ССАГПЗ: интеграция на фоне серьезных внутренних противоречий

Благодаря масштабным интеграционным процессам, происходящим в рамках ССАГПЗ, странам «аравийской шестерки» удалось, с одной стороны, погасить на некоторое время наиболее острые проблемы в отношениях между некоторыми членами Совета вроде многолетнего саудовско-эмиратского территориального спора, а с другой — породить дополнительные противоречия.

Существенные различия в позициях стран Совета отмечаются, в частности, в вопросах сепаратного заключения отдельными государствами Залива соглашений о создании зон свободной торговли с США, введении единой валюты, расширении ССАГПЗ за счет присоединения новых членов и др.

Вместе с тем, не следует преуменьшать важность поддержания членами «шестерки» регулярного многоуровневого политического диалога, который, в свою очередь, обеспечивает принятие ими консолидированных решений, включая выработку согласованных, а главное, взаимоприемлемых подходов касательно большинства актуальных региональных и международных проблем, вроде иранской ядерной программы, взаимодействия с НАТО, борьбы с пиратством, наркоторговлей и т.д.

В публичных выступлениях высших должностных лиц государств-членов ССАГПЗ в последние годы традиционно содержатся прямые ссылки на историческую, религиозную, этническую и культурную общность всех арабских стран Залива. Данная концепция закреплена также во всех основополагающих документах ССАГПЗ, который, согласно уставу организации, призван обеспечивать эффективную интеграцию в законодательной, торгово-экономической, финансовой, образовательной, информационной и других сферах на пути к полному объединению.

Для того, чтобы глубже понять природу отношений между членами ССАГПЗ необходимо подробнее остановиться на существующих между этими странами противоречиях, которые условно можно разделить на три категории:

-Территориальные споры;

-Разногласия вокруг некоторых финансовых, торгово-экономических и таможенных вопросов;

— Противоречия касательно отдельных проблем регионального и международного характера;

Относительно территориальных споров, то следует отметить, что на современном этапе большинство стран «шестерки» смогли преодолеть накопленные годами противоречия, связанные с механизмами делимитации сухопутных участков государственной границы. Известно, что с середины 70-х и до конца 90-х годов практически все страны ССАГПЗ имели территориальные претензии как на двустороннем, так и на многостороннем уровнях. Имея самые большие по протяженности границы со своими соседями, Королевство Саудовская Аравия (КСА) столкнулось с рядом территориальных посягательств со стороны своих «младших» соседей. Ряд малых государств Совета получил независимость в начале 70-х годов от Британской империи, которая оставила вопрос делимитации границ между КСА и вновь созданными аравийскими монархиями проблемой самих участников конфликта. С 1974 г. Эр-Рияд и Доха одновременно заявляли о своем праве на владение районом Аль-Хуфус, что на юго-востоке от Катара. Стратегическая важность этого участка состоит в том, что он является единственным сухопутным отрезком между Катаром и ОАЭ – одним из крупнейших торговых партнеров Дохи среди стран ССАГПЗ.

Понимая это, Саудовская Аравия категорически отказалась признавать принадлежность Аль-Хуфус за Катаром, что, в свою очередь, привело к тому, что вся территория последнего оказалась окруженной саудовскими землями, а прямой доступ к эмиратской территории был утрачен.

