Немецкая пресса активно реагирует на происходящее в Сирии. СМИ пестрят заголовками: «Танки — в ответ на требование реформ», «Властитель Асад выводит насилие на новый виток», «Башар Асад пошел по стопам отца». Приказ сирийского президента о вводе в действие воинских подразделений, включая танки и артиллерию против демонстрантов, что уже привело к жертвам, исчисляемым сотнями, резко осуждают все политические партии ФРГ.
Насилие со стороны сирийских сил безопасности продолжается. «Жестокие нападения на мирных демонстрантов в Сирии и большое число убитых и раненых глубоко шокируют», заявил министр иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле 27 апреля с.г. Насилие должно быть прекращено немедленно, действия сил безопасности расследованы, виновные должны быть привлечены к ответственности. «Сирия на опасном перекрестке», подчеркнул Вестервелле. Если она не придет к мысли о немедленной смене сирийского руководства, то международное сообщество должно сделать выводы. «Тогда санкции в отношении Сирии неизбежны». Вестервелле указал, что власти в Сирии еще не ответили на призывы международного сообщества. «Я еще раз настоятельно призываю президента Асада начать диалог и предпринять немедленные реформы. Насилие в отношении мирных демонстрантов является неприемлемым». В связи с эскалацией насилия в Сирии и учитывая массированное применение силы, шеф МИДа ФРГ считает необходимым принятие безотлагательных мер со стороны Совета Безопасности ООН. Он отметил, что 26 апреля с.г. в федеральный МИД был вызван сирийские посол, которому была изложена позиция Германии.
С точки зрения германских обозревателей маловероятно, что эскалация насилия, предпринятая сирийским президентом, усмотревшим в требовании свобод личную угрозу для себя, действительно поможет укрепить режим. Акции Асада неубедительны, если направлены на поддержку реформ в стране, считает ближневосточный обозреватель Deutsche Welle Самир Матар, журналист сирийского происхождения. Гораздо большего он мог бы добиться не демонстрацией бронетехники и не приемами, явно заимствованными в Иране, а трансформацией политического ландшафта и экономики страны. Но вряд ли такие преобразования вообще осуществимы на фоне того, что именно Асаду и его родне принадлежит значительная доля бизнеса, которой перемены не нужны, ибо будут означать передел собственности.
Гораздо продуктивнее, по логике президента, с помощью танков и снайперских винтовок подавить протестное движение, которое переросло в повстанческое. Оно развернулось в последние дни в городах Деръа и Банияс, и сюда Асад направил дополнительные армейские соединения. Спираль гражданской войны раскручивается все сильнее.
Сирийская тема должна остаться в повестке дня Совета Безопасности ООН, заявил министр иностранных дел ФРГ Гидо Вестервелле. Он осудил действия Асада, которые привели тому, что за последнюю неделю, то есть до 25 апреля с.г., погибли более 350 человек: «Если его правительство и впредь будет придерживаться нынешнего курса, это будет иметь соответствующие последствия».
Главная сложность для правления Асада — многонациональный и пестрый конфессиональный ландшафт Сирии, в которой живут сунниты, шииты, христиане, арабы, курды, черкесы, армяне, утверждает обозреватель Лиане Биллербек. Сразу после переворота под руководством Хафеза Асада в начале 1970-х к власти пришла группа офицеров из алавитского меньшинства. Режим никогда не следовал в русле конфессиональной политики, по меньшей мере открыто, но изначально его идеология была националистической. Протестанты пытались изменить это положение.
«Я наблюдала это нарастание агрессии, — рассказывает восемь лет проработавшая в Сирии журналисткой Кристин Хельберг. — Собственно, Сирия на протяжении нескольких десятилетий была светским государством, социалистическим, хотя государственная идеология носит ярко выраженную арабско-национальную окраску. И именно она стояла над сложной природой религиозных и сектантских различий. При этом власть была сосредоточена в руках религиозных меньшинств, алавитов, разновидности шиитского ислама. Это означает, что основные силовые структуры — армия и разведка — формировались из числа алавитов и стали ближайшим окружением президента, что создавало определенную гарантию преданности Асаду».
При этом традиционная буржуазия из числа суннитов в последние десятилетия — а это в основном купеческие семьи — не получила доступа к власти, и если имела политическое влияние, то весьма незначительное. Она чувствовала свою ущербность оттого, что режим укреплял власть сочетанием авторитарного правления и коррупции, кумовства. В большую политику и ключевые сферы экономики приходили «свои». Алавиты жестко пресекали все попытки чужаков.
