На днях на улицах Александрии появились сотни демонстрантов, которые держали в руках фотографию Халеда Саида, ровно год назад, за много месяцев до событий на площади Ат-Тахрир, до смерти избитого полицейскими. Напоминанием о жестоком акте, как символе старого режима, протестанты решили предупредить земляков: расправы могут повториться, указывает немецкий политический обозреватель Карим аль-Гавхари. Именно образ этого человека, ставшего предтечей египетской весны, использовала протестующие. Интернет-движение «Мы все — Халед Саид» было одним из главных инструментов для мобилизации молодежи.
«Он и сегодня среди нас, он – одна из причин, почему спустя несколько месяцев, люди встали против режима Мубарака», объяснил немецкому журналисту Мустафа Хусейн, молодой психолог из Александрии. Что изменилось с тех пор в Египте, кроме того, что экс-президент низложен и ожидает суда? Ведомство, ранее ведающее национальной безопасностью, переименовано, но «три четверти офицеров службы госбезопасности продолжают работать на прежних должностях», указывает Мустафа Хусейн. Страх ушел, но большинство офицеров, которые были виновны в применении пыток и причастные к коррупции, остались во власти. Пока нет речи ни о прозрачности, ни о политической воле военного руководства строить новый аппарат безопасности. За последние недели зарегистрированы, по крайней мере три случая, когда люди подвергались пыткам в полицейских участках. Однако если ранее подвергавшиеся пыткам должны были помалкивать, чтобы не получить более суровое наказание, теперь люди могут заявлять, что им это не нравится. К примеру, когда несколько дней стала известна история о таксисте, который был подвергнут пыткам в полицейском участке в Аскабиа (центр Каира) и затем убит, его семья и коллеги внезапно ворвались в полицейский участок. Испуганные стражи порядка вытащили было пистолеты, но у них все же хватило ума стрелять не по людям, а в воздух. Если это и есть наше первое демократическое завоевание, то зачем были эти многотысячные и многодневные демонстрации, говорит Мустафа Хусейн.
Во имя чего эти жертвы, насколько они оправданны, к чему приведут – этими вопросами озабочены не только активисты протестного движения в Египте, но и эксперты ФРГ. Профессор Вольфганг Меркель, политолог научного центра социальных исследований (WZB), много лет изучающий проблемы демократии и международного права, убежден, что продвижение Египта к демократии не просто полно различных рифов, но и весьма рискованно. Он сравнивает египетскую ситуацию с падением «железного занавеса», разделявшего Запад и Восток. Это падение, подчеркивает он, привело не только к краху коммунистической системы, но и фактическому распаду СССР. Мировая держава стала достоянием истории. Современность же в виде независимых государств вместо Советского Союза оказалась не столь уж привлекательной, поскольку ни одно из них не было готово к демократическим преобразованиям.
Насколько готов к ним народ Египта, предстоит разобраться. Тем более, что на Западе весьма популярны сомнительные суждения. Наподобие того, что поводом к событиям на площади Ат-Тахрир стал Интернет, которым пользуется поколение «фейсбука». Если разобраться, то, кроме использованных возможностей каналов связи Facebook и Twitter были еще и сообщения арабского телеканала «Аль-Джазира», сыгравшие не меньшую роль, подчеркивает Вольфганг Меркель.
Однако все это – только набор современных инструментов, которые использовались протестантами. Причины демонстраций лежат гораздо глубже. Это – политическая и экономическая невостребованность громадного молодежного ресурса, нереализованное желание молодежи играть важную роль в судьбах страны.
Ключ к пониманию процессов в египетском обществе имеет многолетнюю историю. Почти шестьдесят лет, а именно с 1952 года население страны в массе своей лишено какого-либо политического голоса. Гражданские права были серьезно ограничены. В то же время режим указывал населению на замечательные экономические перспективы, не допуская его к управлению ни природными ресурсами, ни хозяйством в целом. Будущее буквально зависало как мираж, как и социальные гарантии. Получалось, что режим сладко напевал одну из сказок легендарного сборника «Тысяча и одна ночь», при этом не воплощая ее, поскольку средства производства находились в руках коррумпированной верхушки, сгруппировавшейся вокруг президента.
То же самое происходило в 80-х годах, когда один за другим пали коммунистические режимы в Восточной Европе – эту ситуацию арабский мир повторил на стыке 2010-2011 годов, указывают немецкие аналитики. Тот же эффект цепной реакции. Однако страны социалистического лагеря были политически гораздо более тесно связаны, чем страны арабского мира. Хотя экономика государств советского блока была катастрофически похожа на египетскую, тем не менее коммунистический режим, несмотря на все его минусы, предлагал определенный минимум в сфере социального обеспечения, который не мог предоставить режим Мубарака. То есть последний не сделал ни малейшего усилия, чтобы египтянин почувствовал, что государство проявляет о нем хотя бы какую-то заботу.