Следует признать, что саудовско-катарское соглашение о делимитации от 1965 г. не смогло окончательно определить линию прохождения государственной границы между этими странами, оставив много спорных вопросов, которые, по договоренности сторон, должны были быть решены на последующих этапах переговорного процесса. В сентябре 1992 г. в результате пограничной вооруженной стычки, которую саудовская сторона охарактеризовала, как бытовую перестрелку между двумя группами граждан саудовского и катарского происхождения, официальная Доха заявила об аннексии Саудовской Аравией района Аль-Хуфус. Заявление же саудовских официальных лиц содержало ссылки на вышеуказанное соглашение от 1965 г., в котором эта местность с самого начала признавалась сторонами как катарская территория. Позиция Эр-Рияда, однако, заключалась в том, что катарская сторона, якобы, воспользовавшись хаосом, вызванным иракской агрессией против Кувейта, захватила как минимум 14 км саудовской территории и дала ей название Аль-Хуфус, получив тем самым выход к эмиратским границам. Конфликт удалось урегулировать лишь при египетском посредничестве Х.Мубарака и благодаря личным миротворческим инициативам покойного саудовского короля Фахда Аль-Сауда. По некоторым оценкам, конец территориальным притязаниям Катара положил, якобы, инспирированный саудитами «дворцовый переворот», в результате которого в 1995 г. был свергнут эмир Катара шейх Халифа Аль-Тани, а на его место избран его сын, нынешний катарский правитель шейх Хамад аль-Тани. В 1999 году Саудовская Аравия и Катар подписали соглашение об окончательной делимитации государственной сухопутной и морской границ, по которой Катар так и не смог получить прямой выход к территории ОАЭ.

Другим резонансным территориальным конфликтом в пределах ССАГПЗ на современном этапе стал спор между Бахрейном и Катаром о принадлежности архипелага Хавар (Хувар) и полуострова Зубара, находящегося на материковой части катарской территории. Особую значимость для бахрейнцев этот полуостров имел еще из-за того, что правящая семья Бахрейна Аль-Халифа происходит именно из района Зубара. Основной же причиной противостояния стали доказанные запасы нефти недалеко от Хавара, где американцы с разрешения бахрейнского руководства в 1965 г. получили концессию на разработку местных месторождений. В 1986 г. имели место провокации со стороны катарских военных, которые попытались помешать Бахрейну возвести пограничную заставу на спорных территориях. Данный конфликт удалось урегулировать лишь в 2001 г. решением Гаагского Международного суда, который присудил архипелаг Хавар Бахрейну, отдав катарцам полуостров Зубара.

Период с 1974 по 1990 гг. ознаменовался еще одним жестким противостоянием, связанным с территориальным спором между Саудовской Аравией, ОАЭ и Оманом за богатый нефтью и запасами грунтовых вод оазис Бурейми. Принадлежность этой территории оставалась неопределенной еще с 1933 г., когда КСА передало компании «Ойл оф Калифорния» право на разработку месторождений в Бурейми. В 1974 г. саудовско-американский концерн АРАМКО начал буровые работы на этой территории, что вызвало крайне негативную реакцию британцев, которые считали ее частью эмирата Абу Даби. В том же году Саудовская Аравия и Эмираты заключили соглашение, в котором Эр-Рияд признал за Абу Даби право на все шесть оазисов Бурейми в обмен на признание Эмиратами принадлежности территории Сабга-Мати на юго-востоке от Катара за КСА с правом создания сухопутного коридора от территории КСА до залива Удейд на западном побережье Абу Даби. Саудовская Аравия, на первый взгляд, сделала существенные уступки Эмиратам, но с другой — получила стратегически важный выход к водам Персидского Залива, отрезав Катар от эмиратской территории. В 1990 г. в атмосфере строгой секретности подобным образом был урегулирован территориальный спор между КСА и Оманом в соответствии с прямыми договоренностями саудовского короля Фахда с Ооанским султаном Кабусом.

Возвращаясь к саудовско-эмиратскому соглашению о судьбе оазиса Бурейми необходимо подчеркнуть, что решения, достигнутые сторонами по обмену территориями, имели крайне негативные экономические последствия для ОАЭ, которые наблюдаются и поныне. Речь, прежде всего, идет об отказе саудовского руководства согласовать реализацию масштабного инфраструктурного проекта по строительству моста, который соединил бы Катар и Абу Даби. Причиной этого является прохождение моста через территориальные воды КСА в заливе Удейд, который, как мы уже упоминали, был передан Эр-Рияду в обмен на оазисы Бурейми. К тому же, в случае строительства этой важной транспортной артерии между Катаром и ОАЭ, Саудовская Аравия утратила бы огромные прибыли от транзита автомобильного транспорта, который курсирует между указанными странами.

