Египетский генералитет в контексте «арабской весны»: мнения экспертов и обозревателей немецких СМИ

Египетское протестное движение представляет собой две мощные волны. Первая, развернувшаяся, начиная с 25 января с.г., так называемого Дня гнева, потребовала отставки президента Хосни Мубарака, которая последовала 11 февраля.

Вторая датирована 8 апреля, когда на площади Ат-Тахрир, ставшую символом народного единства, вновь, несмотря на запрет, собрались тысячи людей. На этот раз они требовали отставки Высшего совета Вооруженных сил во главе с Мохамедом Хусейном Тантауи. Их вновь встретили силовики. Однако это были уже не те, январского образца сочувствующие толпе армейцы, а уверенные в своей безнаказанности полицейские, которые обрушили на демонстрантов дубинки, перемежая их предупредительными выстрелами и клубами слезоточивого газа. Протестующие ответили камнями, затем «коктейлями Молотова», из-за чего, как сообщили немецкие СМИ, было подожжено несколько единиц военной техники, также выдвинутой на площадь. Генералы дали понять, что рассматривают демонстрации как беззаконие, проявление мятежного элемента и чтобы пресечь протестный рецидив, обложили площадь колючей проволокой и нарядами полиции. По данным египетской оппозиции, ряд армейских офицеров выразил свое возмущение действиями генералитета и, заявив о своей солидарности с протестантами, потребовал отставки Тантауи.

Активисты протестов второй каирской волны арестованы военной полицией. Среди них – один из организаторов февральских демонстраций Шади аль-Газали Харб. «Они вновь выдвинули военную силу против мирных демонстрантов, — разъяснял он незадолго до своего ареста, — а это является неприемлемым». В Каире все помнят: здешняя военная полиция всегда считалась самым жестоким подразделением среди силовиков. Реформаторы потребовали замены Высшего совета Вооруженных сил, которому после отставки Х.Мубарака были переданы бразды правления, на временное гражданское правительство. При этом оппозиционеры считают, что могут добиться этого, лишь оказывая постоянное давление на власть.

В любом случае, «арабская весна» в египетском формате уже испытала и период эйфории, и период разочарования, отмечают немецкие эксперты. Движение к демократии оказалось богатым на неожиданности, констатирует Эстер Сауб, корреспондент ARD в Каире. И главная из них: предательская политика генералов. С другой стороны, могла ли она быть иной, если учесть, что все они – воспитанники режима Мубарака, а бывший министр внутренних дел Махмуд Вагди, тот самый, что 31 января отдал приказ расстрелять демонстрантов, продолжает нанимать бандитов, которые за деньги провоцируют беспорядки, подводя египтян к выводу: при режиме вам жилось намного спокойнее.

Действительно, это похоже на запланированную контрреволюцию, констатируют немецкие наблюдатели. Она базируется, скорее всего, на проплаченных акциях, в которые легко подключить тех, кто в результате протестного движения потерял или работу или значительную часть зарплаты. Человек, который еще в начале года получал ежемесячно 400 тысяч фунтов (47 евро), а сегодня только 2 тысячи, готов, чтобы прокормить семью, даже на преступление. И таких сотни, констатирует швейцарский публицист Франк Майер. Еще совсем недавно они плакали, рассматривая фотографии жертв революции, а сегодня готовы сами взяться за ножи, душить людей и громить их дома, оттого, что религия позволяет воспринимать их как неверных, хотя эти неверные стояли с ними еще несколько недель назад бок о бок на той же площади.

«Если каждый из нас со своей религией вступает в общественное пространство, но при этом настаивает, что только его религия имеет юридическую силу, и только за ней правда, значит, мы потеряли все, к чему стремились в самом начале революции, мы пришли к неразрешимому конфликту», свидетельствует Хамад Абдель-Самад, египетско-немецкий исламовед, философ и публицист, живущий в Мюнхене. Сегодня его книга «Закат исламского мира» воспринимается как сбывшееся пророчество. Любая реакция мусульман, связанная с угрозой насилия, по его мнению, является симптомом погибающей высокой культуры. Исламский мир не может простить остальным, что он не играет ключевую роль в мире. Он обижен, считая, что его культурный взнос в цивилизацию не оценен по достоинству. Между тем, двенадцать государств мира, которые обнаруживают самый низкий в мире уровень образования, — это общества, в которых мусульмане составляют большинство.

«Я и хочу, чтобы мир убедился: мусульмане способны не только разрушать, но и созидать! – говорит Хамад Абдель-Самад. – Но исламский мир, а это 57 государств, набит предрассудками, которые препятствуют его будущему. Его главный багаж — неприкосновенность религии. Фактически это начало любой диктатуры. Это чемодан, где собраны ошибки. Здесь и образ врага, и отношения мужчины и женщины, и представление о Западе, как начале всех проблем. Вследствие этого мышление переживает застой».

