Министр обороны США Р.Гейтс объявил о своем уходе с должности через год. Формально такой шаг мотивируется началом в 2011 году очередной выборной кампании и желанием Р.Гейтса освободить свой пост для кандидата-демократа. Возможно, такое соображение действительно имеет место, так как американская выборная гонка имеет свои законы, но, тем не менее, выразим определенный скептицизм в отношении того, что именно этот факт имеет определяющее значение для решения нынешнего главы Пентагона.
Представляется, что оно вызвано более глубинными причинами. Р.Гейтс являлся не просто единственным республиканцем в администрации Б.Обамы, который руководил Пентагоном и при Дж. Буше-младшем. Он – прежде всего государственный системщик, который является «автором» и основным мотором нынешней внешнеполитической стратегии Вашингтона на «восточном» направлении. Это, прежде всего, военные кампании в Ираке и Афганистане, а также выработка концепции действий в отношении иранского «ядерного досье». Возьмем на себя смелость утверждать, что указанная концепция дала серьезный сбой, чем собственно и вызвано решение о предстоящей отставке: Р.Гейтс уходит, беря на себя «все грехи» и оставляя «чистую поляну» новому министру – демократу. Именно в этом контексте, по нашей оценке, и стоит рассматривать происходящее.
Что же конкретно не удалось реализовать Р.Гейтсу? Сразу отметим, что он является наиболее адекватным и компетентным политиком в администрации Б.Обамы.
Начнем с того, что нынешний глава Пентагона являлся стойким оппонентом бывшего американского президента Дж. Буша-мл. в отношении характера проводимой политики в Ираке и Афганистане. Именно Р.Гейтс определил и сформулировал для нового руководителя Белого Дома основную стратегию в отношении Ирака и Афганистана. Именно благодаря его инициативе и усилиям афганское направление было определено основным для приложения военных усилий, при одновременном плавном, но довольно жестком графике выводе войск из Ирака. При этом предусматривалась смена президента Первеза Мушараффа в Пакистане, что подразумевало «ломку» старых механизмов пакистанских силовиков и их взаимодействия с радикальными исламистскими группировками и талибами, а также, что должно было быть основным моментом новой стратегии, изменение взаимоотношений Исламабада и Кабула.
Сбой указанного замысла произошел опять же системно. Смена П.Мушараффа не принесла ожидаемого ужесточения борьбы с исламистами и талибами. Военная операция в Свате носила более демонстративный характер и не принесла ровно никаких реальных результатов по ослаблению боеготовности радикалов. Пакистанским военным не удалось (и видимо не очень и хотелось) нанести военное поражение и уничтожить руководство «Аль-Каиды». Более того, они категорически отказались допустить американские войска для проведения операций на свою территорию. Противоречия между Кабулом и Исламабадом носят более глубинный характер, чем предполагали в Пентагоне. А стратегические отношения между пакистанской разведкой и талибами совершенно не зависят от личности президента Пакистана.
Не оправдал возлагаемых на него надежд президент Афганистана Х.Карзай. Стало совершенно очевидно, что он не в состоянии консолидировать вокруг себя пуштунов, которые составляют ядро вооруженного сопротивления. Уровень коррупции зашкаливает, национальные вооруженные силы не в состоянии в обозримом будущем самостоятельно контролировать ситуацию внутри страны. При этом все попытки Х.Карзая установить диалог с радикальными полевыми командирами (а именно в этом и заключается ключ решения афганского узла) наталкивается на жесткое противодействие Госдепартамента США, что породило серьезные противоречия между Р.Гейтсом и Х.Клинтон. Р.Гейтс в своей стратегии делает упор именно на налаживание внутреннего диалога как в Афганистане, так и в Ираке при минимизации вмешательства американского военного контингента и жесткой лимитизации сроков его пребывания. Именно Р.Гейтс настоял на первоначальных жестких сроках вывода войск, что сыграло «плохую службу». Понятно, что министр обороны прежде всего преследовал цель показать всем (и военным в первую очередь), что «Вьетнам не повторится». Оборотной стороной медали стало нежелание военных излишне активничать, а занять позицию статистов. Более того, в Пентагоне явно зреет серьезная оппозиция политике Белого Дома, чему свидетельствует недавняя отставка командующего «афганским» контингентом Маккристала и утечка секретных документов в отношении войны в Афганистане.
Госдеп США и «старые демократы» решительно выступают против любых компромиссов с радикалами и исламистами и ратуют за активизацию военных действий против них. Это тупиковая стратегия, которая не имеет шансов на реализацию и грозит повторением Вьетнама. Р.Гейтс это понимает и участвовать в этом не желает.
Еще одна неудача нынешнего министра обороны – это неудача попытки «оторвать» Сирию от Ирана и вернуть ее в орбиту американского влияния по вопросам взаимодействия на иракском и иранском направлениях. Наладить прямой диалог с Дамаском не удалось, а именно этот момент был ключевым в стратегии Р.Гейтса в преломлении к Ирану и Ираку. Надежда в этом вопросе на Саудовскую Аравию не оправдалась. Более того, Эр-Рияд фактически поощряет и финансами, и морально суннитско-шиитское противостояние в Ираке, и абсолютно не желает участвовать в налаживании диалога между Х.Карзаем и талибами.
Отдельная тема – это иранское «ядерное досье». Основный момент, который Р.Гейтс отстаивал на всех уровнях, это установление прямого диалога с Тегераном без всяких предварительных условий. Указанный тезис Белый Дом не принял, склонившись под давлением Госдепартамента США к политике экономических санкций. Р.Гейтс считает, что это только усложняет процесс нахождения решений на иранском направлении. Он абсолютно не верит в потенциал иранской оппозиции (на что уповает та же Х.Клинтон и другие «вашингтонские мечтатели») и считает, что альтернатива прямым переговорам с режимом М. Ахмадинежадом не существует.
Таким образом, концепция Р.Гейтса не сработала. Это предопределяет его отставку и означает наступление нового этапа во внешнеполитической стратегии Вашингтона. Она станет более «упрямой» и «бескомпромиссной», что делает честь правозащитнику, но абсолютно губительна для политика.