Принято считать, что интеграция государств Персидского залива должна происходить по европейским стандартам, согласно которым создавался, собственно, и сам Европейский союз. Учитывая это, следует сказать, что критерии членства в ЕС предусматривают, в качестве одного из условий вступления, отсутствие у страны-претендента нерешенных территориальных споров с соседними государствами. Примером этому является разблокирование в 2010 г. Словенией многолетнего территориального спора с Хорватией вокруг определения морской границы в Пиранском заливе на севере Адриатического моря, что открыло перед Загребом путь к вступлению в ЕС. Проявить подобную политическую сознательность должна Саудовская Аравия для того, чтобы поставить точку в споре относительно строительства моста Доха-Абу Даби.

Устранив в конце ХХ в. подавляющее большинство территориальных споров, страны ССАГПЗ вошли в новый век с рядом нерешенных проблем торгово-экономического характера. Из-за неуступчивой позиции Саудовской Аравии долгое время не удавалось реализовать проект по строительству газопровода для поставок катарского газа в Бахрейн через территорию КСА. Критика арабских политологов, выступающих за прозрачную интеграцию на принципах равенства и взаимопомощи, довольно часто звучит в адрес Катара, который, по их словам, поставляет природный газ Китаю, Мексике, Великобритании и Корее, пренебрегая, например, «братским» Кувейтом, который нуждается в этом сырье не менее упомянутых иностранных партнеров.

Кроме того, одностороннее подписание Бахрейном (2004 г.) и Оманом (2008 г.) соглашений о создании зон свободной торговли (ЗСТ) с США серьезным образом подорвали доверие к ним со стороны Саудовской Аравии, которая настаивает на неправомерности сепаратного подписания членами Совета подобных документов ввиду того, что все страны ССАГПЗ являются участниками заключенного в Маскате в 2001 г. «Экономического Соглашения», согласно которому на территории стран «шестерки» была установлена единая ввозная пошлина, унифицированы таможенные и регистрационные процедуры, освобождены от уплаты таможенных пошлин все виды товаров, произведенные на территории стран-членов Совета. К тому же следует сказать, что подписание Бахрейном соглашения о ЗСТ с США мгновенно вызвало негативную реакцию Саудовской Аравии, которая приостановила предоставление Манаме ежегодной финансовой помощи, ввела жесткие ограничения на импорт бахрейнской продукции, а также существенно снизила объемы поставок нефти из совместного с Бахрейном месторождения Абу- Сафа.

В этом контексте следует отметить правомерность позиции Саудовской Аравии, которая вполне справедливо говорит о том, что подписание соглашений о ЗСТ с США не отвечает экономическим интересам ССАГПЗ в силу того, что на США приходится лишь 10% от общего импорта товаров, тогда как ЕС и Китай обеспечивают около 70% всего импорта Залива.

Сейчас переговорный процесс о создании зоны свободной торговли с США ведут ОАЭ и Катар, что ставит под угрозу будущее существования таможенного объединения стран Залива как такового. Единоличные действия некоторых стран Залива на фоне нерешительности саудовского руководства в том, что касается необходимости ускорения темпов экономической интеграции, значительно снижают степень доверия к ССАГПЗ со стороны таких мощных региональных объединений как, например, ЕС или МЕКОСУР, с которыми уже долгое время Совет ведет диалог по заключению соглашений о ЗСТ.

