Судя по складывающейся в середине 2024 года военно-политической ситуации в Судане, страна неизбежно движется по пути углубления внутреннего раскола, который помимо военного конфликта и размежевания между правительством и оппозиционными Силами быстрой поддержки (СБП) ведет к стремительному социально-экономическому и управленческому разделу страны. Недавние, предпринятые в начале мая с. г. попытки международной посреднической коалиции во главе с США и Саудовской Аравии усадить противоборствующие стороны за стол переговоров успехом пока не увенчались. В первую очередь, это обусловлено недоверием со стороны СБП к главным международным переговорщикам, оба из которых стоят на стороне суданской армии, и рассматриваются оппозиционерами с изрядной доле предвзятости. Более того, на волне недавних успешных военных действий по захвату Вад Медани, столицы провинции Гезира, СБП стремятся закрепить и далее свой военный успех и нацелены на установление контроля над оставшейся северной частью региона Дарфур, чтобы полностью его контролировать. При этом, СБП опираются на ранее взращиваемые ими в Дарфуре и Кордофане повстанческие группы, сформированные на базе местных арабских племен, и имеют большое преимущество в плане мобильности и скорости маневрирования. В то же время, суданская армия также хорошо подготовлена и вооружена, поэтому исход этого противостояния сложно прогнозировать.

Однако приходится констатировать, что активизация военного конфликта в Дарфуре способствует не только гуманитарной катастрофе ввиду блокирования гуманитарного доступа для международных организаций, но также и создает полноценную транспортную и инфраструктурную блокаду, в том числе создавая проблемы для соседнего Южного Судана, который вынужден приостановить транзит своей нефти через территорию Судана, что сказывается самым негативным образом на экономическом развитии обоих Суданов. Гуманитарные риски и угрозы голода на фоне непрекращающегося конфликта создают дополнительные разделительные линии, поскольку повстанческие группировки начинают контролировать процессы получения и распределения гуманитарной помощи на подконтрольных им территориях, используя продовольственную и иную гуманитарную помощь в своих внутриполитических, клановых интересах. В частности, международные гуманитарные организации и доноры отныне вынуждены координировать свои усилия с обеими воюющими сторонами в отдельности, для обеспечения гуманитарных доставок нуждающемуся населению.

Что более критично, длительное, затянувшееся на годы военное размежевание создает структурные риски для социально-экономического и управленческого раскола в самом Судане, и препятствует проведению правительством полномасштабных и давно назревших реформ. В начале 2024 года Всемирный банк снизил прогноз по национальному ВВП Судана, предполагая, что с учетом резкого сокращения экспорта углеводородов и притока инвестиций из арабских монархий Залива, ВВП Судана сократится в текущем году на 31.6% (в 2023 году он уже сократился на 41%). При этом, значительной рецессии будут подвергнуты все без исключения производственные сектора экономики, включая нефть, геологоразведку и добычу природных ресурсов, особенно золота и сельское хозяйство. Вооруженный конфликт затронул основные нефтеперерабатывающие мощности в регионе Аль Джили к северу от Хартума. Инвестиционные потери также будут значительными. В частности, ОАЭ заморозили выделение обещанных в 2022 году инвестиций на сумму 6 млрд долларов в создание новой портовой инфраструктуры, а также агро-индустриальной зоне на побережье Красного моря.

По прогнозам международных экспертов, такое вооруженное противостояние может продлиться еще как минимум до середины 2025 года, что помимо существенного экономического ущерба, усиливает политическую дестабилизацию и наносит ущерб единому валютно-финансовому и административному управлению в стране.

Таким образом, по мере затягивания вооруженного конфликта происходит де-факто разделение Судана на две отдельные политические и экономические единицы. Даже в случае временного перемирия и старта переговорного процесса, может быть зафиксирован статус-кво, который впоследствии приведет к дальнейшему расколу. Тот факт, что суданское правительство перенесло большую часть административного аппарата и управления, включая Центробанк, в Порт-Судан, свидетельствует о намерениях военных обезопасить себя от дальнейших негативных сценариев вокруг Хартума, и закрепить, по крайней мере временно, за Порт-Суданом функции главной управленческой столицы. С другой стороны, СБП, вероятно, начнут постепенно создавать собственные, параллельные правительственным, структуры управления и администрирования на подконтрольных им территориях, чтобы легитимизировать свое присутствие как законной политической силы на части суданской территории. Сегодня СБП контролируют провинции Дарфур и Кордофан, и держат прочные позиции в Хартуме, где с начала весны обе стороны вновь активизировали свое противостояние, однако пока ни одной не удается добиться важного перевеса.

Внутриполитическому расколу также способствует отсутствие единой международной позиции по Судану. В последние месяцы западные страны, после ряда непоследовательных действий, все более склоняются к поддержке правительственной армии, тогда как СБП имеют поддержку в ОАЭ, а также пытаются устанавливать формальные дипломатические контакты с соседними Чадом и ЦАР и такими африканскими странами как Кения и Уганда, с учетом этнической и племенной близости. Симптоматично, что суданское правительство официально отказалось от услуг Африканского союза в качестве посредника в переговорном процессе.

Таким образом, активизация вооруженного конфликта в Судане между правительственной армией и СБП торпедировала заключенный при международном посредничестве рамочный политический договор, который предполагал создание временного гражданского правительства на переходный период до проведения общенациональных выборов. За последние месяцы, траектория продвижения Судана к расколу существенно усилилась, при возросших рисках масштабизации текущего регионального гуманитарного кризиса.