Этим тоже объясняется решительность и горячность, с которыми выходили на площадь сотни тысяч демонстрантов. Если продолжить сравнение с ситуацией в Восточной Европе времен перехода к демократическим структурам, то уместно вспомнить их истоки в Польше, в частности, такую организацию, как независимый профсоюз «Солидарность», по своей популярности и авторитету затмившую весьма сильную католическую церковь, из-за чего, кстати, и родилось ревностное и предвзятое отношение к «Солидарности», и высшие духовные авторитеты выступили против «Солидарности» единым фронтом с коммунистическими вождями Польши.
В Египте просто нет организаций подобного уровня, и вряд ли они предвидятся в ближайшем будущем. Протестное движение в Египте неорганизованно, оно строится на эмоциях, настроениях люмпенов, зачастую низменных. Этим объясняются факт коллективного изнасилования западной журналистки прямо там, на площади, что подавалось как защита собственных представлений о демократии, или другие факты насилия и прилюдного кровопускания, а также мародерство по отношению к коллекциям бесценных памятников культуры, чужому имуществу, содержимому витрин магазинов. Дикость нравов выдавалась за право человека, не ограниченного законом. Поэтому большая часть каирских демонстрантов принимает понятие «свобода волеизъявления» как возможность безнаказанно предаваться анархии.
Тысячи людей в Египте до сих пор не подозревают: то, что они квалифицируют как участие в демократических преобразованиях, как торжество идей свободы, на самом деле – деяния, подпадающие под статьи уголовного кодекса. Поэтому период формирования новой конституции страны должен стать еще и периодом начального политического, а в перспективе и общего образования, которое, в случае развития, само подведет к необходимости знакомиться с устоями цивилизованного общества.
Учитывая, что Египту, как мусульманскому государству, нечему учиться в данном направлении у соседних стран, также находящихся или находившихся под гнетом жестким диктатур, а у Израиля, как единственного демократического государства в регионе он перенимать опыт не будет ввиду созданной в стране обстановки тотального неприятия еврейского государства, египтянам придется набивать собственные шишки. Правда, есть еще возможность консультаций с помощью стран Евросоюза, той же ФРГ, которая готова предоставить свой учебный арсенал для этих целей. Но поскольку неизвестен конечный расклад политических сил при высокой вероятности прихода к власти «Братьев-мусульман» и Германия, и Египет вряд ли пойдут друг другу навстречу, считают немецкие эксперты.
Но это в перспективе. Сейчас идет перегруппировка политических сил. Она проходит непросто, учитывая спорный характер ряда трактовок и новых редакций статей обновляющейся конституции. Понятно, что в основном законе страны каждое политическое движение Египта стремится оставить свой собственный след. Особенно если это касается ахиллесовых пят египетской действительности, включая свободу выражения мнений, гендерной ситуации, политики по поддержке молодежи.
Пока идут институциональные обсуждения и уточнения, формирование платформ и коалиций, страной руководят представители переходного правительства, тон в котором задают генералы. Военные по-прежнему контролируют ключевые должности в государстве, действуя по старинке, как их «затачивали», то есть в обстановке секретности. Это тем более важно, что ключевые отрасли экономики находятся в руках элиты, и у нее совершенно отсутствует желание обнародования личных коммерческих интересов.
С началом демократическим преобразований она может утерять контроль.
Поэтому, говоря объективно, элита вряд ли добровольно расстанется с возможностью получать стабильно высокие доходы, особенно в таких областях, как строительство дорог, недвижимость, закупка вооружений. В данном аспекте ее действия предсказуемы и вряд ли отличаются от аналогичных в других странах Африки, Центральной и Восточной Азии. Элита представлена в составе переходного правительства в качестве гарантии не перехода к демократии, а для других целей. А именно — того, что самые могущественные семьи сохранят свой статус, коррумпированность, доходы, а если начнется реформирование экономики, то оно пойдет по тем правилам, которые будут выработаны ею же. По данной причине со стороны генералов нет никаких видимых возражений против экономики на демократический лад. Они прекрасно представляют, как именно она должна выглядеть в новых политических условиях и на кого работать, подчеркивают эксперты ФРГ.
Демократию трудно создать единым рывком. Политическую культуру, как и общую, необходимо воспитывать. Для этого требуется время. В этой связи предложение одного из лидеров оппозиции Мохаммеда эль-Барадеи о переносе даты свободных выборов в Египте на следующий год профессор Вольфганг Меркель считает весьма разумным: «За три-четыре месяца трудно создать конкурентоспособную оппозицию».
Действительно, оппозиция не готова еще для оценки политического влияния других сил и движений, особенно «Братьев-мусульман» с их большим опытом нелегальной работы. Пока, по оценкам независимых экспертов, поддержка радикалов в обществе колеблется между 15 и 20 процентами.