В случае, если Эмиратам или Катару удастся успешно завершить переговорный процесс с США по созданию зон свободной торговли, это может стать началом конца ССАГПЗ как международной региональной организации, поскольку она призвана не только представлять страны Персидского залива на политическом уровне, но и, прежде всего, защищать торгово-экономические интересы своего населения. Очевидно, что США сознательно идут на обострение ситуации внутри ССАГПЗ путем подписания сепаратных соглашений о ЗСТ, понимая, что подобная практика позволит помешать полноценной интеграции стран Совета, а также превращению ее во влиятельное региональное политико-экономическое объединение, способное изменить баланс сил в регионе и, в частности, влиять на безопасность Израиля. Другие исследователи придерживаются мнения, что «похоронить» ССАГПЗ невозможно, пока будет существовать Иран, который является олицетворением реальной внешней угрозы для всех членов Совета, однако с разным уровнем восприятия ими ее серьезности и масштабов.

Быстрые темпы экономического развития ОАЭ и Катара вызывают определенную зависть саудовской правящей семьи, учитывая, что значительный вклад в этот «прорыв» сделали саудовские инвесторы и предприниматели. Беспокойство Эр-Рияда вызывает также факт пребывания в Эмиратах большого количества журналистов, политологов и представителей интеллектуальной элиты КСА, которых привлекает открытость эмиратского медиа-пространства, а также существенная (в сравнении с КСА) свобода прессы.

Другим непростым испытанием для членов ССАГПЗ стал план создания монетарного союза и введения единой денежной единицы «халиджи» (пер. — «валюта Залива»). Переговорный процесс, который с 2007 года медленно, но уверенно продвигался вперед, столкнулся с непреодолимым конфликтом интересов и амбиций крупнейших финансовых центров региона: ОАЭ и КСА. На начальной стадии переговоров все участники этого плана согласились с целесообразностью размещения штаб-квартиры будущего Центробанка ССАГПЗ в Дубае, учитывая его мировую репутацию в качестве ведущего финансового и делового центра Ближнего Востока. Однако со временем Саудовская Аравия пересмотрела это решение на основании того, что ее экономика является крупнейшей среди экономик стран ССАГПЗ, предложив остальным положительно рассмотреть вопрос о размещении Центробанка в Эр-Рияде. В Эмиратах эта идея была воспринята крайне негативно, что привело к выходу ОАЭ из переговорного процесса. Необходимо отметить, что Оман, например, еще с самого начала заявил о своем скептическом отношении к плану создания монетарного союза. Бесперспективность введения «халиджи» стала очевидной еще на том этапе, когда центральные банки Кувейта и Бахрейна приняли решение о введении «плавающего» курса национальной валюты по отношению к доллару США, тогда как в ОАЭ, Катаре и КСА курс остается неизменным на протяжении последних 40 лет, что приводит к росту ежегодных показателей инфляции на фоне постоянного повышения мировых цен на товары экспортной группы, которые не производятся на рынках Совета. В целом можно сказать, что шансы введения в действие единой валюты в рамках ССАГПЗ с каждым годом становятся все более призрачными, учитывая нежелание таких стран как ОАЭ, Катар и Кувейт быть лишенными финансовой независимости в принятии решений по внедрению собственной монетарной политики. Последние сообщения, прозвучавшие после завершения прошлогоднего декабрьского саммита глав государств ССАГПЗ в Саудовской Аравии относительно намерений Омана окончательно выйти из процесса по введению единой валюты делают этот проект лишенным перспективы, учитывая, что ОАЭ также выразили нежелание участвовать в этой «авантюре», тогда как Катар и Кувейт сообщили о наличии целого ряда принципиальных оговорок.

Относительно координации внешнеполитического курса государств ССАГПЗ в контексте выработки общих позиций по отношению к наиболее актуальным региональным и международным проблемам следует отметить, что и здесь члены Совета далеки от консенсуса. В политическом плане на фоне аравийских монархий всегда выделялся Оман. Довольно часто важные государственные решения и международная позиция Султаната шли наперекор интересам других стран ССАГПЗ. Так, в 1979 г., когда Египет был исключен из рядов ЛАГ за подписание мирного договора с Израилем, Оман продолжал поддерживать дипломатические отношения с Каиром. Во время ирано-иракской войны (1980-1988 гг.) Султанат (вместе с Катаром) придерживался политики нейтралитета в то время, как все страны Залива поддержали иракского лидера С.Хусейна. В 1985 г. Оман стал второй после Кувейта страной Персидского залива, которая установила дипломатические отношения с СССР. Даже во время иракской оккупации Кувейта в 1990 г. Оман не разрывал дипломатических отношений с Багдадом, ограничившись лишь осуждением акта агрессии.