На этом фоне почти как идиллия смотрелись межконфессиональные отношения, которые, по наблюдениям Хелберг, были ровные и вполне мирные, касалось ли это школ, где рядом занимались мусульманские и христианские дети, посещения мусульманами ювелирных лавок, традиционно принадлежащих христианам, или совместных бизнес-проектов. Единственное проблемное поле, по ее мнению, — вступление в брак, когда надо принимать жесткое решение, по каким правилам проводить церемонию, особенно когда дело касается нового брака уже женатого мужчины.
По свидетельству немецких политологов, социальный состав сирийских демонстрантов достаточно широк. В протестное движение, которое требует демократических и хозяйственных свобод, включены обычные граждане, причем поначалу жители провинций разного возраста, женщины зачастую примыкали к шествиям уже на улицах. Представлены все религиозные группы. Солидную долю демонстрантов составляет городской средний класс, в основном бизнесмены частного сектора, которые ждут, когда будут не приоткрыты, а широко распахнуты двери в международное предпринимательство.
При этом в колоннах демонстрантов ощущается явная нехватка интеллектуальной элиты, которая предпочитает сражаться с режимом на сайтах Интернета. В этом большая слабость протестного движения. Таковы результаты 48-летнего режима с 48-летним периодом чрезвычайного положения при партии Баас, узурпировавшей власть на основании ей же созданной Конституции. По существу, в Сирии нет даже намека на реальную организованную оппозицию, политическая жизнь была мертва, откуда же взяться элите, объясняют эксперты ФРГ.
Тем, казалось бы, удивительней жестокость, с которой президент Сирии подавлял демонстрации. Однако ничего неожиданного, если разобраться, в этом нет. Поведение Башара Асада предсказуемо. Оно еще раз подтверждает, что его отцом создано полицейское государство, а в полицейском государстве принято объявлять всех инакомыслящих вооруженными бандитами и отстреливать их как преступников неважно из чего — из снайперских винтовок или артиллерийских стволов. Таким образом, он может объяснить акты насилия его личной ответственностью за безопасность граждан, которые подвергаются нападением вооруженных группировок. Последние события показывают, что ни каирский, ни тунисский вариант революции Асад не принимает, поскольку ощущает необходимость лишь радикальных средств борьбы.
Между тем, подчеркивают немецкие эксперты, режим утверждает, что в Сирии организовано вооруженное восстание, которое и требуется подавить соответствующими средствами. Таким образом, Асад переводит стрелки на знакомую идею заговора извне. Тем более что ситуацию в Сирии подогревают два мощных источника: Ирак на востоке и Ливан на западе. Оба соседа — страны многоконфессиональные. Сотни тысяч иракских беженцев прибыли в Сирию, многие из них — преследуемые христиане. Они испытывают страх за свою жизнь в условиях правового беспредела, а на призывы сирийцев присоединиться к протесту отвечают отказом: в их ситуации лучше стабильность с президентом-тираном Башаром Асадом, чем хаос, царящий в Ираке.
По мнению ряда наблюдателей, в Сирии не задействованы силы исламского фундаментализма. Причем одни аналитики считают, что они существуют, но в тени и в подполье, а другие полагают, что их активисты просто растворились на просторном и пестром политическом поле. Хотя официально не признается наличие исламистов как политической силы. Есть исламистские группировки, действующие, как и в любой стране, за непроницаемой стеной в полуконспиративных условиях. Они связаны с повстанцами в Ираке, с организаторами беспорядков в Ливане.
Нелегальный характер деятельности, по мнению немецких экспертов, связан с тем, что большая часть исламистских активистов — бывшие политические заключенные или предполагаемые остатки «Братьев-мусульман», которые в начале 80-х бросили вызов режиму и были разбиты в Хаме. В 1982 г. в ходе подавления восстания в этом городе погибли тысячи человек. Это был разгром сирийского крыла «Братьев-мусульман», и членство в этой организации до сих пор карается смертной казнью. По этой причине неизвестно, какое число людей разделяют идею движения, поставленного вне закона, и может ли вообще быть сформирована политическая организация, имеющая чисто исламскую повестку дня.
