21 октября 2011 года после убийства повстанцами Переходного национального совета бывшего ливийского лидера М.Каддафи в истории Ливии началась новая эпоха. Эпоха построения открытого свободного и демократического общества. По крайне мере, именно на это надеялись политики стран Запада (как тех, что участвовали в операции против режима Каддафи, так и тех, что держались в стороне, заняв выжидательную позицию). «Темная тень тирании исчезла, и в свете такой удивительной перспективы ливийский народ берет на себя сейчас и огромную ответственность в построении толерантной и демократической Ливии, которая станет безусловным вызовом диктаторскому режиму Каддафи», — заявил в связи со случившимся президент США Барак Обама. «Это начало нового периода в стране – периода построения демократии и свободного общества, а также строительства и восстановления ливийской экономики», — вторил ему министр иностранных дел Франции Алан Жюппе. «После этого известия ливийскому народу будет проще строить сильное и демократическое будущее», – это уже слова британского премьер-министра Дэвида Кэмерона.
Западных политиков можно понять. После всех усилий и вложений в кампанию по свержению диктатора богатой ресурсами Ливии они очень надеются на то, что смогут без помех в полном объёме реализовать в этой стране свои «демократические» интересы. Однако пока практически ничего не указывает на то, что в ближайшем будущем подобный сценарий легко осуществится. «Каддафи, а также группа окружавших его наёмников представляли реальную угрозу для будущего Ливии», — считает французский президент Николя Саркози, «духовный лидер» операции против полковника. Что ж, вероятно, эта «реальная угроза» представлялась Саркози куда более серьёзной, чем то, что ожидает ливийский народ теперь, когда Каддафи был убит повстанцами при весьма сомнительных обстоятельствах. А 40 с лишним лет правления Каддафи, в течение которых Ливия заняла по-настоящему серьёзное место на международной арене, для ливийского народа были несравнимо хуже жизни в полностью разорённой бомбёжками и войной стране, нынешнее руководство которой хочет жить по шариату. При этом, судя по откровенно варварскому обращению с телом Каддафи, слабо представляя себе, что это такое.
Эпизоды, связанные со смертью Каддафи, красноречиво демонстрируют, что в новой Ливии, похоже, обнажилось всё самое неприглядное. А портрет «новых» мусульман, которым шариат будет предложен в качестве государственного устройства, весьма далёк от той картины, которую себе нарисовали руководители ПНС, не говоря уже о том, как правоверных воспринимал пророк Мухаммед, некогда принесший шариат в массы. Так, по информации алжирского информационного агентства Algeria-ISP, Каддафи перед смертью не только избивали (о чём сообщалось и ранее), но также издевались над ним куда более изощрёнными способами, сыпали в раны песок и даже подвергли сексуальному насилию. Палачей не остановило и слово «харам», которое полковник постоянно повторял в процессе пыток. Любопытно посмотреть, как в этих условиях в новой шариатской Ливии вообще будут определять, что входит в основополагающие для ислама понятия «харам» и «халяль».
То, что демократия если и будет в Ливии, то будет с острым привкусом шариата, стало понятно буквально на следующий день после убийства Каддафи, когда ПНС отменил закон, запрещавший полигамию. Сама по себе эта мера, которая, вероятно, будет способствовать созданию крупных семей, в условиях полностью разоренной Ливии вполне может дать положительный эффект. Куда более важным остаётся вопрос о том, насколько далеко нынешние ливийские лидеры планируют зайти в своём стремлении строить новую государственность на основе шариата. И как при этом они собираются выстраивать отношения с государствами Запада, сильно поспособствовавшими им в свержении Каддафи. Будут ли, в конце концов, отрубать руки ворам или забивать камнями до смерти женщин, заподозренных в супружеской измене? Ведь это совсем не вяжется с соблюдением прав человека, культивировать которое новые ливийские власти сегодня призывают европейцы.
Как бы то ни было в будущем, а пока ситуация развивается таким образом, что больше поводов для радости и надежд в настоящее время имеют не европейские политики, а лидер исламистской «Аль-Каиды» Айман аз-Завахири, призвавший в недалёком прошлом ливийцев к созданию шариатского государства. В отличие от некоторых других государств региона и мусульманского мира в целом, позиции исламистов в Ливии никогда не были особенно сильны. Во многом благодаря тому же Каддафи. Однако именно сейчас их влияние в ослабленном войной и раздробленном племенными разногласиями ливийском обществе может возрасти многократно.
На протяжении двух десятилетий проводником идеологии исламистов в стране считалась Ливийская исламская группа борьбы (Libyan Islamic Fighting Group), многие члены которой воевали в Афганистане и других горячих точках вместе с бойцами «Аль-Каиды». По словам Номана Бенотмана, одного из бывших командиров группы и некогда соратника Усамы бен Ладена, а ныне аналитика антитеррористического британского центра Фонд Киллиама, в период пика своей деятельности ЛИГП имела до тысячи активных участников, тренировочные лагеря в Афганистане, а также сеть сторонников и спонсоров в самой Ливии, на Ближнем Востоке и в Европе. При этом, Бенотман добавляет: «ЛИПГ никогда не была частью «Аль-Каиды». ЛИПГ можно назвать джихадистской группировкой, но это был националистический джихад с целью установления исламского государства, что в корне отличалось от идеологии «Аль-Каиды». Что касается последней, то она никогда не была представлена в Ливии, по крайней мере, свидетельств этого нет». В то же время, ЛИПГ умело лавировала между разными силами, используя, когда предоставлялась возможность, и помощь стран/разведслужб Запада в достижении своей главной цели – ликвидации режима Каддафи в Ливии. Этого она, однако, не дождалась, поскольку, преследуемая властями, теряла силы и была окончательно распущена в 2010 году (впрочем, на её обломках сразу же возник ряд других движений и организаций разного калибра).