Взаимными обвинениями во вмешательстве во внутренние дела с целью подрыва национальной безопасности характеризовались саудовско-катарские отношения в течение первой декады XXI века. В начале 2000 г. отношения между двумя странами переживали очень непростые времена, когда решением короля Саудовская Аравия отказалось от участия в саммите ОИК, проходившем в Катаре в знак протеста против размещения в Дохе израильского коммерческого офиса. В это же время саудовское руководство официально запретило катарскому телеканалу «Аль-Джазира» иметь свое бюро на территории КСА (разрешение на это катарская сторона получила только в 2011 году).

Мы упоминали о том, как в 1995 г. в результате бескровного переворота в Катаре был свергнут бывший эмир государства шейх Халифа Аль-Тани. Организатором мятежа стал его сын, нынешний эмир шейх Хамад Аль-Тани. В 1996 г. в Катаре произошла неудачная попытка государственного переворота с целью возвращения к власти свергнутого монарха. В этой спланированной акции катарское руководство обвинило представителей саудовского племени аль-Гуфран, которое в 2004 г. решением нынешнего эмира было в полном составе лишено катарского гражданства под предлогом отказа выйти из гражданства Саудовской Аравии. Лишь в мае 2010 г., понимая необходимость нормализации отношений со «старшим братом», шейх Хамад Аль-Тани амнистировал осужденных за попытку государственного переворота и передал их саудовскому королю во время официального визита в Эр-Рияд. Вследствие обострения отношений между Катаром и КСА с 2002 по 2007 гг. оба государства были официально представлены на уровне временных поверенных в делах в Эр-Рияде и Дохе соответственно.

Постепенно «оттепель» в саудовско-катарских отношениях началась в 2007 г. после неожиданного визита эмира Катара в саудовскую столицу. В декабре 2007 г. в Доху прибыл саудовский монарх Абдалла для участия в саммите глав государств ССАГПЗ, а в марте следующего года ныне покойный наследственный принц КСА Султан Аль-Сауд впервые с 2002 г. посетил Доху с трехдневным визитом. Важным результатом постепенной нормализации двусторонних отношений между этими странами стало разрешение саудовских властей катарскому национальному авиаперевозчику «Катар Эйрвейз» увеличить количество авиарейсов в КСА с 35 до 60 рейсов в неделю.

В 2009 г. существенного ухудшились саудовско-эмиратские отношения после того, как саудовские пограничные службы запретили группе эмиратских граждан въезд в КСА на основании идентификационных карточек гражданина ОАЭ, которые, согласно подписанным членами ССАГПЗ коллективным обязательствам, являются документами, гарантирующими гражданам Совета беспрепятственное пересечение границ стран, входящих в эту организацию. Запрет официально объяснялась тем, что на эмиратских идентификационных карточках была изображена карта ОАЭ, охватывающая спорную территорию залива Удейд. В том же году эмиратское министерство информации в ежегоднике, посвященном внутренней и внешней политике ОАЭ за текущий год, разместило рисунок с изображением залива Удейд вместе с нефтяным месторождением Аш-Шиба в качестве эмиратской территории. На первый взгляд данный конфликт не должен был принимать межгосударственного резонанса, однако с другой – он еще раз подтвердил неготовность ОАЭ смириться с положением вещей относительно нынешней принадлежности Саудовской Аравии стратегически важного участка залива Удейд.