По мнению философа, чтобы его преодолеть, необходимо умственное обновление, момент честности с собой самим, обращение к опыту Израиля – соседа стран «арабской весны».

«Это государство — пример того, как можно добиться процветающей экономики на базе демократического порядка, — указывает Хамад Абдель-Самад. — Сионизм породил демократическое государство, которое осталось демократическим вопреки всем дискуссиям на эту тему. Арабы, которые считались властителями в этом уголке мира, вели войны на уничтожение не Израиля, а зачатков демократии в регионе. По стратегии вояк из исламского мира, именно состояние войны, военное положение должно оставаться устойчивым: это препятствует экспорту демократии в соседние с Израилем государтва».

Власть военных, эксплуатируя униженное финансовое состояние египтян и играя на религиозных настроениях, их руками творит расправу над активистами оппозиции, представителями иных конфессий, — любым, кто высказывает сомнения в справедливых действиях генералитета.

Известный швейцарский военный эксперт Альберт Стахель отслеживает действия египетских силовиков с первого момента их появления на авансцене ситуации. Еще в феврале с.г. он отмечал, что египетская армия подвержена мощному давлению со стороны США и определенному – со стороны Израиля. «Оба этих вектора могут оказаться контрпродуктивными», предупредил он.

Это связано с особенностями армии Египта.

Первая особенность: армия в Египте является своего рода инкубатором власти. Все президенты страны, начиная с 1952 года, — люди с военным прошлым. Выпускник академии ВВС, экс-президент Хосни Мубарак, верховный главнокомандующий армии, а также многие нынешние и отставные генералы армии занимают важные позиции в различных областях государственного управления. Военные являются опорой и самым мощным институтом Египта в политическом и экономическим отношении в последние шесть десятилетий. Армия тесно увязывает решение самых различных задач, от сделок на поставки оружия до строительства дорог, от возведения объектов недвижимости и туристических зон.

Вторая особенность: военно-техническая зависимость от США. С 1970-х годов, то есть более сорока лет, США поддерживают египетскую армию в финансовом отношении в среднем 2 млрд долларов ежегодно. Многие египетские офицеры прошли подготовку в Соединенных Штатах Америки. Египту Вашингтон продает высокотехнологичное оружие, держит в курсе наиболее важных стратегических и тактических идей.

Третья особенность: структура. Генералитет армии – придворные президента Мубарака, его ставленники, фактически крупнейшие собственники. Капитаны и младшие офицеры – второе звено, которое может солидаризироваться с солдатами и оппозицией. Наиболее многочисленной частью армии, от 280 до 320 тыс. человек, являются рядовые и военнослужащие низших чинов, до двух третей – призывники. Это означает, что поскольку две трети численности из народных низов, то эта часть армии лучше понимает чаяния масс. Однако любая армия всегда антидемократична: это командная структура, и низший по званию всегда должен выполнять приказ командира. Армия Египта в этом смысле не исключение, и как поведет себя солдатская масса в такой ситуации легко прогнозируемо.

Впрочем, прогнозы особенно в нестабильном регионе – вещь опасная. В этом еще раз убеждает пример, связанный с известным женевским экспертом по Ближнему Востоку Хасни Абиди, который 3 февраля с.г. считал, что «хотя Мубарак находится под давлением, но его режим гораздо сильнее и более стабильный, чем в Тунисе. Армия не позволит его режиму просто так упасть, потому что это отрицательно скажется на политическом развитии, и, следовательно, вооруженные силы будут длительно и надежно поддерживать его, так как это обеспечивает их активное участие в политической и экономической власти». Между тем, уже через неделю Мубарак ушел с политической сцены. Генералы не просто сдали своего главнокомандующего — они посадили его в апреле с.г. в тюрьму и собираются судить за преступления, по совокупности которых экс-президенту грозит смертная казнь.

Одно из обвинений – создание системы коррупции. Сложно сказать, насколько реально наказание за это, поскольку иной системы в Египте просто не существует, и именно на подкупе строилась в том числе и армейская иерархия. Тем не менее, коррупция, которую взрастил за годы своего президентства Хосни Мубарак, нуждается в правовой оценке. В этом ключе следует воспринимать приговор египетскому экс-министру финансов. Как сообщили европейские СМИ 4 июня с.г., Юссеф Бутрос Гали заочно (сбежал в Ливан) приговорен к 30 лет лишения свободы за то, что финансировал в 2010 г. свою предвыборную кампанию за счет государственных средств, а также за продажу конфискованных таможней автомобилей. Суммарно он изъял из государственной казны 10 млн долларов. Немецкие эксперты воспринимают решение суда как важный сигнал, свидетельствующий о том, что предстоящий суд над 83-летним Хосни Мубараком, находящимся сейчас в больнице на курорте Шарм-аш-Шейх под стражей, будет столь же принципиальным в отношении творца системы тотального подкупа.

