не региональных факторов. Эмир и правительство годами находятся в конфликте с Национальной ассамблеей на фоне взаимных обвинений в некомпетентности, злоупотреблении властью и коррупции. Оказавшись в политическом тупике, эмир решил, что необходим смелый шаг, чтобы «спасти» Кувейт и «не позволить использовать демократию для разрушения страны». Гордон Грей, профессор, специализирующийся на кувейтской политике в Школе международных отношений Эллиотта Университета Джорджа Вашингтона, полагает: «Опыт эмира связан с разведкой и национальной безопасностью, поэтому его вряд ли устроят взаимные уступки в парламентской политике или сильная заинтересованность Национальной ассамблеи в том, чтобы иметь право голоса при назначении нового наследного принца». Однако многие эксперты сомневаются, что внесистемный шаг эмира Мишаля аль-Ахмеда повлияет на подход Кувейта к региональным и глобальным делам. «Этот шаг вряд ли является изменением во внешней политике. Скорее всего, он отражает сосредоточенность эмира на внутренних вопросах», — считает исполнительный директор Международного форума стран Персидского залива Даня Тафер. «Попытка радикально изменить внешнюю политику и одновременно перестроить экономику посредством внутренних реформ была бы рискованным предприятием в этот непростой период. Проведение внешней политики внутри Кувейта не вызывает споров; например, в отличие от Бахрейна или ОАЭ, правительство не нормализовало отношения с Израилем и даже не намекнуло, что движется в этом направлении». – считает он.  Кристин Смит Диван, старший научный сотрудник-резидент Института арабских государств Персидского залива в Вашингтоне, также не ожидает серьезных изменений во внешних отношениях Кувейта: «Все эти конституционные приостановки касаются внутренних дел Кувейта: отношений исполнительной власти и парламента и преемственности власти. Я не вижу особого влияния на внешнюю политику Кувейта, у которого в любом случае были скромные амбиции». Важно отметить, что эмир Мишаль аль-Ахмед поддерживает тесные отношения как с наследным принцем КСА Мухаммедом бен Салманом, так и с президентом ОАЭ Мухаммедом бен Заидом. Его первая зарубежная поездка после приведения к присяге в конце прошлого года была в Эр-Рияд, где в январе он встретился с наследным принцем. Вскоре после приостановления работы Национальной ассамблеи и отдельных положений конституции Мухаммед бен Заид выразил свою поддержку шагу эмира как меры по сохранению «стабильности» Кувейта. Может ли это означать, что отношения Кувейта с Абу-Даби и Эр-Риядом укрепятся в предстоящий период? «Кувейт может сблизиться с осью Саудовская Аравия-ОАЭ-Бахрейн в рамках [Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива], что означало бы отход от промежуточной позиции, которую он долгое время занимал в региональной политике, но, по правде говоря, внешняя политика Кувейта стала менее активной или заметной после смерти эмира Сабаха в 2020 году, а разрыв связей между Эр-Риядом и Абу-Даби означает, что саудовско-эмиратской оси стало меньше, чем было в середине 2010-х, когда кувейтский баланс был важен. Эмир Мишаль, вероятно, предпринял этот шаг по соображениям внутреннего интереса, а не внешней политики, но Кувейт, лишенный своего парлатента и некоторых аспектов своей конституции, действительно больше напоминает политический ландшафт Саудовской Аравии и ОАЭ», — полагает Кристиан Коутс Ульрихсен, научный сотрудник Института государственной политики Бейкера при Университете Райса по Ближнему Востоку.  Конечно, ничто из этого не свидетельствует о том, что ОАЭ, Саудовская Аравия или любая другая страна сыграли роль в действиях эмира Мишаля аль-Ахмеда — даже несмотря на то, что один бывший кувейтский политик утверждал, что это так. Вскоре после того, как эмир объявил о приостановке работы парламента, Валид аль-Табтаби, консервативный исламист, ранее занимавший пост члена парламента, назвал «неприемлемым» внешнее вмешательство в Кувейте через X (ранее Twitter). Вскоре после этого он был арестован. Табтаби обвинил «некоторые страны» в том, что они сыграли определенную роль в установлении неконституционного правления в Кувейте. Хотя он не назвал страну, арабские СМИ предположили, что он имел в виду ОАЭ и Саудовскую Аравию. Официально другие государства Персидского залива дали мало комментариев о решении эмира Мишаля аль-Ахмеда. «Меня поражает, что так мало стран Персидского залива выступили с заявлениями о конституционных изменениях в Кувейте, тем более что монархи обычно быстро выражают солидарность с другими правителями», — сказал Смит Диван. Поскольку Кувейт сейчас переживает сложный период, остальные члены ССАГПЗ, похоже, уважают его суверенное право управлять своими собственными внутренними делами. «Официальные лица в других государствах ССАГПЗ, вероятно, придерживаются мнения, что развитие событий в Кувейте является делом кувейтского руководства в соответствии с духом Декларации Аль-Ула от января 2021 года, которая подтвердила национальный суверенитет и обязала подписавших ее сторон «твердо противостоять любой конфронтации»», — указал Ульрихсен. Следует также учитывать глубоко укоренившуюся историю братских отношений Кувейта с другими членами ССАГПЗ. Тесное сотрудничество с Кувейтом важно для всех монархий Персидского залива, особенно во время конфликта в Палестине и других странах Ближнего Востока, который сблизил государства ССАГПЗ. «Кувейт всегда был близок к Саудовской Аравии, ОАЭ и Оману. Люди в эмирате считают, что их судьбы связаны с судьбами их соседей», — уверен Джозеф Кечичиан, старший научный сотрудник Центра исследований короля Фейсала в Эр-Рияде. Саудовские официальные лица «с теплотой вспоминают», насколько гостеприимными были кувейтцы по отношению к основателю КСА, в то время как эмиратцы и оманцы извлекали финансовую выгоду из своих отношений с Кувейтом в прошлые десятилетия, добавил он. Сегодня, «учитывая серьезные региональные угрозы, совершенно очевидно, что сотрудничество на Аравийском полуострове… будет продолжать расширяться».