Но в эпоху иной поляризации обстоятельства могут быстро меняться. Активизируются политические структуры, устанавливаются формы объединения, условия, на которых создаются или могут быть созданы альянсы. Происходит это в городах, так что сельское населения пока – и это будет происходить, по крайней мере, в среднесрочной перспективе – выключено из этой работы. Фактически создается диктат образованного горожанина, который будет представлять сельчанина с его минимально стандартным набором требований. Однако тон в городской прослойке будет задавать представитель все той же элиты, которая заинтересована в том, чтобы уберечься от передела собственности.
Элита, сохраняющая рычаги управления экономикой, поддерживаемая силовыми структурами и сама являющаяся их важнейшим звеном, сделает все, чтобы не допустить революционных потрясений, так как революции в редчайших случаях приводят к демократии, подчеркивают немецкие аналитики.
С уходом с политической арены Хосни Мубарака элита не потеряла, как говорится, ни единого волоса, считает Штефан Ролль, эксперт по Египту в составе берлинского исследовательского центра Stiftung fuer Wissenschaft und Politik. Скорее, напротив. Более ощутимую выгоду она почувствовала, когда вице-президентом стал бывший шеф разведки Омар Сулейман, лицо, которое более осведомлено в тонкостях стратегической информации, чем Мубарак. Фактически пребывая на двух стульях сразу – будучи одновременно доверенным лицом силовой верхушки Египта и главным дозорным ЦРУ на Ближнем Востоке, он отслеживает ситуацию и корректирует ее в нужном направлении, не забывая о собственных финансовых интересах. Несомненно, это его рука на кране с надписью «Свобода и демократия», порционно отпускающая такой объем свобод, какой на данный момент определили из-за океана и одобрил местный генералитет.
Штефан Ролль понимает, что влияние ЕС в Египте относительно ограниченное, поскольку сдерживается американским диктатом. За что, собственно, США платят немалые деньги. Несомненно и другое: помощь из-за океана в скором времени будет существенно увеличена: новое египетское руководство будет настаивать на необходимости наращивания экономической поддржки в рамках демократического реформирования. Помощь была существенна и до начала протестного движения, доходит до 1,3 млрд долларов ежегодно в виде военной помощи Египту. Эти средства составляют около 80 процентов военных расходов Египта. То есть стекаются в минобороны и связанные с ним другие ведомства, а двумя главными казначеями можно считать двух наиболее важных актеров.
Оба они – ставленники и соратники президента Мубарака, и вице-президент генерал-лейтенант Омар Сулейман и премьер-министр маршал авиации Ахмед Шафик, которого затем сменил другой маршал авиации Эссам Шараф. Итожа сказанное, можно с определенностью утверждать, что именно они будут получать главную сумму из-за океана плюс проценты «на развитие демократии», которой, конечно же, надо уметь обороняться от непредсказуемых соседей. Нет смысла покидать хорошо обустроенное финансовое гнездо, где можно жить еще лучше, водя дружбу с понятливым Западом и уступчивыми земляками.
Понятливость Запада заключается в том числе и в том, что США осознают, что имеют дело с «проверенными» кадрами. Как бывший начальник разведки Омар Сулейман был в течение многих лет организатором пыток политических оппонентов. Этот человек определенно знает, как вести диалог с представителями различных политических партий. Но он – именно тот, кто позволяет США обозначать свой контроль и свое присутствие в самой густонаселенной стране арабского мира. Легко себе представить, какой может получиться демократия по-египетски, если главным судьей в политических спорах будет первый палач Мубарака, замечают немецкие аналитики.
Понятно, что роль США в регионе Ближнего Востока в аспекте египетской трансформации возрастает. В таком случае какое влияние на ход демократических преобразований в Египте способна оказать Европа? Отвечая на вопрос журналистов ФРГ, министр иностранных дел Германии Гидо Вестервелле подчеркнул, что архитектура в мире политики меняется. Однако «мы по-прежнему считаем, что Запад не утратил жезл». Европа уже привыкла к своей роли, как центра цивилизованного мира, однако «мы даже не заметили, что музыка уже давно играет во многих частях света», и не менее убедительно, в том же Китае или в Бразилии.
Понятно, что ценности меняются в зависимости от исторического опыта и менталитета. Однако мы будем рады, если обретенный Европой опыт может быть полезен в деле реформирования Египта, тем более, что Старый Свет является пионером не только политических, но и научно-технических идей, которые продолжают завоевывать свет. И сама Европа, и другие страны оценили демократический опыт, обретенный ею. Здесь были и успехи и неудачи. «Но мы, немцы, не имеем никаких оснований навязывать свои идеи. Мы получили свободу и просвещение только после того, как сами прошли через темные туннели». Поэтому с пониманием будем воспринимать действия Египта, который стремится к демократии, избирая свои собственные пути и тех лидеров, которые поведут египтян по нему, подчеркнул Гидо Вестервелле..
Использованы данные сайта МИДа ФРГ, Cicero, taz