Мубарак либо может уйти добровольно, либо насильственно, причем, во втором случае его сместит сама армия, что в действительности и произошло. С этому мнению склонялись Самир Шафи, живущий в Швейцарии с 1973 года, преподаватель Жасмин аль-Сонбати, египетско-австрийского происхождения и другие ораторы, которые участвовали в акциях поддержки демонстрантов на Ат-Тахрир, которые пришли к посольству АРЕ в Берне, а также на площадь Гельветия перед Историческим музеем — швейцарскому варианту Ат-Тахрир. Сьюзан Шанда, политический обозреватель, которая вела репортаж об этой и других демонстрациях, указывала, что многие из протестующих указывали на армию, как на основу режима Мубарака.

Как она может повести себя, чего от нее можно ожидать, размышляет профессор Райнхард Шульце, директор Института исламских исследований и современного Ближнего Востока в университете Берна, автор монографии «История исламского мира в 20-м веке». Он указывает в связи с ситуацией в Египте: «Если существует тяготение к демократии, то следует помнить: государство, в том числе и армейская элита, не должно, как и прежде, определять социальный порядок, но, напротив, гражданское общество должно определять правила». Роль силовых структур при этом — гарантия правовой безопасности и порядка, но не защита привилегий отдельных групп.

Если армия выполняет иные функции, то путь Египта может быть опасен. В случае если армия выполняет свою изначальную задачу, есть возможность прихода к формированию либеральной демократии, как это случилось в ходе политических потрясений образца 1974-1975 гг. в Греции, Испании и Португалии, которые расстались с фашистскими авторитарными системами. Тем более, что у Египта уже есть подобный исторический опыт, когда одержали победу идеи интеллектуалов в 1930-1940-х гг., подчеркивает Райнхард Шульце. Рассуждая в подобном векторе, он указывает: «хотя в истории Египта не было 1789 года, как в истории Франции, но были более близкие нам примеры, показывающие: борьба за права человека и демократию не являются привилегией Запада. Указывая на то, что Европа навязывает мусульманам чуждые ценности, многие арабы, слабо знакомые с историей собственной страны, заблуждаются». На вопрос, каков риск отката Египта в сторону военной диктатуры, Р.Шульце говорит: пятьдесят на пятьдесят. Риск связан исключительно с ущербом для привилегий генералитета, которые могут быть ущемлены акциями со стороны демократических структур, рождающихся в Египте.

Депутат от социал-демократов Клаус Бранднер, с 2009 года председатель немецко-египетской парламентской группы, несколько лет отслеживающий изменения в Северной Африке, считает, что после режима Мубарака в Египте недостаточно политических сторонников сильной президентской системы – прежний президент дискредитировал ее. Однако и сторонников египетской оппозиции, одним из представителей которой является нобелевский лауреат Мохаммед эль-Барадеи, желающий перенести в свою страну ключевые параграфы немецкого Основного закона, тоже не так много. «Мечта о Конституции, которая гарантирует свободу, равенство, терпимость, верховенство Основного закона, социальную гармонию, выравнивание шансов на достойную жизнь, пока остаются мечтами, однако Египет имеет хорошие шансы продвинуться в этом направлении», говорит Бранднер. Если не будет задавлен грозным окриком генералитета, добавляют другие внешнеполитические эксперты бундестага.

Оставшаяся после Мубарака им же созданная военная элита попытается использовать его структурное и политическое наследие на свой лад, спекулируя на том, что дорога Египта к демократии будет, безусловно, трудна, уверен ведущий эксперт Института политологии Университета Эрлангена-Нюрнберга Томас Деммельхубер. Весной 2011 года он был приглашен в Университет Каира для чтения цикла лекций и имел возможность воочию наблюдать за этим процессом. Высший совет Вооруженных сил под руководством министра обороны Мохамеда Хуссейна Тантауи действительно пообещал содействовать осуществлению радикальных демократических изменений, выполнить основные требования протестного движения по роспуску парламента, объявив новые выборы и создав комиссию по реформированию Конституции. Часть этих требований уже реализована. Однако остается главный вопрос: действительно ли военная элита заинтересована в демократии или все ее шаги в ходе «арабской весны» продиктованы исключительно собственными экономическими интересами, которые можно претворить в жизнь лишь осуществляя реальную власть?