Не все развивалось мирно в последние годы и на эмиратско-оманском направлении. В конце января 2011 г. оманские власти сделали сенсационное заявление о том, что на территории Султаната были разоблачены и арестованы члены нелегальной разведывательной группы, состоявшей из граждан ОАЭ. По данным источников, приближенных к оманскому руководству, спектр деятельности этой группы не ограничивался сбором разведданных военно-технического, научного и экономического характера. Основной задачей задержанных агентов, по словам источника, была разработка детального плана о возможных вариантах присоединения Омана к территории ОАЭ после смерти султана Кабуса в рамках некого конфедерационного проекта, учитывая вакантность должности наследного принца в Султанате. Возобновить политический диалог между двумя странами удалось лишь при посредничестве эмира Кувейта конце 2011 г.

Подъем политической роли Катара на ближневосточной арене в последнее время начал вызывать серьезное недовольство и раздраженность не только его соседей, но и многих арабских стран, находящихся далеко за пределами Персидского залива. События начала «арабской весны» развели по разные стороны «баррикад» Катар с рядом государств как ССАГПЗ, так и ЛАГ. Используя собственные финансовые ресурсы, Катар твердо и сознательно выбрал свой путь в поддержку революционных методов борьбы арабских народов за свержение тех режимов, которые Доха характеризует как «авторитарные» и «репрессивные». В этом контексте следует вспомнить, что Саудовская Аравия с самого начала событий в Ливии соблюдала нейтралитет и не делала никаких заявлений по этому поводу. Зато Катар, как известно, играл одну из ключевых ролей в операции по свержению Каддафи. Официальное признание Саудовской Аравией Переходного национального совета Ливии произошло в январе 2012 г. после того, как обе страны заявили о намерении возобновить работу своих посольств в обеих столицах.

Подобный сценарий повторился и в отношении египетских событий, в ходе которых катарская «Аль-Джазира» открыто говорила о необходимости скорейшего отстранения президента АРЕ Х.Мубарака, тогда как официальный Эр-Рияд до последнего поддерживал действующую египетскую власть. События в Тунисе и вовсе подтолкнули Саудовскую Аравию предоставить убежище свергнутому президенту З.Бен Али и членам его семьи, за что Эр-Рияд был подвергнут серьезной критике со стороны некоторых арабских стран.

Долгое время официальная Доха имела отличные контакты с сирийским президентом Б.Асадом, принимала участие в реализации многомиллионных инфраструктурных контрактов на территории Сирии, а также оказывала финансовую поддержку ХАМАСу и «Хизбалле», создав в то время своеобразную ось Иран-Катар-Сирия-ХАМАС-»Хизбалла» в противовес сложившемуся в то время прозападному четырехугольнику Саудовская Аравия-Египет-Иордания-ОАЭ. В последние годы наблюдалась жесткая конкуренция за «дружбу с Сирией» между КСА и Катаром, понимающими, что Дамаск является ключом к решению многих внутриливанских вопросов. В 2008-2009 гг. сирийские СМИ с критикой отнеслись к предложениям Катара наладить партнерство с Сирией для решения внутриполитического кризиса в Ливане, после чего Доха получила ответ от сирийской стороны, что этот вопрос уже решается Дамаском в полном взаимодействии с Эр-Риядом. К тому же следует сказать, что обе правящие семьи Аль-Сауд и Аль-Тани в КСА и Катаре соответственно придерживаются ваххабитской идеологии ислама, однако Саудовская Аравия не разделяет стремлений катарского руководства отдать власть в странах «арабской весны» ортодоксальным религиозным партиям вроде «Братьев -мусульман», поскольку подобный шаг повлечет внутреннюю мобилизацию фундаменталистских элементов внутри КСА.