Немецкая печать пытается проанализировать, каким образом произошло превращение гражданского лица с мирной профессией врача в кровожадного тирана, фактически развязавшего гражданскую войну. СМИ ФРГ дают довольно противоречивый портрет: крепкое рукопожатие, дружелюбный взгляд голубых глаз, ладно сидящий костюм, отличные манеры, безупречный английский язык. Настоящий светский лев, офтальмолог, генерал, президент — и сейчас один из кровожадных диктаторов современности. Бравый вид — это лишь фасад образа. Профессор Фолькер Пертес из берлинского исследовательского центра Stiftung Wissenschaft und Politik считает, что «не следует приравнивать современный вид к политической мудрости. Б. Асад немало сделал для технического прогресса страны, но он полностью отрицает возможность политических свобод и в ответ получает месть». Требованию свобод он противопоставляет стволы орудий. Чтобы остаться у власти, он способен уложить в могилу сотни своих сограждан. Так же, как это делает режим в Иране, антиизраильский «Хамас» в секторе Газа и «Хизбалла» в Ливане, с которыми у сирийского президента сложились особенно теплые отношения, уточняют немецкие аналитики.
Удивляться не приходится: в 1982 г. по приказу Хафеза Асада были убиты около 30 тысяч оппозиционеров, напоминает печать ФРГ. В то же время сирийские политики в изгнании, выступая в Бонне в 1983 г., называли другие цифры: от 35 до 38 тысяч.
Сегодня диктатор, сын диктатора, продолжает дело отца, не понимая, что уничтожает вместе с репутацией образ исламского миротворца с человеческим лицом. С вводом своих военных подразделений в город Деръа президент Сирии сжигает все мосты: осуществление реформ больше не представляется возможным. Теперь он надеется, что танкистам, артиллеристам и снайперам удастся подавить волнения, распространившиеся по всей стране. Судя по всему, этот человек знает, какая может быть альтернатива такой кровавой победе: это — конец его режима и свершение возмездия над ним и его сподвижниками. То есть он идет навстречу своему неизбежному концу. Он надеется на армию, из рядов которой вышел его отец Хафез Асад, чью форму он примерил незадолго до своего избрания главой государства.
Безусловно, Башар Асад носит погоны потому, что к этому обязывает его должность. Сам же он человек сугубо штатский, позиционирующий себя как интеллектуал. Но никакая его приверженность специальной медицинской литературе или сочинениям западных политиков или восточных мудрецов не спасает положения. Он проявляет себя как бескомпромиссный автократ и циничный повелитель, каковым был его отец. И к тому же он непременно подчеркивает: он — алавит, представитель шиитской секты, к которой относится около 15% населения Сирии.
На вопрос, как долго может продержаться режим Асада, профессор Фолькер Пертес отвечает: «Несмотря на то что поддержка клана Асада в армии намного сильнее, чем это было, например, в Египте эпохи Мубарака, мы являемся свидетелями начала конца диктатуры Асада». Каким может быть вмешательство Запада? «Запад должен избегать всего, что выглядит как вмешательство извне, — подчеркивает Пертес. — ООН должна занять четкую позицию, но, вероятно, ее пока способны демонстрировать только такие страны, как Турция, Египет и Саудовская Аравия».
Выводы
Первый. Касаясь темы социального состава противников правительства, которых режим характеризует как преступников и религиозных экстремистов, эксперты ФРГ допускают наличие определенной доли радикалов. Однако, считает Кристин Хельберг, «когда речь идет о тысячах граждан, которые вышли на улице, то это больше похоже на клевету». Никто не верит в массовое пришествие иностранных заговорщиков, исламистов, салафитов, которые якобы предпринимают попытку дискредитировать движение, спровоцировать насилие.
Второй. Широкое протестное движение подтверждает мнение экспертов: страна, где алавитское меньшинство правит, а сунниты служат, бесперспективна в политическом аспекте. Фактически сам президент спровоцировал противостояние, которое выразилось вначале в требовании со стороны суннитов равных свобод, а затем, когда он применил оружие, в стремлении свергнуть тирана.
Третий. Показывая, как надо обращаться с повстанцами, сирийский президент сигнализирует: его режим к проведению реформ и диалогу с не оформившейся оппозицией не способен. «Башар Асад повторяет методы Каддафи, который расстреливает собственный народ», — говорят одни аналитики в ФРГ. «Каддафи действует по лекалам, которые создал Асад-старший», — утверждают другие.
Использованы данные федерального МИДа, Die Welt, Sueddeutsche Zeitung, Deutsche Welle, Deutschlandradio.