В любом случае, сейчас элита действует с учетом меняющейся ситуации. Но при этом сохраняя свой стандартный жесткий стиль.

Первый его признак – позиционирование армии в качестве нейтрального игрока в политических процессах. До конца проявить эту нейтральность, как известно, не удалось. Однако несколько недель активного протеста египетские военные действительно были ключевой силой, особенно после того, полиция и спецслужбы, традиционно ненавидимые в народе, продемонстрировали, что не способны восстанавливать общественный порядок. Именно поэтому, кстати сказать, ВСВС возглавил представитель минобороны, а не главный дозорный ЦРУ на Ближнем Востоке, как называют шефа разведслужбы Омара Сулеймана.

Второй признак — изменение элиты. В сложной структуре правящей элиты Египта военные являются одним из центральных столпов власти и легитимности. Однако налицо продолжение начавшейся в 70-х гг. тенденции сокращения роли армии, представители которой заменялись на гражданские элементы. Взамен генералитету было, как известно, предоставлено место в высокодоходном частном секторе экономики, вплоть до производства бытовой техники или открытия туристических объектов на Красном море. Бизнес военной элиты составил пятую часть годового объема производства страны. Генералы возглавили доминирующие корпоративные империи на рынке, продолжая оказывать прямое влияние на принятие политических решений.

Третий признак – учет сложного состава бизнес-элиты. Олигархи Египта никогда не были однородным образованием. Каждая группа находила убедительные аргументы, чтобы сохранять влияние в различных секторах рынка. Их объединяла общая заинтересованность в контролируемости процесса либерализации египетской экономики, от которой выиграли лишь несколько крупных частных предприятий. Понятно, что в числе финансовых победителей оказались те, кто оказался ближе к власти (а это опять же армия), поскольку режим Мубарака выступал качестве арбитра в перераспределении коррупционных потоков. Для победителей контролируемая ими сеть коррупции была мощным средством, чтобы доказывать претензии на власть.

Как прогнозируют немецкие эксперты, в обозримом будущем расхождение во мнениях в процессе принятия решений в среде высокопоставленных военных может сглаживаться, исходя из актуальных финансовых целей. При этом главной целью египетской военной элиты остается защита привилегированной роли в стране. Это включает, во-первых, сохранение ежегодной военной помощи из США, что составляет почти половину от военного бюджета страны, во-вторых, защиту его завоеванных позиций в египетской экономике, и в-третьих, быстрой передаче ответственности в области управления гражданскому руководству при наименьших для себя политических рисках и хозяйственных потерях.

Это означает, что армия будет по-прежнему привержена идее сильной руки и поддерживать кандидатуру, предложенную ею. Таким образом, новый египетский лидер продолжит стратегическую линию свергнутого Мубарака и будет сдерживать протестное движение чисто условными косметическими реформами, выдавая их за успех демократии.

Народ вполне может пойти за теми, за кем сила. А представление о силе в Египте новейшего времени традиционно связано с армией, поскольку почти 60 лет президенты страны выходят из рядов армии, напоминает в этой связи Хеннер Фюртиг, директор Института по изучению проблем Ближнего Востока в составе GIGA (Гамбург). По этой причине пуля – весомый аргумент против жаждущих анархии, а в анархисты можно записать любого протестующего, важно только грамотно и вовремя навесить на него соответствующий политический ярлык.

Генералитет прекрасно владеет этим искусством, считает Азием аль-Дифрауи из столичного центра исследований Berliner Stiftung Wissenschaft und Politik. Высший совет Вооруженных сил, конечно, попытается сохранить привилегированный статус военных. Но в то же время этот орган, больше напоминающий совет директоров крупного холдинга, постарается уйти от экстремальных условий. Они ему совершенно не нужны. Нужно другое — побыстрее избавиться от ответственности и переложить ее на других людей, чтобы не подвергать опасности собственный доходный бизнес. В этом смысле египетский генералитет не просто готов к компромиссам, но и сам готов предложить их.

Так что «арабскую весну» в Египте следует воспринимать, как начало компромиссов. По этой причине боевые кличи революции – долой правительство, хотим хлеба и демократических преобразований, перемен в отношении положения молодежи – армия готова воспринимать и поддерживать, что называется, обеими руками. Но только так, чтобы эти руки не выпускали руль, которым они управляет, отстаивая собственные хозяйственные интересы.

Использованы данные swissinfo, Deutschlandfunk, WELT ONLINE, NZZ.

62.99MB | MySQL:102 | 0,565sec