Отдельного внимания заслуживает анализ сложившихся отношений между Ираном и государствами ССАГПЗ за последнее десятилетие. Не останавливаясь подробно на хронологии наметившейся между странами «аравийской шестерки» эскалации с Ираном, следует сказать, что причиной торможения процесса нормализации отношений между противоборствующими сторонами является извечный конфликт интересов Саудовской Аравии и Ирана за право контроля над процессами, происходящими в регионе Залива, иранская ядерная программа, а также многолетний территориальный спор вокруг захваченных Ираном трех эмиратских островов. За последние несколько лет более заметной стала позиция Катара сторону углубления политического диалога с Ираном. В апреле 2010г. во время очередного обмена обвинениями между Саудовской Аравией и Ираном касательно поддержки Тегераном радикально настроенных элементов, стремящихся к «дестабилизации внутриполитической ситуации в Королевстве путем насилия и террора», Катар, несмотря ни на что, принял решение направить военную делегацию в Иран для участия в военно-морских маневрах, организованных Корпусом стражей исламской революции под кодовым названием «Великий пророк-5». Кроме этого, Катар и Иран совместными усилиями ведут разработку и эксплуатацию крупнейшего в мире месторождения природного газа «Северный / Южный Парс» в Персидском Ззливе, разведанные запасы которого составляют 51 трлн куб. м.

Ядерная программа, из-за которой уже несколько лет мировое сообщество не может найти общего языка с Ираном, продолжает все больше смущать все страны ССАГПЗ. В меньшей степени это касается Катара, который не злоупотребляет антииранской риторикой, а вместо этого выстраивает с ним такую линию взаимодействия, которая позволит безопасно дистанцироваться от саудовского политического влияния.

Если исходить из официальных заявлений правительств стран Совета, становится очевидным, что наибольшее беспокойство иранская ядерная программа вызывает у ОАЭ, которые все чаще заявляют о намерениях развивать собственную программу по использованию ядерной энергетики в мирных целях, в рамках которой в 2012 г. планируется начать строительство первых электрогенерирующих мощностей. Выбранная Эмиратами политика, заключающаяся в реализации права на собственный «атом», в случае невозможности запрета Ирану иметь аналогичную программу, приведет в итоге к развертыванию «гонки ядерных технологий» среди стран ССАГПЗ, когда каждая из стран-участниц данной организации будет развивать собственную ядерную программу, прикрываясь тем, что регион уже давно живет в условиях наличия оружия массового уничтожения.

Прошлогодние антиправительственные выступления в ряде стран арабского мира, которые, как казалось, должны были сплотить страны ССАГПЗ вокруг необходимости предотвращения распространения революционной «болезни» в регионе Залива, не смогли сплотить эти государства в вопросе выработки единой политической стратегии.

Возвращаясь к вопросу о расширении ССАГПЗ за счет присоединения к нему Марокко и Иордании, следует отметить, что данное предложение было анонсировано саудовским монархом в расчете на его единодушную поддержку остальными странами «шестерки». Но уже через некоторое время Оман подверг критике идею присоединения Иордании, кандидатура которой всячески поддерживалась КСА и Бахрейном. В свою очередь, Катар, ОАЭ и Кувейт имеют определенные предостережения относительно вступления Хашимитского королевства в Совет, учитывая недостаточный уровень развития и низкую конкурентоспособность иорданской экономики.

Один из наиболее поздних двусторонних конфликтов внутри ССАГПЗ, возник в результате обвинений, прозвучавших в одном из последних интервью короля Бахрейна шейха Х.Аль-Халифы в адрес кувейтского руководства на фоне прошлогодних социальных протестов в Манаме. Речь идет о неудовлетворенности бахрейнского монарха уровнем взаимодействия Кувейта и его инертностью в тот момент, когда Манама более всего нуждалась в помощи соседей для подавления акций народного неповиновения. По официальным данным, в феврале 2011 г., когда в Бахрейн был введен контингент сил «Щит Залива», кувейтская сторона долгое время колебалась с целесообразностью вмешательства в ситуацию и в итоге решила направить ограниченный контингент, состоявший из нескольких десятков представителей сил правопорядка. По неофициальным данным, разочарование бахрейнской стороны было вызвано тем, что большая часть кувейтского контингента состояла либо из шиитов, либо из тех, кто им сочувствовал.