Судьбы участников ЛИПГ сложились по-разному. Тот же Бенотман сегодня активно применяет свои навыки в сфере противостояния исламскому экстремизму. Часть командиров присоединилась к «Аль-Каиде». Один из них, Аттия Абд аль-Рахман был убит американским безпилотником летом 2011 года. В то же время, некоторые остались в Ливии и сегодня занимают видные посты в новой администрации страны. Речь, прежде всего, идёт об Абдель Хакиме Бельхадже, бывшем лидере ЛИГП, поставленном изданием The Wall Street Journal на 3-е место в списке новых руководителей Ливии. Сегодня Бельхадж занимает пост командующего военным советом Триполи и фактически является лицом тех военных бригад, «штыки» которых наравне с бомбардировками НАТО способствовали падению режима Каддафи.
Не пытаясь заглянуть в будущее, сегодня можно с уверенностью говорить, что Бельхадж является той фигурой в ПНС, к которой стоит присмотреться повнимательнее. У него есть сила и власть, влияние среди группировок вооружённых повстанцев, а также, как минимум, весьма неоднозначные религиозно-политические взгляды и большая нелюбовь к западным спецслужбам. А именно к британской МИ6 и ЦРУ, арестовавшему Бельхаджа в 2004 году в Малайзии и передавшему Ливии, где он сидел в тюрьме вплоть до 2010 года. Не стоит и добавлять, что, подобно многим другим участникам ЛИПГ, в 1980-х годах Бельхадж воевал против советских войск в Афганистане. Впрочем, несмотря на то, что ЛИПГ, по сути, зародилась именно в Афганистане, Бельхадж, по словам Бенотмана, не принял «идеологию тысячелетнего джихадизма, которую продвигала «Аль-Каида»». Бенотман считает, что влияние Бельхаджа сегодня велико в Триполи, но куда меньше среди повстанцев в Мисурате, где бОльшую роль играет слово старейшин и племенных лидеров. Также позиции бывшего лидера ЛИПГ не очень сильны в Тархуне, где среди повстанцев преобладают «националистические, а не идеологические воззрения».
В целом, силы, так или иначе являющиеся проводниками идеологии исламизма в Ливии или могущие ими стать, Номан Бенотман разделяет на три группы: «Неослабевающей популярностью в рядах ливийской интеллигенции пользуется организация «Братья-мусульмане». Значительное число ливийцев находится под влиянием их идеологии, при этом активно не участвуя в деятельности организации. Затем идут салафиты. Это скорее движение, а не организация. Им не хватает опыта участия в политических процессах. Салафиты действуют посредством информационно-просветительской деятельности в повседневной жизни, проповедуя в мечетях. Третья группа – это джихадисты. В количественном отношении они находятся в меньшинстве, однако влияние джихадистов очень сильно в военных бригадах, некоторые из которых находятся под их контролем».
Аналитик Фонда Киллиама считает, что единственной возможностью купировать развитие этих идеологий в негативном для страны и международного сообщества ключе является вовлечение исламистов (исключая наиболее радикальных) в политический процесс, предусматривающий демократические инструменты продвижения своих взглядов: «Исламисты считают, что выполняют работу Бога на земле, а это очень опасная формула. Исламистские группировки, считающие, что могут превратить свою идеологию в закон с помощью оружия, а не аргументов и действий в рамках демократических процессов, сегодня являются наиболее опасными людьми в Ливии. Думаю, что Запад должен помочь им интегрироваться в политические процессы и адаптироваться к демократическим ценностям».
Что ж, Бенотман высказывает соображения более чем спорные, однако Запад, похоже, не прочь обдумать это предложение. Так, Верховный представитель ЕС по внешней политике баронесса Кэтрин Эштон уже заявила в интервью телеканалу Евроньюс в ответ на вопрос «Как вы смотрите на необходимость делить власть с исламскими группировками?» следующее: «Именно об этом мы говорили c г-ном Джибрилем и г-ном Абдель Джалилем: нельзя никого исключать. И мы всячески поддерживаем такую включенность в процесс принятия решений. По мере продвижения демократического процесса, к выборам и дальше, чрезвычайно важно, чтобы народ Ливии не оставался в стороне».
Так или иначе, а картины будущего Ливии в эпоху после Каддафи всё ещё продолжают проясняться, пока на улицах разрушенных конфликтом городов страны оседает пыль от авианалётов и продолжают тлеть пожары от бомбардировок. Но уже сейчас с уверенностью можно говорить, что в Ливии не стало спокойнее и проще со смертью бывшего лидера Джамахирии. Многочисленные племена и кланы после долгих лет диктатуры полковника почувствовали, что пришло время расширять зоны своего влияния. Те же исламисты пока не спешат с активными действиями и определением дальнейшей стратегии, но рано или поздно это сделают. На улицах всё ещё неспокойно, горят нефтехранилища, а множество домов разрушено до основания. Новые власти демонстрируют решимость построить шариатское государство. Смогут ли семена демократии прорасти на такой почве? Крайне маловероятно.