В одной из опубликованных на сайте Викиликс телеграмм посольства США в Манаме говорится, что бахрейнский король прилагает значительные усилия для консолидации правящих семей Залива. В том же документе отмечается, что Бахрейн вместе с Саудовской Аравией очень обеспокоены контактами катарской верхушки с руководством «Аль-Каиды». В свое оправдание, отмечается в телеграмме, эмир Катара заметил, что только через контакты с «Аль-Каидой» можно избежать ее угрозы. Подобный резонанс вызвало сообщение о готовности Катара открыть представительство афганского движения «Талибан» в Дохе.

Не обошлось без скандала и во время парламентского кризиса в Кувейте в конце 2011 г., причиной которого стали обвинения во внешнем вмешательстве со стороны соседнего государства. Некоторые источники открыто писали о том, что правительство Катара ассигновало значительные средства на счета кувейтской оппозиции с целью эскалации социальной напряженности в Эмирате под лозунгами поддержки демократических механизмов борьбы за власть.

Недавно регион Залива стал свидетелем очередной эскалации противостояния между Катаром и ОАЭ, вызванной заявлением известного духовного исламского деятеля, главы Всемирного Союза мусульманских улемов (ученых) шейха Юсефа аль-Кардави о неправомерности действий Эмиратов, выславших из страны десятки участников антиправительственного протеста у здания Генерального консульства Сирии в Дубаи в начале с.г. Подавляющее большинство тех, кто собрался под стенами сирийского консульского учреждения были гражданами Сирии, пришедшими в знак протеста против методов, которыми сирийская власть борется с оппозицией. Эмиратская официальная позиция заключалась в том, что решение о депортации указанных лиц и членов их семей было принято на основании нарушения последними федерального закона ОАЭ о запрете массовых собраний. Критика египтянина по происхождению шейха Ю.аль-Кардави с телеэкрана «Аль-Джазиры» вызвала нескрываемое возмущение дубайцев, а глава местной полиции генерал Д.Хальфан пригрозил даже выдать ордер на арест Ю.аль-Кардави в случае его приезда в Эмираты за клевету и подстрекательство против правящего режима.

Таким образом следует признать, что при нынешнем уровне политического взаимодействия между странами ССАГПЗ трудно рассчитывать на быструю реализацию интеграционных задач, над которыми долгое время работают государства региона. Усугубляется ситуация также из-за растущей эскалации вокруг иранской ядерной программы, нерешенности территориальных споров как с восточным соседом, так и внутри самой ССАГПЗ. Серьезным испытанием на прочность «аравийской шестерки» стала «рабская весна», которая в лице Катара родила нового регионального лидера, постепенно перебирающего на себя полномочия, которые традиционно считались прерогативой Саудовской Аравии.

Неравномерность распределения энергетических, а, следовательно, и финансовых ресурсов в рамках ССАГПЗ превращает ее членов из партнеров в конкурентов, которые, ради защиты собственных экономических интересов прибегают к односторонним протекционистским мерам вопреки коллективным договоренностям. Причину спада интеграционного энтузиазма, по нашему мнению, следует отнести не только к региональным, но и к международных явлениям и процессам: кризис еврозоны, сомнительность нынешней репутации НАТО как эффективного механизма преодоления существующих региональных проблем, политический вакуум, образовавшийся в странах «арабской весны» и др. Все эти факторы заставляют лидеров «шестерки» задуматься о целесообразности форсирования объединительных процессов внутри ССАГПЗ. Внешняя угроза со стороны Ирана может со временем исчезнуть, а острота вопроса о поддержании жизнеспособности стран Совета возрастет в этом случае еще с большей силой.

62.96MB | MySQL:102 | 0,377sec